Неточные совпадения
Я знаю, что все эти кипения
и мелькания грошовые, а иногда даже
и вредные, но так как люди, находящиеся на страже, ничего против них не имеют, то тем менее могу иметь против них что-нибудь я, которому вообще ничего
и ни от кого оберегать не предоставлено. Я могу
только констатировать факт изнурения —
и делаю это.
Тем не менее, я не могу не сознаться, что жить в деревне
и не
делать деревенского дела, а
только вдыхать ароматы полей, следить за полетом ласточек, читать братьев Гонкуров
и упитывать себя для предстоящих зимних подвохов — ужасно совестно.
Что я имел повод питать в этом отношении сомнения — в этом убеждал меня батюшка. Даже
и он отозвался обо мне как-то надвое. Сначала сказал: доброкачественно, а потом присовокупил:
только вот «свобода»…
Только?
И это, так сказать, с первого взгляда, а что же будет, если поискать вплотную? Да, «мудрый» так не поведет дела, как я его вел! «мудрый» покажет, что нужно, —
и сейчас в кусты! А я? Впрочем, что же я, в самом деле, такое
сделал?
Заявил, что читает «Правительственный Вестник», как роман,
и в восторге от «Сенатских Ведомостей» («
только надо уметь владеть этим орудием», — сказал он),
и затем несколько неожиданно перешел к перечислению своих губернских начальников
и при каждом имени незаметно, но, несомненно, привставал на стуле, побуждая
и нас
делать подобное же движение.
— То-то
и есть, что «не
делать»-то мы все мастера, а нужно «
делать», да
только так «
делать», чтоб Богу приятно было. Тогда у нас будет кормов изобилие:
и сами будем сыты,
и скотины не изобидим. Скажем, например, о картофеле. Плантации вы завели значительные, картофелю прошлой осенью нарыли достаточно, а, между прочим, добрую половину свиньям скормили. Свиньи же, по неимению борова, плода не принесли.
Яповорачиваюсь
и быстро заканчиваю свой осмотр. «Неужто же я в самом деле продаю? — спрашиваю я себя. — Ежели продаю, то каким же образом я как будто не сознаю этого? ежели же не продаю, так ведь это просто разорение: никто никакой работы не
делает, а все
только дыры замазывают да приготовляются кому-то показать товар лицом».
И я, действительно, не
только не «действую», а просто-напросто сижу
и ничего не
делаю.
Не спорю, можно так искусно нырнуть в шайку специалистов, что ею, так сказать, от всего остального света себя загородить, но не забывай, что в такой шайке тебе предстоит
только бражничать да по душе калякать, а ведь тебе, главнейшим образом, надо объегоривать
и дела
делать.
«Ну, из восьми вычесть десять, сколько выйдет?» — Василий Иванович ходил как помешанный, предлагал то одно средство, то другое и
только и делал, что покрывал сыну ноги.
Другая причина — приезд нашего родственника Бориса Павловича Райского. Он живет теперь с нами и, на беду мою, почти не выходит из дома, так что я недели две
только и делала, что пряталась от него. Какую бездну ума, разных знаний, блеска талантов и вместе шума, или «жизни», как говорит он, привез он с собой и всем этим взбудоражил весь дом, начиная с нас, то есть бабушки, Марфеньки, меня — и до Марфенькиных птиц! Может быть, это заняло бы и меня прежде, а теперь ты знаешь, как это для меня неловко, несносно…
Неточные совпадения
Анна Андреевна. После? Вот новости — после! Я не хочу после… Мне
только одно слово: что он, полковник? А? (С пренебрежением.)Уехал! Я тебе вспомню это! А все эта: «Маменька, маменька, погодите, зашпилю сзади косынку; я сейчас». Вот тебе
и сейчас! Вот тебе ничего
и не узнали! А все проклятое кокетство; услышала, что почтмейстер здесь,
и давай пред зеркалом жеманиться:
и с той стороны,
и с этой стороны подойдет. Воображает, что он за ней волочится, а он просто тебе
делает гримасу, когда ты отвернешься.
Судья тоже, который
только что был пред моим приходом, ездит
только за зайцами, в присутственных местах держит собак
и поведения, если признаться пред вами, — конечно, для пользы отечества я должен это
сделать, хотя он мне родня
и приятель, — поведения самого предосудительного.
Я не люблю церемонии. Напротив, я даже стараюсь всегда проскользнуть незаметно. Но никак нельзя скрыться, никак нельзя!
Только выйду куда-нибудь, уж
и говорят: «Вон, говорят, Иван Александрович идет!» А один раз меня приняли даже за главнокомандующего: солдаты выскочили из гауптвахты
и сделали ружьем. После уже офицер, который мне очень знаком, говорит мне: «Ну, братец, мы тебя совершенно приняли за главнокомандующего».
Г-жа Простакова. На него, мой батюшка, находит такой, по-здешнему сказать, столбняк. Ино — гда, выпуча глаза, стоит битый час как вкопанный. Уж чего — то я с ним не
делала; чего
только он у меня не вытерпел! Ничем не проймешь. Ежели столбняк
и попройдет, то занесет, мой батюшка, такую дичь, что у Бога просишь опять столбняка.
Когда человек
и без законов имеет возможность
делать все, что угодно, то странно подозревать его в честолюбии за такое действие, которое не
только не распространяет, но именно ограничивает эту возможность.