Неточные совпадения
На днях я зашел в курятную лавку
и в одну минуту самым простым способом всем тамошним"молодцам"бальзам доверия в сердца пролил."Почем, спрашиваю, пару рябчиков продаете?" — Рубль двадцать, господин! — Тогда, махнув в воздухе тросточкой, как
делают все благонамеренные люди, когда желают, чтобы, по щучьему велению, двугривенный превратился в полуимпериал, я воскликнул:"Истинно говорю вам: не успеет курица яйцо снести, как эта самая пара рябчиков будет
только сорок копеек стоить!"
Но что же нужно
сделать для того, чтобы забредило такое подавленное суровою действительностью существо, как Корела? — Очень немногое: нужно
только иметь наготове запас фантастических картин, смысл которых был бы таков: вот радости, которые тебя впереди ожидают! Или, говоря другими словами, надобно постоянно
и без устали лгать.
С неизреченным злорадством набрасываются эти блудницы на облюбованную добычу, усиливаясь довести ее до степени падали,
и когда эти усилия, благодаря общей смуте, увенчиваются успехом, они не
только не чувствуют стыда, но с бесконечным нахальством
и полнейшею уверенностью в безнаказанности срамословят: это мы
сделали! мы! эта безмолвная, лежащая во прахе падаль — наших рук дело!
Я
и сам это возражение, за границей, тайному советнику Дыбе
сделал —
и знаете ли, что он мне ответил?"А прочие пусть пребывают в трудах" —
только и всего!
Тогда он
и опять к вам с либеральной запиской приедет, —
только уж вы,
сделайте милость, прикажите его в ту пору в три шеи по лестнице гнать, потому что он, в противном случае, весь ваш дом запакостит.
— А как попала?.. жила я в ту пору у купца у древнего в кухарках, а Домнушке шестнадцатый годок пошел.
Только стал это старик на нее поглядывать, зазовет к себе в комнату да все рукой гладит. Смотрела я, смотрела
и говорю: ну говорю, Домашка, ежели да ты… А она мне: неужто ж я, маменька, себя не понимаю?
И точно, сударь! прошло ли с месяц времени, как уж она это
сделала,
только он ей разом десять тысяч отвалил. Ну, мы сейчас от него
и отошли.
Но все это еще
только полбеды: пускай горланы лают! Главная же беда в том, что доктрина ежовых рукавиц ищет утвердить себя при помощи не одного лая, но
и при помощи утруждения начальства. Утруждение начальства — вот язва, которая точит современную действительность
и которая не
только временно вносит элемент натянутости
и недоверия во взаимные отношения людей, но
и может
сделать последних неспособными к общежитию.
А Ноздрев, с тех пор, как удачный донос
сделал,
только о том
и мечтает, как бы местечко смотрителя или эконома получить, особливо ежели при сем
и должность казначея в одном лице сопрягается. Получив эту должность, он годик-другой будет оправдывать доверие, а потом цапнет куш тысяч в триста, да
и спрячет его в потаенном месте. Разумеется, его куда следует ушлют, а он там будет жить да поживать, да процентики получать.
По крайней мере, я отлично хорошо помню, что, получив свободу ценою поздравительных стихов, я тут же опять начал декламировать"сие мое сочинение"
и сделал это с такою искренностью, что начальство
только руки развело
и решилось оставить меня в покое.
— Эх, кабы ты поскорее ее расчистил! Взял бы да
и…
только уж,
сделай милость, меня-то не прихвати!
Да, милая тетенька, даже в виду
только что остывшего праха, эта язва преследует нас! До того преследует, что, не будь ее, я не знаю даже, что бы мы
делали и об чем бы думали! Вероятно, сидели бы друг против друга
и молча стучали бы зубами…
Сидеть в своем углу
и молчать, то есть не
только не разглагольствовать (этого-то я, пожалуй, уж давно достиг), а совсем всякие слова
и письмена позабыть — это такое тонкое наслаждение, которое доступно лишь тому, кого продолжительная молчальная практика исподволь
сделала способным вместить его.
Глумов волновался
и клокотал. Но продолжительная отвычка от словесных упражнений уже
сделала свое дело, так что, произнеся свою сравнительно короткую тираду, он изнемог
и замолчал. Что касается до меня, то хотя
и мелькнула в моей голове резонная мысль: а все-таки это
только уподобление, а не объяснение, — тем не менее я почему-то застыдился
и догадки своей не высказал.
Сделайте, милая тетенька, это усилие! Не ходите в рощу на свидание с Пафнутьевым, не перешептывайтесь с Мартыном Задекою
и не заглядывайтесь на публицистов, которые,
только по упущению, отвлеклись от прямого своего назначения: выкрикивать в Охотном ряду патоку с имбирем!
Другая причина — приезд нашего родственника Бориса Павловича Райского. Он живет теперь с нами и, на беду мою, почти не выходит из дома, так что я недели две
только и делала, что пряталась от него. Какую бездну ума, разных знаний, блеска талантов и вместе шума, или «жизни», как говорит он, привез он с собой и всем этим взбудоражил весь дом, начиная с нас, то есть бабушки, Марфеньки, меня — и до Марфенькиных птиц! Может быть, это заняло бы и меня прежде, а теперь ты знаешь, как это для меня неловко, несносно…
Неточные совпадения
Анна Андреевна. После? Вот новости — после! Я не хочу после… Мне
только одно слово: что он, полковник? А? (С пренебрежением.)Уехал! Я тебе вспомню это! А все эта: «Маменька, маменька, погодите, зашпилю сзади косынку; я сейчас». Вот тебе
и сейчас! Вот тебе ничего
и не узнали! А все проклятое кокетство; услышала, что почтмейстер здесь,
и давай пред зеркалом жеманиться:
и с той стороны,
и с этой стороны подойдет. Воображает, что он за ней волочится, а он просто тебе
делает гримасу, когда ты отвернешься.
Судья тоже, который
только что был пред моим приходом, ездит
только за зайцами, в присутственных местах держит собак
и поведения, если признаться пред вами, — конечно, для пользы отечества я должен это
сделать, хотя он мне родня
и приятель, — поведения самого предосудительного.
Я не люблю церемонии. Напротив, я даже стараюсь всегда проскользнуть незаметно. Но никак нельзя скрыться, никак нельзя!
Только выйду куда-нибудь, уж
и говорят: «Вон, говорят, Иван Александрович идет!» А один раз меня приняли даже за главнокомандующего: солдаты выскочили из гауптвахты
и сделали ружьем. После уже офицер, который мне очень знаком, говорит мне: «Ну, братец, мы тебя совершенно приняли за главнокомандующего».
Г-жа Простакова. На него, мой батюшка, находит такой, по-здешнему сказать, столбняк. Ино — гда, выпуча глаза, стоит битый час как вкопанный. Уж чего — то я с ним не
делала; чего
только он у меня не вытерпел! Ничем не проймешь. Ежели столбняк
и попройдет, то занесет, мой батюшка, такую дичь, что у Бога просишь опять столбняка.
Когда человек
и без законов имеет возможность
делать все, что угодно, то странно подозревать его в честолюбии за такое действие, которое не
только не распространяет, но именно ограничивает эту возможность.