— Был у нас с ним, сударыня, об этом разговор, — начал он, — хоть не прямой, а косвенный; я, признаться, нарочно его и завел… брат меня все смущает… Там у них это неудовольствие с Калиновичем вышло,
ну да и шуры-муры ихние замечает, так беспокоится…
—
Ну да, — положим, что вы уж женаты, — перебил князь, — и тогда где вы будете жить? — продолжал он, конечно, здесь, по вашим средствам… но в таком случае, поздравляю вас, теперь вы только еще, что называется, соскочили с университетской сковородки: у вас прекрасное направление, много мыслей, много сведений, но, много через два — три года, вы все это растеряете, обленитесь, опошлеете в этой глуши, мой милый юноша — поверьте мне, и потом вздумалось бы вам съездить, например, в Петербург, в Москву, чтоб освежить себя — и того вам сделать будет не на что: все деньжонки уйдут на родины, крестины, на мамок, на нянек, на то, чтоб ваша жена явилась не хуже другой одетою, чтоб квартирка была хоть сколько-нибудь прилично убрана.
Неточные совпадения
— Ну-ко, заладил, щи
да щи! Только и речей у тебя! — проговорил инвалид и, хлопнув сердито дверью, ушел.
—
Да,
да, вот так, хорошо, — ободрял его Петр Михайлыч и обратился к Румянцеву: —
Ну, а ты, голубчик, Иван Петрович, что?
— Ага! Ай
да Настенька! Молодец у меня: сейчас попала в цель! — говорил он. —
Ну что ж! Дай бог! Дай бог! Человек вы умный, молодой, образованный… отчего вам не быть писателем?
—
Ну, что, папаша?
Да скажите поскорее, это скучно, — сказала Настенька.
— А понимать, — возразил, в свою очередь, Петр Михайлыч, — можно так, что он не приступал ни к чему решительному, потому что у Настеньки мало, а у него и меньше того:
ну а теперь, слава богу, кроме платы за сочинения, литераторам и места дают не по-нашему: может быть, этим смотрителем поддержат года два,
да вдруг и хватят в директоры: значит, и будет чем семью кормить.
—
Ну,
да, вы не помните, вы забыли. Можно ли его сюда принять? Он очень умный и милый молодой человек, — толковал ей князь.
— А!
Да это славно быть именинником: все дарят. Я готов быть по несколько раз в год, — говорил князь, пожимая руку мистрисс Нетльбет. — Ну-с, а вы, ваше сиятельство, — продолжал он, подходя к княгине, беря ее за подбородок и продолжительно целуя, — вы чем меня подарите?
—
Ну,
да ведь это какой тоже стул? Вот этакий не поднимете, — возразил ему инвалидный начальник, указав глазами на довольно тяжелое кресло.
—
Ну,
да, Полине, потому что она умней тут всех, — возразила Настенька, — и слушала по крайней мере внимательно, может быть, потому, что влюблена в Якова Васильича.
—
Да, это громко, я пугаюсь, — отвечала она и потом, положив пальчик на край стакана, из которого пенилось вино, сказала: —
Ну,
ну, будет!.. Не смей больше ходить.
Смотришь, и доложат: служу-де я честно… в столицах жизнь дорога… нуждаюсь…
ну, значит, экономические суммы, благо их много, и за бока… тысяч пять на серебро и отсчитают заимообразно,
да!
—
Ну,
да; ты тогда был болен; а теперь что ж? Ты сам согласен, что все-таки стремление это в нем благородно: как же презирать его за это? — возразила Настенька.
—
Ну,
да… Суп тоже отнюдь не ваш пюре, который у вас прескверно делают; вели приготовить a la tortue, чтоб совсем пикан был — comprenez vous? [черепаховый… понимаешь? (франц.).]
Не говоря уже там об оброках, пять крупчаток-мельниц, и если теперь положить minimum дохода по три тысячи серебром с каждой, значит: одна эта статья — пятнадцать тысяч серебром годового дохода;
да подмосковная еще есть…
ну, и прежде вздором, пустяками считалась, а тут вдруг — богатым людям везде, видно, счастье, — вдруг прорезывается линия железной дороги: какой-то господин выдумывает разбить тут огородные плантации и теперь за одну землю платит — это черт знает что такое! — десять тысяч чистоганом каждогодно.
— Ax,
да,
да! — подтвердила Полина. —
Ну, что вы? Скажите мне, как вы? — обратилась она к Калиновичу, видимо, желая вызвать его из молчания.
— Конечно, мы хоть и рабы, — продолжал Григорий Васильев, — а тоже чувствовали, как их девичий век проходил: попервоначалу ученье большое было, а там скука пошла; какое уж с маменькой старой
да со скупой развлеченье может быть?.. Только свету и радости было перед глазами, что князь один со своими лясами
да балясами…
ну, и втюрилась, по нашему, по-деревенски сказать.
—
Ну,
да вертится ведь что-нибудь, земли или солнце; так что именно вертится? — повторил губернатор.
— «
Ну уж этого, говорит, не беспокойтесь, не будет у меня,
да и принимать, говорит, я сам буду; на каждой сажени дыру проверчу: и то говорит, знайте!» В эку глубь хочет лезти!
—
Ну…
да!.. — подтвердил полицеймейстер.
Парень наш, не будь глуп, сейчас в поле, и
ну валять
да стричь ту
да другую овцу, а те, дуры, сглупа
да с непривычки лягаться
да брыкаться начали…
Неточные совпадения
Почтмейстер.
Да из собственного его письма. Приносят ко мне на почту письмо. Взглянул на адрес — вижу: «в Почтамтскую улицу». Я так и обомлел. «
Ну, — думаю себе, — верно, нашел беспорядки по почтовой части и уведомляет начальство». Взял
да и распечатал.
Городничий (в сторону).О, тонкая штука! Эк куда метнул! какого туману напустил! разбери кто хочет! Не знаешь, с которой стороны и приняться.
Ну,
да уж попробовать не куды пошло! Что будет, то будет, попробовать на авось. (Вслух.)Если вы точно имеете нужду в деньгах или в чем другом, то я готов служить сию минуту. Моя обязанность помогать проезжающим.
Хлестаков (пишет).
Ну, хорошо. Отнеси только наперед это письмо; пожалуй, вместе и подорожную возьми.
Да зато, смотри, чтоб лошади хорошие были! Ямщикам скажи, что я буду давать по целковому; чтобы так, как фельдъегеря, катили и песни бы пели!.. (Продолжает писать.)Воображаю, Тряпичкин умрет со смеху…
Анна Андреевна.
Ну вот! Боже сохрани, чтобы не поспорить! нельзя,
да и полно! Где ему смотреть на тебя? И с какой стати ему смотреть на тебя?
Осип.
Да так. Бог с ними со всеми! Погуляли здесь два денька —
ну и довольно. Что с ними долго связываться? Плюньте на них! не ровен час, какой-нибудь другой наедет… ей-богу, Иван Александрович! А лошади тут славные — так бы закатили!..