Возвратившись домой, я целое утро провел в раздумье, ездил потом к Курдюмову, чтобы растолковать, какое зло принес он любимой
им женщине, и прямо просить его уехать из Москвы, заезжал к Надине растолковать ее ошибку, но обоих не застал дома, или меня не приняли, а между тем судьба готовила новый удар бедной Лиде.
Неточные совпадения
Марья Виссарионовна добрая
женщина, но решительно не умеет держать себя с детьми: Леонида она любит более всех, хотя и спорит с
ним постоянно, и надобно сказать, что в этих спорах
он всегда правее; с маленькими девочками она ни то ни се, или почти
ими не занимается, но с Лидиею Николаевною обращается в высшей степени дурно.
— Я без ужаса вообразить не могу, — продолжал
он, вставая и ходя взад и вперед по комнате, — что такая славная
женщина достанется в жены какому-нибудь Марасееву.
Я некогда, если вы только это помните, говорил вам об идеале
женщины, и нужно ли говорить, что все
его прекрасные качества я видел в вас, но — боже мой! — как много вы спустились с высоты того пьедестала, на котором я, ослепленный безумец, до сих пор держал вас в своем воображении.
— Оттого, что
оно прилично только самым пустым
женщинам, которые сами не способны любить, да и
их никто не полюбит.
Пионов продолжал пить и есть, толкуя в то же время, что рюмками не следует пить, так как это сосуд для
женщин, потому что
они с тоненькими талиями и женского рода.
Бога ради, скажите нам скорее, кто хуже: мужчины или
женщины?»
Он вдруг, не задумавшись и очень серьезно, отвечает: «Оба хуже!» Я покатилась со смеху, молодой человек тоже, а за нами все, и целый вечер повторяли: «Оба хуже!»
— Да, и Пионовы, но
они не столько: тут есть, говорят, другая дрянная
женщина — старинная
его привязанность. Я бы и не знала, да мне Аннушка показала ее раз здесь на гулянье.
— Если Леонид Николаич чересчур исключителен в своих привязанностях, то вы совершенно противоположны
ему в этом отношении. Любить и быть дружным надобно осторожно, особенно
женщинам, чтобы не испытать потом позднего и тяжелого разочарования.
У
женщин мыслящих и чувствующих есть своего рода ложные сердечные убеждения, изменить которые так же трудно, как и изменить натуру
их сердца, и противоречия которым горьки и обидны для
них. Так было и с Лидою; но я не стеснился этим и решился высказать ей самую горькую правду.
«Что это за бесстыдная
женщина, — подумал я, — как ей не совестно говорить, что едва бродит, когда у ней здоровье брызжет из лица и она вдвое растолстела с тех пор, как я ее видел. Видно уж, у ней общая с мужем привычка ссылаться на болезнь». Страсть ее к Леониду еще не угасла, потому что, когда тот вошел в гостиную из другой комнаты, она, поздоровавшись с
ним, завернулась в шаль и придала своему лицу грустное и сентиментальное выражение.
— Мало ли что говорят; нельзя всему верить. Эта молодая
женщина слишком далека от подобных отношений, и каким же образом могло это открыться вдруг, тогда как
он знаком с
ними более шести лет?
— Искренно желаю, чтобы вы не ошиблись в ваших надеждах на избранного вами человека и чтобы не страдали впоследствии раскаянием. Изменить своему долгу, на каком бы то ни было основании, проступок для
женщин, за который
их осудит и общественное мнение и собственная совесть.
— Умолял, чтоб я с
ним бежала, хотел увезти меня за границу. Мне так после этого сделалось досадно и стыдно за себя. Неужели я такая потерянная
женщина, что в состоянии бросить мужа? Иван Кузьмич ко мне был очень нехорош, но пусть
он будет в тысячу раз хуже, пусть будет каждый день меня терзать, я все-таки хочу с
ним жить.
— Вы
женщина умная, добрая, благородная; отец, умирая, просил вас об одном: не предаваться дружбе и любить всех детей одинаково.
Он хорошо знал ваши недостатки; вы ни того, ни другого не исполнили.
— Я все знаю, — продолжал
он. — Как вам покажется, — обратился
он ко мне, — Лизавета Николаевна сватала матери своего родного брата, мальчишку двадцати двух лет, и уверяла, что
он влюблен в нее, в пятидесятилетнюю
женщину; влюблен! Какое дружеское ослепление!
Я позвал горничных
женщин и с помощью
их вынес бесчувственную Марью Виссарионовну; Пионову тоже вывели в двои руки. Пришел священник, Леонид очень долго исповедовался, причастился и ни слова уже потом не говорил. Приехали медики, но было бесполезно:
он умер.
Я для
него забыла бога, совесть — видишь, какая я падшая
женщина, и только твое строгое присутствие и тень брата, ставшая между нами, дала мне и теперь силу отторгнуться от этого человека.
Неточные совпадения
Хлестаков. Оробели? А в моих глазах точно есть что-то такое, что внушает робость. По крайней мере, я знаю, что ни одна
женщина не может
их выдержать, не так ли?
Купцы уходят. Слышен голос
женщины: «Нет, ты не смеешь не допустить меня! Я на тебя нажалуюсь
ему самому. Ты не толкайся так больно!»
Городничий. Ну, уж вы —
женщины! Все кончено, одного этого слова достаточно! Вам всё — финтирлюшки! Вдруг брякнут ни из того ни из другого словцо. Вас посекут, да и только, а мужа и поминай как звали. Ты, душа моя, обращалась с
ним так свободно, как будто с каким-нибудь Добчинским.
Деревни наши бедные, // А в
них крестьяне хворые // Да
женщины печальницы, // Кормилицы, поилицы, // Рабыни, богомолицы // И труженицы вечные, // Господь прибавь
им сил!
— Певец Ново-Архангельской, //
Его из Малороссии // Сманили господа. // Свезти
его в Италию // Сулились, да уехали… // А
он бы рад-радехонек — // Какая уж Италия? — // Обратно в Конотоп, //
Ему здесь делать нечего… // Собаки дом покинули // (Озлилась круто
женщина), // Кому здесь дело есть? // Да у
него ни спереди, // Ни сзади… кроме голосу… — // «Зато уж голосок!»