Неточные совпадения
«У
тебя,
говорит, золотые руки, наживай капиталы от
меня!» — «Не хочу,
говорит Листарх, и твой-то капитал весь несправедливый».
— «Как
ты,
говорит, смеешь грубить,
я тебя прогоню».
Наркис.
Я вот поеду в Москву,
я погляжу,
я погляжу, так ли
ты говоришь.
Курослепов. Кому
я говорю! Глух
ты, что ли! Иди сейчас сюда на глаза и с бандурой!
Матрена. Знаю
я, зачем
ты вышла-то; недаром Наркис-то
говорил.
Параша. Нечего того беречь, кто сам себя бережет! Не
говори ты мне таких слов!
Я покорюсь, только вот
я тебе при отце
говорю — это в последний раз, — запомни
ты мои слова!
Не часто
мне с
тобой говорить приходится, так уж скажу
я тебе зараз.
Параша. А напредки, голубчик, что будет, один бог знает; разве
я в своем сердце вольна? Только, пока
я Васю люблю, уж
тебе нечего приставать.
Ты погляди-ка лучше, не подошел бы кто,
мне с ним
поговорить нужно…
Параша. Вася, нешуточные это слова, — пойми
ты! Видишь
ты,
я дрожу вся. Уж коли
я говорю, что терпенья нехватает, — значит, скоро ему конец.
Параша. За что ж это, господи, наказанье такое! Что ж это за парень, что за плакса на
меня навязался! Говоришь-то
ты, точно за душу тянешь. Глядишь-то, точно украл что. Аль
ты меня не любишь, обманываешь? Видеть-то
тебя мне тошно, только
ты у
меня духу отнимаешь. (Хочет итти).
Гаврило. И как должно быть это приятно, в такую погоду, вечерком, и с девушкой про любовь
говорить! Что в это время чувствует человек?
Я думаю, у него на душе-то точно музыка играет.
Мне вчуже было весело, что
ты с Прасковьей Павлиновной
говорил; а каково
тебе?
Потом бросил гитару и пошел домой. Она
мне после
говорила: «Так
ты мне все сердце и прострелил насквозь!» Да и что ж мудреного, потому было во
мне геройство. А
ты что
говоришь? Какие-то плачевные слова и совсем неинтересно ничего. Погоди,
я тебя как-нибудь обучу, как надо с ихней сестрой разговаривать и в каком духе быть. А
ты это что? Это одна канитель. Теперь как бы
мне выбраться! Мимо Силана итти не рука, махну опять через забор. Прощай! (Идет к забору).
Матрена.
Ты вот
говоришь: пардон, а
я слышала, что у них такие есть, которые совсем беспардонные.
Курослепов. Сделай
ты для
меня такую милость, не давай
ты ей повадки, не слушай ее слов, пусть одна
говорит. А то вот только малость дай ей за что уцепиться, так и жизни не рад будешь. Ну, вот мы с
тобой теперича, после сражения турецкого, и выпить можем.
Градобоев. Ну да, как же, очень нужно! Какая невидаль! Пошла домой!
говорят тебе. (Топает ногами). Что
ты тут судопроизводству мешаешь? (Садится на лавку).
Я свою должность правлю, сейчас арестовать велю.
Градобоев.
Ты говори, когда
тебя спросят, а станешь перебивать, так
я тебя костылем. Ежели судить вас по законам, так законов у нас много… Сидоренко, покажи им, сколько у нас законов.
Гаврило. Знаю
я, про что
ты говоришь-то.
Градобоев. С ума
я сойду с этим делом проклятым; всю ночь нынче не спал. Точно гвоздь
мне в голову засел. А уж доберусь. (Силану).
Говори хоть
ты толком, чучело!
Градобоев.
Я тебя, дружок,
говорить заставлю! (Наступая на него). Кто украл?
Хлынов. Не суть важное!
Говори, братец, поскорее!
Ты видишь,
мне некогда.
Градобоев. Не буду, русским
я тебе языком
говорю или нет!
Хлынов. Как
ты, братец,
мне, на моей собственной даче, смеешь такие слова
говорить! Нечто
я тебе ровный, что
ты мне хочешь деньги отдать.
Ты взаймы, что ли, хочешь взять у
меня, по-дружески? Как посмотрю
я на
тебя, как
ты, братец, никакого образования не имеешь!
Ты должен ждать, какая от
меня милость будет; может,
я тебе эти деньги прощу, может,
я заставлю
тебя один раз перекувырнуться, вот и квит.
Ты почем мою душу можешь знать, когда
я сам ее не знаю, потому это зависит, в каком
я расположении.
Аристарх. Что
ты понимаешь! Уж
я, стало быть, знаю, коли
говорю. При разбойниках завсегда пустынник бывает; так смешнее. И выдем все в лес, к большой дороге, подле шалаша. Барина атаманом нарядим, потому у него вид строгий, ну и усы.
Тебя тоже разбойником нарядим; да
тебя и рядить-то немного нужно,
ты и так похож, а в лесу-то, да ночью, так точь-в-точь и будешь.
Наркис. Истинно! Нешто первый раз! Две принесет, только б ей как у мужа спроворить. Страсть как любит!
Говорю тебе, друг
ты мой единственный, ужасно как любит, и слов таких нет. Вот недавно две тысячи своими руками принесла.
Я сейчас, друг мой единственный, под подушку в ящик… ключом щелк, а ключ на крест. Вот и нынче, как приеду, велю тысячу принести, — и сейчас в ящик и щелк; потому
я хочу, друг мой любезный, в купцы выходить. Так
я себя понимаю, что
мне надо. А вот что, друг милый,
мне еще бы…
Параша. Нет, не
говори,
я знаю, что
ты только для
меня пошел. Как у
меня голова… руки и ноги точно не свои, и как будто забытье. И в голове-то шум, а ничего у
меня не болит, и так
мне хорошо, приятно, только как будто вот что-то
мне представляется, — что такое? Гудит, гудит, точно вот речка по камням, или мельница… Дурно
мне, Гаврюша, дурно!
Курослепов. Что
ты меня морочишь!
Я еще не совсем из ума-то выжил. Кого за делом посылают, должен он ответ дать?
Говори, должен?
Наркис.
Я и то не заикаюсь,
я тебе явственно
говорю. А то
я тебя и на порог к себе не пущу. А завтрашнего числа, как буду хозяину отчет отдавать, все твои дела ему, как на ладони.
Наркис. Который
я раз
тебе говорю, что во
мне жалости нет.
Ты на мою жалость и не уповай никогда.
Службы он никакой не нес, походов из конца в конец не ломал, смертной чаши не видывал; лежит как боров, да
говорит:
ты меня от всякой напасти соблюдай!
Параша. Отчего ж не пойти! Только
я тебе наперед
говорю, — чтоб у нас брани не было! Отдавай
меня за того, кого
я сама полюблю. А уж
ты меня не неволь! А то ежели
я выду против воли да с моим сердцем, так добра не жди.
А вот
я давеча начала
говорить, да не кончила. (Отцу). Уж
ты мне дай слово крепкое, что за немилого неволить не станешь.
Параша.
Я прямо и буду
говорить. (Отцу). Вот как
мне люб этот человек: когда
ты хотел его в солдаты отдать,
я и тогда хотела за него замуж итти, не боялась солдаткой быть.
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Цветное!.. Право,
говоришь — лишь бы только наперекор. Оно
тебе будет гораздо лучше, потому что
я хочу надеть палевое;
я очень люблю палевое.
Городничий (с неудовольствием).А, не до слов теперь! Знаете ли, что тот самый чиновник, которому вы жаловались, теперь женится на моей дочери? Что? а? что теперь скажете? Теперь
я вас… у!.. обманываете народ… Сделаешь подряд с казною, на сто тысяч надуешь ее, поставивши гнилого сукна, да потом пожертвуешь двадцать аршин, да и давай
тебе еще награду за это? Да если б знали, так бы
тебе… И брюхо сует вперед: он купец; его не тронь. «Мы,
говорит, и дворянам не уступим». Да дворянин… ах
ты, рожа!
Анна Андреевна. Где ж, где ж они? Ах, боже мой!.. (Отворяя дверь.)Муж! Антоша! Антон! (
Говорит скоро.)А все
ты, а всё за
тобой. И пошла копаться: «
Я булавочку,
я косынку». (Подбегает к окну и кричит.)Антон, куда, куда? Что, приехал? ревизор? с усами! с какими усами?
Купцы. Ей-ей! А попробуй прекословить, наведет к
тебе в дом целый полк на постой. А если что, велит запереть двери. «
Я тебя, —
говорит, — не буду, —
говорит, — подвергать телесному наказанию или пыткой пытать — это,
говорит, запрещено законом, а вот
ты у
меня, любезный, поешь селедки!»
Хлестаков. Да что?
мне нет никакого дела до них. (В размышлении.)
Я не знаю, однако ж, зачем вы
говорите о злодеях или о какой-то унтер-офицерской вдове… Унтер-офицерская жена совсем другое, а
меня вы не смеете высечь, до этого вам далеко… Вот еще! смотри
ты какой!..
Я заплачу, заплачу деньги, но у
меня теперь нет.
Я потому и сижу здесь, что у
меня нет ни копейки.