Неточные совпадения
Ермилыч
даже закрыл глаза, когда задыхавшийся под напором бешенства писарь ударил кулаком по столу. Бродяга тоже съежился и только мигал своими красными веками. Писарь выскочил из-за стола, подбежал к нему, погрозил кулаком, но не ударил, а израсходовал вспыхнувшую энергию на окно, которое распахнул с треском,
так что жалобно зазвенели стекла. Сохранял невозмутимое спокойствие один Вахрушка, привыкший к настоящему обращению всякого начальства.
Это была первая женщина, которую Симон видел совсем близко, и эта близость поднимала в нем всю кровь,
так что ему делалось
даже совестно, особенно когда Серафима целовала его по-родственному. Он потихоньку обожал ее и боялся выдать свое чувство. Эта тайная любовь тоже волновала Серафиму, и она напрасно старалась держаться с мальчиком строго, — у ней строгость как-то не выходила, а потом ей делалось жаль славного мальчугана.
Он
так ел ее глазами,
что даже заметил Галактион и сказал жене...
Галактион слушал эту странную исповедь и сознавал,
что Харитина права. Да, он отнесся к ней по-звериному и, как настоящий зверь, схватил ее давеча. Ему сделалось ужасно совестно. Женатый человек, у самого две дочери на руках, и вдруг кто-нибудь будет так-то по-звериному хватать его Милочку… У Галактиона
даже пошла дрожь по спине при одной мысли о
такой возможности. А
чем же Харитина хуже других? Дома не у
чего было жить, вот и выскочила замуж за первого встречного. Всегда
так бывает.
— Послушайте, Тарас Семеныч, я знаю,
что вы мне не доверяете, — откровенно говорил Ечкин. — И
даже есть полное основание для этого… Действительно, мы, евреи, пользуемся не совсем лестной репутацией.
Что делать?
Такая уж судьба! Да… Но все-таки это несправедливо. Ну, согласитесь: когда человек родится, разве он виноват,
что родится именно евреем?
Для Луковникова ясно было одно,
что новые умные люди подбираются к их старозаветному сырью и к залежавшимся купеческим капиталам, и подбираются настойчиво. Ему делалось
даже страшно за то будущее, о котором Ечкин говорил с
такою уверенностью. Да, приходил конец всякой старинке и старинным людям. Как хочешь, приспособляйся по-новому. Да, страшно будет жить простому человеку.
Тарасу Семенычу было и совестно,
что англичанка все распотрошила, а с другой стороны, и понравилось,
что миллионер Стабровский с
таким вниманием пересмотрел
даже белье Устеньки. Очень уж он любит детей, хоть и поляк. Сам Тарас Семеныч редко заглядывал в детскую, а какое белье у Устеньки — и совсем не знал.
Что нянька сделает, то и хорошо. Все дело чуть не испортила сама Устенька, потому
что под конец обыска она горько расплакалась. Стабровский усадил ее к себе на колени и ласково принялся утешать.
Серафима приехала в Заполье с детьми ночью. Она была в каком-то особенном настроении. По крайней мере Галактион
даже не подозревал,
что жена может принимать
такой воинственный вид. Она не выдержала и четверти часа и обрушилась на мужа целым градом упреков.
Так началась семейная жизнь Галактиона в Заполье. Наружно он помирился с женой, но это плохо скрывало глубокий внутренний разлад. Между ними точно выросла невидимая стена. Самым скверным было то,
что Галактион заметно отшатнулся от Анфусы Гавриловны и
даже больше — перешел на сторону Харитона Артемьича.
Галактион был другого мнения и стоял за бабушку. Он не мог простить Агнии воображаемой измены и держал себя
так, точно ее и на свете никогда не существовало. Девушка чувствовала это пренебрежение, понимала источник его происхождения и огорчалась молча про себя. Она очень любила Галактиона и почему-то думала,
что именно она будет ему нужна. Раз она
даже сделала робкую попытку объясниться с ним по этому поводу.
Несколько раз она удерживала
таким образом упрямого гостя, а он догадался только потом,
что ей нужно было от него. О
чем бы Прасковья Ивановна ни говорила, а в конце концов речь непременно сводилась на Харитину. Галактиону делалось
даже неловко, когда Прасковья Ивановна начинала на него смотреть с пытливым лукавством и чуть-чуть улыбалась…
Да и горе
такое,
что и рассказать про него трудно кому-нибудь,
даже родной матери.
Емельян поехал провожать Галактиона и всю дорогу имел вид человека, приготовившегося сообщить какую-то очень важную тайну. Он
даже откашливался, кряхтел и поправлял ворот ситцевой рубахи, но
так ничего и не сказал. Галактион все думал об отце и приходил к заключению,
что старик серьезно повихнулся.
Этот смелый проект совсем захватил Харитину,
так что она
даже о своем горе позабыла.
— Так-с, так-с. Весьма
даже напрасно. Ваша фамилия Колобов? Сынок, должно быть, Михею Зотычу? Знавал старичка… Лет с тридцать не видались. Кланяйтесь родителю. Очень жаль,
что ничего не смогу сделать вам приятного.
Происходили странные превращения, и, может быть, самым удивительным из них было то,
что Харитон Артемьич, увлеченный новым делом, совершенно бросил пить. Сразу бросил,
так что Анфуса Гавриловна
даже испугалась, потому
что видела в этом недобрый признак. Всю жизнь человек пил, а тут точно ножом обрезал.
Спорить и прекословить мужу Анфуса Гавриловна теперь не смела и
даже была рада этому, потому
что все-таки в дому был настоящий хозяин, а не прежний пьяница. Хоть на старости лет пожить по-настоящему, как добрые люди живут. Теперь старушка часто ездила навещать Симу, благо мужа не было дома. Там к чему-то околачивалась Харитина.
Так и юлит,
так и шмыгает глазами, бесстыжая.
Кочетов с удовольствием ехал каждый раз к своей больной и проводил здесь больше времени,
чем было нужно. Тарас Семеныч встречал его умоляющими глазами,
так что доктору делалось
даже совестно.
Замараевы не знали, как им и принять дорогого гостя, где его посадить и
чем угостить. Замараев
даже пожалел про себя,
что тятенька ничего не пьет, а то он угостил бы его
такою деревенскою настойкой по рецепту попа Макара,
что с двух рюмок заходили бы в башке столбы.
Замараев был встревожен и, не встретив сочувствия у Галактиона,
даже обиделся. Помилуйте,
что же это
такое? Этак всякий будет писать. Один напишет, а прочитают-то все. Вон купцы в гостином дворе вслух газеты читают. Соберутся кучей и галдят, как черти над кашей.
«И
что только у него, у идола, на уме? — в отчаянии думал Вахрушка, перебирая репертуар собственных мыслей. — Все другие люди как люди,
даже Шахма, а этот какой-то омморок… Вот Полуштоф
так мимо не пройдет, чтобы словечка не сказать, даром
что хромой».
— Тятенька, напрасно вы на меня мораль пущаете… И
даже лучше,
что так вышло.
Нападение Лиодора и Булыгина не повторилось. Они удовольствовались получением своих денег из банка и пропали в Кунаре. Дом и остальное движимое подлежало публичной продаже для удовлетворения кредиторов. Разорение получалось полное,
так что у Харитона Артемьича не оставалось
даже своего угла. Тут уж над ним сжалились дочери и в складчину уплатили следовавшую кредиторам восьмую часть. Отказалась уплатить свою часть только одна писариха Анна.
Стабровский очень был обрадован, когда «слявяночка» явилась обратно, счастливая своим молодым самопожертвованием.
Даже Дидя, и та была рада,
что Устенька опять будет с ней. Одним словом, все устроилось как нельзя лучше, и «славяночка» еще никогда не чувствовала себя
такою счастливой. Да, она уже была нужна, и эта мысль приводила ее в восторг. Затем она
так любила всю семью Стабровских, мисс Дудль, всех. В этом именно доме она нашла то,
чего ей не могла дать
даже отцовская любовь.
— До того бессовестный,
что даже сердиться нельзя? — смеялся Галактион. — А вот я его люблю… В нем есть что-то
такое.
— Господи,
что прежде-то было, Илья Фирсыч? — повторял он, качая головой. — Разве это самое кто-нибудь может понять?.. Таких-то и людей больше не осталось. Нынче какой народ пошел: троюродное наплевать — вот и вся музыка. Настоящего-то и нет. Страху никакого, а каждый норовит только себя выше протчих народов оказать.
Даже невероятно смотреть.
— Вздор!.. Никак я не относился… У меня уж
такой характер,
что всем кажется,
что я отношусь как-то нехорошо. Ваше дело хорошее, верное, и я
даже с удовольствием могу вам помочь.
— Садитесь, — предложила она. — У нас все
так скоро случилось,
что даже не успели оповестить родных. Уж вы извините. Ведь и ваша свадьба тоже скороспелкой вышла. Это прежде тянули по полугоду, да и Симон Михеич очень уж торопил.
— А, ты вот про
что! Ну, это ты
даже совсем напрасно. Приданое за дочерью я дал в полной форме, а
что касаемо капиталов,
так у меня их и у самого-то нет.
Это было слишком наивно. Загадку представлял собой и Полуянов, как слишком опытный человек, в свое время сам производивший тысячи дознаний и прошедший большую школу. Но он был тоже спокоен, как Ечкин, и следователь приходил в отчаяние. Получалась какая-то оплошная нелепость. В качестве свидетелей были вызваны
даже Замараев и Голяшкин, которые испугались больше подсудимых и несли невозможную околесную,
так что следователь махнул на них рукой.
— В
таком случае, вы понимаете,
что ваше преследование меня по пятам — мерзость… За меня
даже заступиться некому, и вы пользуетесь моею беззащитностью. Ко всем хорошим качествам, о которых я вам уже говорила, вы присоединяете новое.
Галактион вообще имел
такой несчастный вид,
что приготовившаяся его разнести девушка немного растерялась. Некого было
даже бранить.
Неточные совпадения
Городничий (дрожа).По неопытности, ей-богу по неопытности. Недостаточность состояния… Сами извольте посудить: казенного жалованья не хватает
даже на чай и сахар. Если ж и были какие взятки, то самая малость: к столу что-нибудь да на пару платья.
Что же до унтер-офицерской вдовы, занимающейся купечеством, которую я будто бы высек, то это клевета, ей-богу клевета. Это выдумали злодеи мои; это
такой народ,
что на жизнь мою готовы покуситься.
Городничий. И
так даже напугал: говорил,
что застрелится. «Застрелюсь, застрелюсь!» — говорит.
Артемий Филиппович. Вот и смотритель здешнего училища… Я не знаю, как могло начальство поверить ему
такую должность: он хуже,
чем якобинец, и
такие внушает юношеству неблагонамеренные правила,
что даже выразить трудно. Не прикажете ли, я все это изложу лучше на бумаге?
Я, кажется, всхрапнул порядком. Откуда они набрали
таких тюфяков и перин?
даже вспотел. Кажется, они вчера мне подсунули чего-то за завтраком: в голове до сих пор стучит. Здесь, как я вижу, можно с приятностию проводить время. Я люблю радушие, и мне, признаюсь, больше нравится, если мне угождают от чистого сердца, а не то чтобы из интереса. А дочка городничего очень недурна, да и матушка
такая,
что еще можно бы… Нет, я не знаю, а мне, право, нравится
такая жизнь.
Иной городничий, конечно, радел бы о своих выгодах; но, верите ли,
что,
даже когда ложишься спать, все думаешь: «Господи боже ты мой, как бы
так устроить, чтобы начальство увидело мою ревность и было довольно?..» Наградит ли оно или нет — конечно, в его воле; по крайней мере, я буду спокоен в сердце.