Неточные совпадения
— Ну да, — говорит, — Филимоша, да, ты прав; между четырех глаз я от тебя не скрою:
это я сообщил, что у тебя есть запрещенная книжка. Приношу тебе, голубчик, в
этом пять миллионов извинений, но так как иначе делать было нечего… Ты, я думаю, ведь сам заметил, что я последние
дни повеся нос ходил… Я ведь службы мог лишиться, а вчера мне приходилось хоть
вот как, — и Постельников выразительно черкнул себя рукой по горлу и бросился меня целовать.
— А
вот в том-то и
дело, что
это вам идет; вы, наконец, в
этом сознались, и я вас очень благодарю.
— Нет, не требуют, но ведь хочется же на виду быть…
Это доходит нынче даже до цинизма, да и нельзя иначе… иначе ты закиснешь; а между тем за всем за
этим своею службою заниматься некогда.
Вот видишь, у меня шестнадцать разных книг; все
это казначейские книги по разным ученым и благотворительным обществам… Выбирают в казначеи, и иду… и служу… Все дело-то на грош, а его нужно вписать, записать, перечесть, выписать в расходы, и все сам веду.
— А
вот на что хочешь; в
этой книге на «Общество снабжения книгами безграмотного народа», в
этой на «Комитет для возбуждения вопросов», в
этой — на «Комитет по устройству комитетов», здесь — «Комитет для обсуждения бесполезности некоторых обществ», а
вот в
этой — на «Подачу религиозного утешения недостаточным и бедствующим»… вообще все добрые
дела; запиши на что хочешь, хоть пять, десять рублей.
— С чего им топиться! Бранят их, ругают, да что такое брань! что
это за тяжкая напасть? Про иного
дело скажут, а он сам на десятерых наврет еще худшего, —
вот и затушевался.
— Как же-с, непременно есть, и
вот недалеко ходить. Вон видите, за тем столом сидит пентюх-то, —
это известный православист, он меня на
днях как-то тут встречает и говорит: «Что ж вы, батюшка, нам-то ничего не даете?»
— И, полноте! — отвечает становой, — да у меня-то о таких практических
делах вовсе и соображения нет. Я
вот больше все по
этой части, — и он кивнул рукой на шкаф с книгами.
— Да-с; я очень просто
это делал: жалуется общество на помещика или соседей. «Хорошо, говорю, прежде школу постройте!» В ногах валяются, плачут… Ничего: сказал: «школу постройте и тогда приходите!» Так на своем стою. Повертятся, повертятся мужичонки и выстроят, и
вот вам лучшее доказательство: у меня уже весь, буквально весь участок обстроен школами. Конечно, в
этих школах нет почти еще книг и учителей, но я уж начинаю второй круг, и уж
дело пошло и на учителей.
Это, спросите, как?
—
Вот сло о цем
дело! — продолжал он, — и
это им Фольтунатов объяснил, да кстати и всем лазблаговестил и сделал меня сутом голоховым, а для чего? для того, сто я знал, сто он губельнатолу яму лоет.
А генерала жалко. Из всех людей, которых я встретил в
это время, он положительно самый симпатичнейший человек. В нем как-то все приятно: и его голос, и его манеры, и его тон, в котором не отличишь иронии и шутки от серьезного
дела, и его гнев при угрозе господством «безнатурного дурака», и его тихое: «
вот и царского слугу изогнули, как в дугу», и даже его не совсем мне понятное намерение идти в дворянский клуб спать до света.
Пошел доказывать, что меня надо… подобрать… а губернатор без решимости… он сейчас и согласен, и меня не только не наградили, а остановили на половине
дела; а тут еще земство начинает действовать и тоже взялось за меня, и
вот я под судом и еду в Петербург в министерство, чтоб искать опоры; и… буду там служить, но уж
это чертово земство пропеку-с!
Говорить ли о теории ветров, о направлении и курсах корабля, о широтах и долготах или докладывать, что такая-то страна была когда-то под водою, а
вот это дно было наруже; этот остров произошел от огня, а тот от сырости; начало этой страны относится к такому времени, народ произошел оттуда, и при этом старательно выписать из ученых авторитетов, откуда, что и как?
Неточные совпадения
Городничий. Я здесь напишу. (Пишет и в то же время говорит про себя.)А
вот посмотрим, как пойдет
дело после фриштика да бутылки толстобрюшки! Да есть у нас губернская мадера: неказиста на вид, а слона повалит с ног. Только бы мне узнать, что он такое и в какой мере нужно его опасаться. (Написавши, отдает Добчинскому, который подходит к двери, но в
это время дверь обрывается и подслушивавший с другой стороны Бобчинский летит вместе с нею на сцену. Все издают восклицания. Бобчинский подымается.)
Аммос Федорович (в сторону).
Вот выкинет штуку, когда в самом
деле сделается генералом!
Вот уж кому пристало генеральство, как корове седло! Ну, брат, нет, до
этого еще далека песня. Тут и почище тебя есть, а до сих пор еще не генералы.
Хлестаков. Да что? мне нет никакого
дела до них. (В размышлении.)Я не знаю, однако ж, зачем вы говорите о злодеях или о какой-то унтер-офицерской вдове… Унтер-офицерская жена совсем другое, а меня вы не смеете высечь, до
этого вам далеко…
Вот еще! смотри ты какой!.. Я заплачу, заплачу деньги, но у меня теперь нет. Я потому и сижу здесь, что у меня нет ни копейки.
Хлестаков.
Вот вздор какой! я
этого не принимаю. Ты скажи ему: что
это, в самом
деле, такое!..
Этого мало.
Аммос Федорович. А я на
этот счет покоен. В самом
деле, кто зайдет в уездный суд? А если и заглянет в какую-нибудь бумагу, так он жизни не будет рад. Я
вот уж пятнадцать лет сижу на судейском стуле, а как загляну в докладную записку — а! только рукой махну. Сам Соломон не разрешит, что в ней правда и что неправда.