Неточные совпадения
Висленев во
сне повернулся на другую сторону, лицом к окну: здесь
было более воздуха и стало дышаться легче.
Иосаф Платонович сорвался с кровати, быстро бросился к окну и высунулся наружу. Ни на террасе, ни на балконе никого не
было, но ему показалось, что влево, в садовой калитке, в это мгновение мелькнул и исчез клочок светло-зеленого полосатого платья. Нет, Иосафу Платоновичу это не показалось: он это действительно видел, но только видел сбоку, с той стороны, куда не глядел, и видел смутно, неясно, почти как во
сне, потому что
сон еще взаправду не успел и рассеяться.
Через пять минут полицейский вывел из этой квартиры Висленева и увез его с собою в участок, а Меридианов, совсем как
был одетый, спал мертвым
сном, ворча изредка: «нет, я пива больше не могу, — убей меня бог, не могу!»
Жизнь его
была теперь настоящая «нощь жития», от которой он пробуждался только во
сне, когда ему мерещился и далекий старый Висленевский сад, в далеком губернском городке, и светлый флигель, и сестра, красавица Лара, и русая головка свежей миловидной Alexandrine.
Утром он закрыл глаза и пролежал до полудня в тягостнейшем
сне, и вдруг
был разбужен Висленевым, который явился к нему в таком непостижимом состоянии духа, что Горданов, несмотря на все свое расстройство, полюбопытствовал узнать, что с ним сделалось.
Мой друг, студент Спиридонов, тогда маленький мальчик, в черной траурной рубашке, пришел к отцу, чтобы поцеловать его руку и взять на
сон его благословение, но отец его
был гневен и суров; он говорил с одушевлением ему: «
Будь там», и указал ему вместо дверей в спальню — на двери в залу.
— У меня по-деревенски ранний ужин, но не ранняя ночь: хлеб-соль никогда не мешает, а
сон, как и смерть, моя антипатия. Но вы, мне кажется, намерены молчать… как
сон, который я припомнила. Если так, я
буду смерть.
Лариса провела эту ночь без
сна, сидя на своей постели. Утро в Бодростинском доме началось поздно: уснувшая на рассвете Лариса проспала, Бодростина тоже, но зато ко вставанью последней ей готов
был сюрприз, — ей
был доставлен ответ Водопьянова на ее вчерашнее письмо, — ответ, вполне достойный «Сумасшедшего Бедуина». Он весь заключался в следующем: «Бобчинский спросил: — можно называться? а Хлестаков отвечал: — пусть называется».
Но Катерина Астафьевна спала крепким
сном, и хотя Лариса
было перепугалась, когда дверь немножко пискнула на своих петлях, однако испуг этот
был совершенно напрасен.
Форов провел эту ночь у Подозерова; майор как пришел, так и завалился и спал, храпя до самого утра, а Подозеров
был не во
сне и не в бдении. Он лежал с открытыми глазами и думал: за что, почему и как он идет на дуэль?..
Тот понял и сейчас же распорядился, чтобы
была подана коляска. Глафиру Васильевну вывели, усадили среди подушек, укутали ей ноги пледом и повезли, куда попало, по освещенной луной Москве. Рядом с нею сидела горничная из гостиницы, а на передней лавочке — Горданов. Они ездили долго, пока больная почувствовала усталость и позыв ко
сну; тогда они вернулись, и Глафира тотчас же легла в постель. Девушка легла у нее в ногах на диванчике.
Прочитав эти письма по возвращении с Висленевым из спиритической беседы, Глафира Васильевна уже не спала, и шум рано просыпающегося квартала не обеспокоил ее, а напротив,
был ей даже приятен: живая натура этой женщины требовала не
сна, а деятельности, и притом, может
быть, такой кипучей, какой Глафира Бодростина до сих пор не оказывала ни разу.
Серый сумрак густел, по коридорам гостиницы, вдали, раздавались шаги и смолкали, в комнате же
была ненарушимая тишь, среди которой слышалось глубокое сонное дыхание Глафиры. Она спала неспокойно, — нет, спокойный
сон тоже давно ее оставил, но дремота ее
была тяжелая и крепкая, соответствующая большой потребности отдыха и большому желанию хоть на время уйти от себя и позабыться.
Лариса промолчала и всю ночь пугалась во
сне похищения. Горданов ей
был страшен как демон, и она даже должна
была проснуться с отчаянным криком, потому что видела себя лежащею на руке Павла Николаевича и над собою его черные глаза и смуглый облик, который все разгорался и делался сначала медным, потом красноогненным и жег ее, не говоря ей ни слова.
Неточные совпадения
Был гуще невежества мрак над тобой, // Удушливей
сон непробудный, //
Была ты глубоко несчастной страной, // Подавленной, рабски бессудной.
Мельком, словно во
сне, припоминались некоторым старикам примеры из истории, а в особенности из эпохи, когда градоначальствовал Бородавкин, который навел в город оловянных солдатиков и однажды, в минуту безумной отваги, скомандовал им:"Ломай!"Но ведь тогда все-таки
была война, а теперь… без всякого повода… среди глубокого земского мира…
Началось общее судбище; всякий припоминал про своего ближнего всякое, даже такое, что тому и во
сне не снилось, и так как судоговорение
было краткословное, то в городе только и слышалось: шлеп-шлеп-шлеп!
«Да, да, как это
было? — думал он, вспоминая
сон. — Да, как это
было? Да! Алабин давал обед в Дармштадте; нет, не в Дармштадте, а что-то американское. Да, но там Дармштадт
был в Америке. Да, Алабин давал обед на стеклянных столах, да, — и столы
пели: Il mio tesoro, [Мое сокровище,] и не Il mio tesoro, a что-то лучше, и какие-то маленькие графинчики, и они же женщины», вспоминал он.
Как бы пробудившись от
сна, Левин долго не мог опомниться. Он оглядывал сытую лошадь, взмылившуюся между ляжками и на шее, где терлись поводки, оглядывал Ивана кучера, сидевшего подле него, и вспоминал о том, что он ждал брата, что жена, вероятно, беспокоится его долгим отсутствием, и старался догадаться, кто
был гость, приехавший с братом. И брат, и жена, и неизвестный гость представлялись ему теперь иначе, чем прежде. Ему казалось, что теперь его отношения со всеми людьми уже
будут другие.