Неточные совпадения
Шёпот Петрухи, вздохи умирающего, шорох нитки и жалобный звук воды, стекавшей
в яму пред окном, —
все эти звуки сливались
в глухой шум, от него сознание мальчика помутилось. Он тихо откачнулся от стены и пошёл вон из подвала. Большое чёрное пятно вертелось колесом перед его глазами и шипело. Идя по лестнице, он крепко цеплялся руками за перила, с трудом поднимал ноги, а дойдя до двери, встал и тихо заплакал. Пред ним вертелся Яков, что-то говорил ему.
Потом его толкнули
в спину и раздался голос Перфишки...
Потом мальчику дали тяжёлый топор, велели ему слезть
в подвал и разбивать там лёд так, чтоб он улёгся ровно. Осколки льда прыгали ему
в лицо, попадали за ворот,
в подвале было холодно и темно, топор при неосторожном размахе задевал за потолок. Через несколько минут Илья,
весь мокрый, вылез из подвала и заявил хозяину...
— Ну — шум поднялся… Прогнали Верку… Изругали её… И меня… Она — ко мне… А я
в ту пору без места был… Проели
всё до ниточки… Ну, а она — характерная… Убежала… Пропала недели на две…
Потом явилась… одетая по-модному и
всё… браслет… деньги…
Илья сначала отталкивал её от себя, пытаясь поднять с пола, но она крепко вцепилась
в него и, положив голову на колени, тёрлась лицом о его ноги и
всё говорила задыхающимся, глухим голосом. Тогда он стал гладить её дрожащей рукой, а
потом, приподняв с пола, обнял и положил её голову на плечо себе. Горячая щека женщины плотно коснулась его щеки, и, стоя на коленях пред ним, охваченная его сильной рукой, она
всё говорила, опуская голос до шёпота...
— Разве кому лучше, коли человек, раз согрешив, на
всю жизнь останется
в унижении?.. Девчонкой, когда вотчим ко мне с пакостью приставал, я его тяпкой ударила…
Потом — одолели меня… девочку пьяной напоили… девочка была… чистенькая… как яблочко, была твёрдая
вся, румяная… Плакала над собой… жаль было красоты своей… Не хотела я, не хотела… А
потом — вижу…
всё равно! Нет поворота… Дай, думаю, хошь дороже пойду. Возненавидела
всех, воровала деньги, пьянствовала… До тебя — с душой не целовала никого…
Но она не умела молчать о старике и
всё уговаривала Илью забыть о нём. Лунёв сердился, уходил от неё. А когда являлся снова, она бешено кричала ему, что он её из боязни любит, что она этого не хочет и бросит его, уедет из города. И плакала, щипала Илью, кусала ему плечи, целовала ноги, а
потом,
в исступлении, сбрасывала с себя одежду и, нагая стоя перед ним, говорила...
— раздавалось за стеной.
Потом околоточный густо захохотал, а певица выбежала
в кухню, тоже звонко смеясь. Но
в кухне она сразу замолчала. Илья чувствовал присутствие хозяйки где-то близко к нему, но не хотел обернуться посмотреть на неё, хотя знал, что дверь
в его комнату отворена. Он прислушивался к своим думам и стоял неподвижно, ощущая, как одиночество охватывает его. Деревья за окном
всё покачивались, а Лунёву казалось, что он оторвался от земли и плывёт куда-то
в холодном сумраке…
— Подумайте об этом хорошенько; рассмотрите дело со
всех сторон. Можете ли вы взяться за него, хватит ли сил, уменья? И
потом скажите нам, — кроме труда, что ещё можете вложить вы
в дело? Наших денег — мало… не так ли?
А
потом всю смуту
в его душе,
все противоречия покрывала собою радостная дума о том, что теперь настоящая, чистая жизнь скоро начнется для него. И снова вторгалась острая мысль...
Илья захохотал.
Потом товарищи начали пить чай. Обои
в комнате потрескались, и сквозь щели переборки из трактира
в комнату свободно текли и звуки и запахи.
Всё заглушая,
в трактире раздавался чей-то звонкий, возбуждённый голос...
Широким жестом руки она повела по магазину и продолжала рассказывать ему о том, как труд обогащает
всех, кроме того, кто трудится. Сначала она говорила так, как всегда, — сухо, отчётливо, и некрасивое лицо её было неподвижно, а
потом брови у ней дрогнули, нахмурились, ноздри раздулись, и, высоко вскинув голову, она
в упор кидала Илье крепкие слова, пропитанные молодой, непоколебимой верой
в их правду.
Каждая минута рождает что-нибудь новое, неожиданное, и жизнь поражает слух разнообразием своих криков, неутомимостью движения, силой неустанного творчества. Но
в душе Лунёва тихо и мертво:
в ней
всё как будто остановилось, — нет ни дум, ни желаний, только тяжёлая усталость.
В таком состоянии он провёл
весь день и
потом ночь, полную кошмаров… и много таких дней и ночей. Приходили люди, покупали, что надо было им, и уходили, а он их провожал холодной мыслью...
Он уже привык к разнородным впечатлениям, и хотя они волновали, злили его, но с ними
всё же лучше было жить. Их приносили люди. А теперь люди исчезли куда-то, — остались одни покупатели.
Потом ощущение одиночества и тоска о хорошей жизни снова утопали
в равнодушии ко
всему, и снова дни тянулись медленно,
в какой-то давящей духоте.
Автономова перевела глаза на него,
потом снова на Илью и, не сказав ни слова, уставилась
в книгу. Терентий сконфузился и стал одёргивать рубашку. С минуту
в магазине
все молчали, — был слышен только шелест листов книги да шорох — это Терентий тёрся горбом о косяк двери…
Неточные совпадения
Слуга. Вы изволили
в первый день спросить обед, а на другой день только закусили семги и
потом пошли
всё в долг брать.
Марья Антоновна. Право, маменька,
все смотрел. И как начал говорить о литературе, то взглянул на меня, и
потом, когда рассказывал, как играл
в вист с посланниками, и тогда посмотрел на меня.
Добчинский.То есть оно так только говорится, а он рожден мною так совершенно, как бы и
в браке, и
все это, как следует, я завершил
потом законными-с узами супружества-с. Так я, изволите видеть, хочу, чтоб он теперь уже был совсем, то есть, законным моим сыном-с и назывался бы так, как я: Добчинский-с.
Сначала он принял было Антона Антоновича немного сурово, да-с; сердился и говорил, что и
в гостинице
все нехорошо, и к нему не поедет, и что он не хочет сидеть за него
в тюрьме; но
потом, как узнал невинность Антона Антоновича и как покороче разговорился с ним, тотчас переменил мысли, и, слава богу,
все пошло хорошо.
Четыре года тихие, // Как близнецы похожие, // Прошли
потом…
Всему // Я покорилась: первая // С постели Тимофеевна, // Последняя —
в постель; // За
всех, про
всех работаю, — // С свекрови, свекра пьяного, // С золовушки бракованной // Снимаю сапоги…