На его жёлтом лице не отражалось ни радости, ни любопытства, ни страха, ничего — чем жили люди в эти дни; глаза смотрели скучно и рассеянно, руки касались вещей осторожно, брезгливо;
все при нём как будто вдруг уставали, и невольно грустно думалось, глядя на него, что, пока есть такой человек, при нём ничего хорошего не может быть.
Неточные совпадения
— Ежели с людьми действовать ласково —
их можно одолеть,
при всей их глупости.
— Это такие люди — неугомонные, много я
их встречал. Говорят, будто щуров сон видели
они: есть такая пичужка, щур зовётся. Она снами живёт, и песня у неё как бы сквозь дрёму: тихая да сладкая, хоть сам-то щур — большой, не меньше дрозда. А гнездо
он себе вьёт
при дорогах, на перекрёстках. Сны
его неведомы никому, но некоторые люди видят
их. И когда увидит человек такой сои — шабаш! Начнёт по
всей земле ходить — наяву искать место, которое приснилось. Найдёт если, то — помрёт на
нём…
При жизни отца
он много думал о городе и, обижаясь, что
его не пускают на улицу, представлял себе городскую жизнь полной каких-то тайных соблазнов и весёлых затей. И хотя отец внушил
ему своё недоверчивое отношение к людям, но это чувство неглубоко легло в душу юноши и не ослабило
его интереса к жизни города.
Он ходил по улицам, зорко и дружественно наблюдая за
всем, что ставила на пути
его окуровская жизнь.
Матвей перестал ходить на реку и старался обегать городскую площадь, зная, что
при встрече с Хряповым и товарищами
его он снова неизбежно будет драться. Иногда, перед тем как лечь спать,
он опускался на колени и, свесив руки вдоль тела, наклонив голову — так стояла Палага в памятный день перед отцом — шептал
все молитвы и псалмы, какие знал. В ответ
им мигала лампада, освещая лик богоматери, как всегда задумчивый и печальный. Молитва утомляла юношу и этим успокаивала
его.
И вспомнил о том, как, в первое время после смерти Пушкаря, Наталье хотелось занять
при нём то же место, что Власьевна занимала
при его отце. А когда горожанки на базаре и на портомойне начали травить её за сожительство с татарином,
всё с неё сошло, как дождём смыло. Заметалась она тогда, завыла...
Хороша эта привычка у
него — показывать
при всяком случае, что и за злым может быть скрыто доброе начало, а всегда
всему помеха — человечья чугунная глупость.
«Сегодня Максимка разошёлся во
всю дерзость, встал
при всех против меня и продолжительно оспаривал, а
все — за
него и одобряли.
Отвечала не спеша, но и не задумываясь, тотчас же вслед за вопросом, а казалось, что
все слова её с трудом проходят сквозь одну какую-то густую мысль и обесцвечиваются ею. Так, говоря как бы не о себе, однотонно и тускло, она рассказала, что её отец, сторож
при казённой палате, велел ей, семнадцатилетней девице, выйти замуж за чиновника, одного из своих начальников; муж вскоре после свадьбы начал пить и умер в одночасье на улице, испугавшись собаки, которая бросилась на
него.
— А
вся сила потрачена зря, безо всякой охоты оставить в людях память о себе. А захоти
он — был бы,
при этой своей силе, великого дела заводчик, и людям кормилец, и сам богат…
Вырос у Гришука сын, этот самый Василей, и — пошло
всё, как
при деде: послал
его Гришук с овчиной да кожами на ярмарку к Макарию, а Василей
ему такую же депеш и пошли.
Кожемякину было неловко и стыдно: в тяжёлую, безумную минуту этот человек один не оставил
его, и Матвей Савельев сознавал, что поп заслуживает благодарности за добрую помощь. Но благодарности — не было, и не было доверия к попу;
при нём всё становилось ещё более непонятным и шатким.
А через два дня
он, поддерживаемый ею и Тиуновым, уже шёл по улицам города за гробом Хряпова. Город был окутан влажным облаком осеннего тумана, на кончиках голых ветвей деревьев росли, дрожали и тяжело падали на потную землю крупные капли воды. Платье покрывалось сыростью, точно капельками ртути. Похороны были немноголюдны,
всего человек десять шагало за гробом шутливого ростовщика, которому
при жизни
его со страхом кланялся
весь город. Гроб — тяжёлую дубовую колоду — несли наёмные люди.
— А вон того видите — вон, что рот-то разинул, — он, батюшка, перед самою эмансипацией всем мужикам вольные дал, да всех их к купцу на фабрику и закабалил. Сколько деньжищ от купца получил, да мужицкие дома продал, да скотину, а земля-то
вся при нем осталась… Вот ты и смотри, что он рот разевает, а он операцию-то эту в лучшем виде устроил! — снова нашептывает сосед с правой руки.
Неточные совпадения
А
при всем том страх хотелось бы с
ним еще раз сразиться.
«Отцы! — сказал Клим Яковлич, // С каким-то визгом в голосе, // Как будто
вся утроба в
нем, //
При мысли о помещиках, // Заликовала вдруг.
В воротах с
ними встретился // Лакей, какой-то буркою // Прикрытый: «Вам кого? // Помещик за границею, // А управитель
при смерти!..» — // И спину показал. // Крестьяне наши прыснули: // По
всей спине дворового // Был нарисован лев. // «Ну, штука!» Долго спорили, // Что за наряд диковинный, // Пока Пахом догадливый // Загадки не решил: // «Холуй хитер: стащит ковер, // В ковре дыру проделает, // В дыру просунет голову // Да и гуляет так!..»
Прыщ был уже не молод, но сохранился необыкновенно. Плечистый, сложенный кряжем,
он всею своею фигурой так, казалось, и говорил: не смотрите на то, что у меня седые усы: я могу! я еще очень могу!
Он был румян, имел алые и сочные губы, из-за которых виднелся ряд белых зубов; походка у
него была деятельная и бодрая, жест быстрый. И
все это украшалось блестящими штаб-офицерскими эполетами, которые так и играли на плечах
при малейшем
его движении.
Тут открылось
все: и то, что Беневоленский тайно призывал Наполеона в Глупов, и то, что
он издавал свои собственные законы. В оправдание свое
он мог сказать только то, что никогда глуповцы в столь тучном состоянии не были, как
при нем, но оправдание это не приняли, или, лучше сказать, ответили на
него так, что"правее бы
он был, если б глуповцев совсем в отощание привел, лишь бы от издания нелепых своих строчек, кои предерзостно законами именует, воздержался".