Неточные совпадения
— Да, читал и аккомпанировал мне на скрипке: он был странен, иногда задумается и молчит полчаса, так что вздрогнет, когда я назову его по имени, смотрит на меня очень странно… как иногда вы смотрите, или сядет так близко, что испугает меня. Но мне
не было… досадно на него… Я привыкла к
этим странностям; он раз положил свою руку на
мою: мне было очень неловко. Но он
не замечал сам, что делает, — и я
не отняла руки. Даже однажды… когда он
не пришел на музыку, на другой
день я встретила его очень холодно…
Он видел, что заронил в нее сомнения, что
эти сомнения — гамлетовские. Он читал их у ней в сердце: «В самом ли
деле я живу так, как нужно?
Не жертвую ли я чем-нибудь живым, человеческим,
этой мертвой гордости
моего рода и круга,
этим приличиям? Ведь надо сознаться, что мне иногда бывает скучно с тетками, с папа и с Catherine… Один только cousin Райский…»
— Есть, есть, и мне тяжело, что я
не выиграл даже
этого доверия. Вы боитесь, что я
не сумею обойтись с вашей тайной. Мне больно, что вас пугает и стыдит
мой взгляд… кузина, кузина! А ведь
это мое дело,
моя заслуга, ведь я виноват… что вывел вас из темноты и слепоты, что
этот Милари…
— Нет: иногда, как заговорят об
этом, бабушка побранит… Заплачу, и пройдет, и опять делаюсь весела, и все, что говорит отец Василий, — будто
не мое дело! Вот что худо!
— Вы даже
не понимаете, я вижу, как
это оскорбительно! Осмелились бы вы глядеть на меня
этими «жадными» глазами, если б около меня был зоркий муж, заботливый отец, строгий брат? Нет, вы
не гонялись бы за мной,
не дулись бы на меня по целым
дням без причины,
не подсматривали бы, как шпион, и
не посягали бы на
мой покой и свободу! Скажите, чем я подала вам повод смотреть на меня иначе, нежели как бы смотрели вы на всякую другую, хорошо защищенную женщину?
— Пуще всего — без гордости, без пренебрежения! — с живостью прибавил он, —
это все противоречия, которые только раздражают страсть, а я пришел к тебе с надеждой, что если ты
не можешь
разделить моей сумасшедшей мечты, так по крайней мере
не откажешь мне в простом дружеском участии, даже поможешь мне. Но я с ужасом замечаю, что ты зла, Вера…
—
Это такое важное
дело, Марья Егоровна, — подумавши, с достоинством сказала Татьяна Марковна, потупив глаза в пол, — что вдруг решить я ничего
не могу. Надо подумать и поговорить тоже с Марфенькой. Хотя девочки
мои из повиновения
моего не выходят, но все я принуждать их
не могу…
— Да, конечно. Она даже ревнует меня к
моим грекам и римлянам. Она их терпеть
не может, а живых людей любит! — добродушно смеясь, заключил Козлов. —
Эти женщины, право, одни и те же во все времена, — продолжал он. — Вон у римских матрон, даже у жен кесарей, консулов патрициев — всегда хвост целый… Мне — Бог с ней: мне
не до нее,
это домашнее
дело! У меня есть занятие. Заботлива, верна — и я иногда, признаюсь, — шепотом прибавил он, — изменяю ей, забываю, есть ли она в доме, нет ли…
— Ты в самом
деле нездорова — посмотри, какая ты бледная! — заметила серьезно Марфенька, —
не сказать ли бабушке? Она за доктором пошлет… Пошлем, душечка, за Иваном Богдановичем… Как
это грустно — в
день моего рождения! Теперь мне целый
день испорчен!
— Как первую женщину в целом мире! Если б я смел мечтать, что вы хоть отчасти
разделяете это чувство… нет,
это много, я
не стою… если одобряете его, как я надеялся… если
не любите другого, то… будьте
моей лесной царицей,
моей женой, — и на земле
не будет никого счастливее меня!.. Вот что хотел я сказать — и долго
не смел! Хотел отложить
это до ваших именин, но
не выдержал и приехал, чтобы сегодня в семейный праздник, в
день рождения вашей сестры…
Я сохраню, впрочем,
эти листки: может быть… Нет,
не хочу обольщать себя неверной надеждой! Творчество
мое не ладит с пером.
Не по натуре мне вдумываться в сложный механизм жизни! Я пластик, повторяю:
мое дело только видеть красоту — и простодушно, «
не мудрствуя лукаво», отражать ее в создании…
Неточные совпадения
Да я-то знаю — годится или
не годится;
это мое дело, мошенник такой!
Г-жа Простакова. Ах,
мой батюшка! Да извозчики-то на что ж?
Это их
дело.
Это таки и наука-то
не дворянская. Дворянин только скажи: повези меня туда, — свезут, куда изволишь. Мне поверь, батюшка, что, конечно, то вздор, чего
не знает Митрофанушка.
Стародум.
Это странное
дело! Человек ты, как вижу,
не без ума, а хочешь, чтоб я отдал
мою племянницу за кого —
не знаю.
Кутейкин.
Это его
дело.
Не мое.
Скотинин. Кого? За что? В
день моего сговора! Я прошу тебя, сестрица, для такого праздника отложить наказание до завтрева; а завтра, коль изволишь, я и сам охотно помогу.
Не будь я Тарас Скотинин, если у меня
не всякая вина виновата. У меня в
этом, сестрица, один обычай с тобою. Да за что ж ты так прогневалась?