Неточные совпадения
— Вы, кажется, и их упрекали, зачем они
не любят, — с улыбкой прибавила она,
показав головой к гостиной на теток.
— Да, но глубокий, истинный художник, каких нет теперь: последний могикан!.. напишу только портрет Софьи и
покажу ему, а там попробую силы на романе. Я записывал и прежде кое-что: у меня есть отрывки, а теперь примусь серьезно. Это новый для меня род творчества;
не удастся ли там?
Но Борис
не заставил ждать долго ответа: он
показал бабушке свой портфель с рисунками, потом переиграл ей все кадрили, мазурки и мотивы из опер, наконец свои фантазии.
Он хотел
показать картину товарищам, но они сами красками еще
не писали, а всё копировали с бюстов, нужды нет, что у самих бороды поросли.
Он решился
показать профессору: профессор
не заносчив, снисходителен и, вероятно, оценит труд по достоинству. С замирающим сердцем принес он картину и оставил в коридоре.
— В вас погибает талант; вы
не выбьетесь,
не выйдете на широкую дорогу. У вас недостает упорства, есть страстность, да страсти, терпенья нет! Вот и тут, смотрите, руки только что намечены, и неверно, плечи несоразмерны, а вы уж завертываете, бежите
показывать, хвастаться…
«Переделать портрет, — думал он. — Прав ли Кирилов? Вся цель моя, задача, идея — красота! Я охвачен ею и хочу воплотить этот, овладевший мною, сияющий образ: если я поймал эту „правду“ красоты — чего еще? Нет, Кирилов ищет красоту в небе, он аскет: я — на земле…
Покажу портрет Софье: что она скажет? А потом уже переделаю… только
не в блудницу!»
— Что же: вы бредили страстью для меня — ну, вот я страстно влюблена, — смеялась она. — Разве мне
не все равно — идти туда (она
показала на улицу), что с Ельниным, что с графом? Ведь там я должна «увидеть счастье, упиться им»!
«Да, артист
не должен пускать корней и привязываться безвозвратно, — мечтал он в забытьи, как в бреду. — Пусть он любит, страдает, платит все человеческие дани… но пусть никогда
не упадет под бременем их, но расторгнет эти узы, встанет бодр, бесстрастен, силен и творит: и пустыню, и каменья, и наполнит их жизнью и
покажет людям — как они живут, любят, страдают, блаженствуют и умирают… Зачем художник послан в мир!..»
— Та совсем дикарка — странная такая у меня. Бог знает в кого уродилась! — серьезно заметила Татьяна Марковна и вздохнула. —
Не надоедай же пустяками брату, — обратилась она к Марфеньке, — он устал с дороги, а ты глупости ему
показываешь. Дай лучше нам поговорить о серьезном, об имении.
—
Не говори этого никогда! — боязливо перебила бабушка, — судьба подслушает, да и накажет: будешь в самом деле несчастный! Всегда будь доволен или
показывай, что доволен.
— Нет, нет —
не то, — говорил, растерявшись, Леонтий. — Ты — артист: тебе картины, статуи, музыка. Тебе что книги? Ты
не знаешь, что у тебя тут за сокровища! Я тебе после обеда
покажу…
— Смейся, смейся, Борис Павлович, а вот при гостях скажу, что нехорошо поступил:
не успел носа
показать и пропал из дома. Это неуважение к бабушке…
— Пойдем, Марфенька, гулять, — сказал он однажды вскоре после приезда. —
Покажи мне свою комнату и комнату Верочки, потом хозяйство, познакомь с дворней. Я еще
не огляделся.
— Bonjur! — сказала она, —
не ждали? Вижю, вижю! Du courage! [Смелее! (фр.)] Я все понимаю. А мы с Мишелем были в роще и зашли к вам. Michel! Saluez donc monsieur et mettez tout cela de côte! [Мишель! Поздоровайтесь же и положите все это куда-нибудь! (фр.)] Что это у вас? ах, альбомы, рисунки, произведения вашей музы! Я заранее без ума от них:
покажите,
покажите, ради Бога! Садитесь сюда, ближе, ближе…
Райскому страх как хотелось пустить в нее папками и тетрадями. Он стоял,
не зная, уйти ли ему внезапно, оставив ее тут, или покориться своей участи и
показать рисунки.
— Дайте срок! — остановила Бережкова. — Что это вам
не сидится?
Не успели носа
показать, вон еще и лоб
не простыл, а уж в ногах у вас так и зудит? Чего вы хотите позавтракать: кофе, что ли, или битого мяса? А ты, Марфенька, поди узнай,
не хочет ли тот… Маркушка… чего-нибудь? Только сама
не показывайся, а Егорку пошли узнать…
Он правильно заключил, что тесная сфера, куда его занесла судьба, поневоле держала его подолгу на каком-нибудь одном впечатлении, а так как Вера, «по дикой неразвитости», по непривычке к людям или, наконец, он
не знает еще почему,
не только
не спешила с ним сблизиться, но все отдалялась, то он и решил
не давать в себе развиться ни любопытству, ни воображению и
показать ей, что она бледная, ничтожная деревенская девочка, и больше ничего.
— То есть уважать свободу друг друга,
не стеснять взаимно один другого: только это редко, я думаю, можно исполнить. С чьей-нибудь стороны замешается корысть… кто-нибудь да
покажет когти… А вы сами способны ли на такую дружбу?
Этого она ни за что
не скажет ему: молод он, пожалуй, зазнается, а она
покажет ему внимание иначе, по-своему,
не ставя себя в затруднительное положение перед внуком и
не давая ему торжества.
— Да уж
не знаю какое, а только я вам как-нибудь
покажу образчик этого мужества.
— Вы сказали, что
не видали другого письма: я вам
показала одно. Чего вам еще?
— Этого письма ты
не спрятала бы с таким испугом.
Покажешь?
Он без церемонии почти вывел бабушку и Марфеньку, которые пришли было поглядеть. Егорка, видя, что барин начал писать «патрет», пришел было спросить,
не отнести ли чемодан опять на чердак. Райский молча
показал ему кулак.
— Вот видите, один мальчишка, стряпчего сын,
не понял чего-то по-французски в одной книге и
показал матери, та отцу, а отец к прокурору. Тот слыхал имя автора и поднял бунт — донес губернатору. Мальчишка было заперся, его выпороли: он под розгой и сказал, что книгу взял у меня. Ну, меня сегодня к допросу…
Она сидела в своей красивой позе, напротив большого зеркала, и молча улыбалась своему гостю, млея от удовольствия. Она
не старалась ни приблизиться, ни взять Райского за руку,
не приглашала сесть ближе, а только играла и блистала перед ним своей интересной особой, нечаянно
показывала «ножки» и с улыбкой смотрела, как действуют на него эти маневры. Если он подходил к ней, она прилично отодвигалась и давала ему подле себя место.
«Молодец, красивый мужчина: но какая простота… чтоб
не сказать больше… во взгляде, в манерах! Ужели он — герой Веры!..» — думал Райский, глядя на него и с любопытством ожидая, что
покажет дальнейшее наблюдение.
— Ну, девки,
покажу я вам диковинку! — сказал он, плюнув сквозь зубы в сторону, — пойдемте, Пелагея Петровна, к барину, к Борису Павловичу, в щелку посмотреть; в тиатр
не надо ходить: как он там «девствует»!..
— Мне — уехать, а тебе —
не ходить вон туда… — Он
показал на обрыв.
— Если услышите… выстрел оттуда… (она
показала на обрыв) — будьте подле меня…
не пускайте меня — заприте, если нужно, удержите силой…
— И зовете меня на помощь; думал, что пришла пора медведю «сослужить службу», и чуть было
не оказал вам в самом деле «медвежьей услуги», — добавил он, вынимая из кармана и
показывая ей обломок бича. — От этого я позволил себе сделать вам дерзкий вопрос об имени… Простите меня, ради Бога, и скажите и остальное: зачем вы открыли мне это?
Только вздохи боли
показывали, что это стоит
не статуя, а живая женщина. Образ глядел на нее задумчиво, полуоткрытыми глазами, но как будто
не видел ее, персты были сложены в благословение, но
не благословляли ее.
Старуха перекрестилась, вздохнула и знаком
показала, что
не может говорить, чтобы дали ей пить.
Это молчаливое спокойствие бесило Марка. Сломанная беседка и появление Тушина в роли посредника
показали ему, что надежды его кончаются, что Вера
не колеблется больше, что она установилась на своем намерении
не видеться с ним никогда.
— Что это за новость? По вашему письму я подумал,
не рехнулись ли вы? Ведь у вас есть один талант, отчего бросились опять в сторону? Возьмите карандаш да опять в академию — да вот купите это. — Он
показал на толстую тетрадь литографированных анатомических рисунков. — Выдумали скульптуру! Поздно… С чего вы это взяли!..
Неточные совпадения
А вы — стоять на крыльце, и ни с места! И никого
не впускать в дом стороннего, особенно купцов! Если хоть одного из них впустите, то… Только увидите, что идет кто-нибудь с просьбою, а хоть и
не с просьбою, да похож на такого человека, что хочет подать на меня просьбу, взашей так прямо и толкайте! так его! хорошенько! (
Показывает ногою.)Слышите? Чш… чш… (Уходит на цыпочках вслед за квартальными.)
Городничий. Жаловаться? А кто тебе помог сплутовать, когда ты строил мост и написал дерева на двадцать тысяч, тогда как его и на сто рублей
не было? Я помог тебе, козлиная борода! Ты позабыл это? Я,
показавши это на тебя, мог бы тебя также спровадить в Сибирь. Что скажешь? а?
Хлестаков, молодой человек лет двадцати трех, тоненький, худенький; несколько приглуповат и, как говорят, без царя в голове, — один из тех людей, которых в канцеляриях называют пустейшими. Говорит и действует без всякого соображения. Он
не в состоянии остановить постоянного внимания на какой-нибудь мысли. Речь его отрывиста, и слова вылетают из уст его совершенно неожиданно. Чем более исполняющий эту роль
покажет чистосердечия и простоты, тем более он выиграет. Одет по моде.
Лука Лукич.
Не приведи бог служить по ученой части! Всего боишься: всякий мешается, всякому хочется
показать, что он тоже умный человек.
Городничий (делая Бобчинскому укорительный знак, Хлестакову).Это-с ничего. Прошу покорнейше, пожалуйте! А слуге вашему я скажу, чтобы перенес чемодан. (Осипу.)Любезнейший, ты перенеси все ко мне, к городничему, — тебе всякий
покажет. Прошу покорнейше! (Пропускает вперед Хлестакова и следует за ним, но, оборотившись, говорит с укоризной Бобчинскому.)Уж и вы!
не нашли другого места упасть! И растянулся, как черт знает что такое. (Уходит; за ним Бобчинский.)