Неточные совпадения
— Ты еще
на службу? Что так поздно? — спросил Обломов. — Бывало, ты
с десяти
часов…
Ленивый от природы, он был ленив еще и по своему лакейскому воспитанию. Он важничал в дворне, не давал себе труда ни поставить самовар, ни подмести полов. Он или дремал в прихожей, или уходил болтать в людскую, в кухню; не то так по целым
часам, скрестив руки
на груди, стоял у ворот и
с сонною задумчивостью посматривал
на все стороны.
Или Илья Иванович пойдет к окну, взглянет туда и скажет
с некоторым удивлением: «Еще пять
часов только, а уж как темно
на дворе!»
Встает он в семь
часов, читает, носит куда-то книги.
На лице ни сна, ни усталости, ни скуки.
На нем появились даже краски, в глазах блеск, что-то вроде отваги или, по крайней мере, самоуверенности. Халата не видать
на нем: Тарантьев увез его
с собой к куме
с прочими вещами.
Он велел вынести вон несколько дрянных картин, которые навязал ему какой-то покровитель бедных артистов; сам поправил штору, которая давно не поднималась, позвал Анисью и велел протереть окна, смахнул паутину, а потом лег
на бок и продумал
с час — об Ольге.
Илья Ильич высидел
с теткой
часа два чинно, не положив ни разу ноги
на ногу, разговаривая прилично обо всем; даже два раза ловко подвинул ей скамеечку под ноги.
— В чем? А вот в чем! — говорила она, указывая
на него,
на себя,
на окружавшее их уединение. — Разве это не счастье, разве я жила когда-нибудь так? Прежде я не просидела бы здесь и четверти
часа одна, без книги, без музыки, между этими деревьями. Говорить
с мужчиной, кроме Андрея Иваныча, мне было скучно, не о чем: я все думала, как бы остаться одной… А теперь… и молчать вдвоем весело!
Тетка тоже глядит
на него своими томными большими глазами и задумчиво нюхает свой спирт, как будто у нее от него болит голова. А ездить ему какая даль! Едешь, едешь
с Выборгской стороны да вечером назад — три
часа!
Однажды, воротясь поздно из театра, он
с извозчиком стучал почти
час в ворота; собака, от скаканья
на цепи и лая, потеряла голос. Он иззяб и рассердился, объявив, что съедет
на другой же день. Но и другой, и третий день, и неделя прошла — он еще не съезжал.
Он сел и задумался. Много передумал он в эти полтора
часа, много изменилось в его мыслях, много он принял новых решений. Наконец он остановился
на том, что сам поедет
с поверенным в деревню, но прежде выпросит согласие тетки
на свадьбу, обручится
с Ольгой, Ивану Герасимовичу поручит отыскать квартиру и даже займет денег… немного, чтоб свадьбу сыграть.
После болезни Илья Ильич долго был мрачен, по целым
часам повергался в болезненную задумчивость и иногда не отвечал
на вопросы Захара, не замечал, как он ронял чашки
на пол и не сметал со стола пыль, или хозяйка, являясь по праздникам
с пирогом, заставала его в слезах.
Хорошо. А почему прежде, бывало,
с восьми
часов вечера у ней слипаются глаза, а в девять, уложив детей и осмотрев, потушены ли огни
на кухне, закрыты ли трубы, прибрано ли все, она ложится — и уже никакая пушка не разбудит ее до шести
часов?
Но ему не было скучно, если утро проходило и он не видал ее; после обеда, вместо того чтоб остаться
с ней, он часто уходил соснуть
часа на два; но он знал, что лишь только он проснется, чай ему готов, и даже в ту самую минуту, как проснется.
Не видала она себя в этом сне завернутою в газы и блонды
на два
часа и потом в будничные тряпки
на всю жизнь. Не снился ей ни праздничный пир, ни огни, ни веселые клики; ей снилось счастье, но такое простое, такое неукрашенное, что она еще раз, без трепета гордости, и только
с глубоким умилением прошептала: «Я его невеста!»
Неточные совпадения
Ляпкин-Тяпкин, судья, человек, прочитавший пять или шесть книг, и потому несколько вольнодумен. Охотник большой
на догадки, и потому каждому слову своему дает вес. Представляющий его должен всегда сохранять в лице своем значительную мину. Говорит басом
с продолговатой растяжкой, хрипом и сапом — как старинные
часы, которые прежде шипят, а потом уже бьют.
Осип. Да так. Бог
с ними со всеми! Погуляли здесь два денька — ну и довольно. Что
с ними долго связываться? Плюньте
на них! не ровен
час, какой-нибудь другой наедет… ей-богу, Иван Александрович! А лошади тут славные — так бы закатили!..
— Не то еще услышите, // Как до утра пробудете: // Отсюда версты три // Есть дьякон… тоже
с голосом… // Так вот они затеяли // По-своему здороваться //
На утренней заре. //
На башню как подымется // Да рявкнет наш: «Здо-ро-во ли // Жи-вешь, о-тец И-пат?» // Так стекла затрещат! // А тот ему, оттуда-то: // — Здо-ро-во, наш со-ло-ву-шко! // Жду вод-ку пить! — «И-ду!..» // «Иду»-то это в воздухе //
Час целый откликается… // Такие жеребцы!..
Г-жа Простакова.
На него, мой батюшка, находит такой, по-здешнему сказать, столбняк. Ино — гда, выпуча глаза, стоит битый
час как вкопанный. Уж чего — то я
с ним не делала; чего только он у меня не вытерпел! Ничем не проймешь. Ежели столбняк и попройдет, то занесет, мой батюшка, такую дичь, что у Бога просишь опять столбняка.
И началась тут промеж глуповцев радость и бодренье великое. Все чувствовали, что тяжесть спала
с сердец и что отныне ничего другого не остается, как благоденствовать.
С бригадиром во главе двинулись граждане навстречу пожару, в несколько
часов сломали целую улицу домов и окопали пожарище со стороны города глубокою канавой.
На другой день пожар уничтожился сам собою вследствие недостатка питания.