Неточные совпадения
Герцог Антон, несмотря на свой трусливый нрав, попытался было показать свое значение, но был за это, по распоряжению регента, подвергнут домашнему аресту с угрозой испробовать
рук грозного тогда начальника Тайной канцелярии Ушакова. Пошли доносы и пытки за каждое малейшее слово, неприятное регенту, спесь и наглость которого достигли чудовищных размеров. Он громко, не стесняясь,
стал говорить о своем намерении выслать из России «Брауншвейгскую фамилию».
Первенствующий член Синода Платон, архиепископ Митавский и Севский, вышел на середину церкви и
стал перед аналоем, на котором находились Евангелие и крест. Великий канцлер взял гетмана за
руку и повел его к аналою. Архиепископ Платон
стал читать особо установленную присягу, которую гетман громко повторял, подняв вверх
руку. После произнесенной присяги и приложившись к кресту и Евангелию, гетман подписался на поднесенном ему канцлером присяжном листе. То же сделал и архиепископ.
По бокам стола
стали генеральный бунчужный Оболонский с бунчуком и генеральный хорунжий Ханенко с знаменем в
руках.
Мыли окна, полы, двери, и вскоре под
руками этих многочисленных работников и работниц, за которыми зорко следили управляющие, дом
стал неузнаваем.
Долго усидегь он не мог и
стал медленно шагать из угла в угол обширной комнаты, пол которой был покрыт мягким ковром. Трубка, которую он держал в
руках, давно потухла, а князь все продолжал свою однообразную прогулку. Он переживал впечатления дня, сделанные им знакомства, и мысли его, несмотря на разнообразие лиц, промелькнувших перед ним, против его воли сосредоточились на княжне Людмиле Васильевне Полторацкой. Ее образ носился неотвязно перед ним. Это его начинало даже бесить.
Молодость и вольнодумство во все времена идут
рука об
руку, а в описываемое нами время в столичную жизнь вместе с французским влиянием последнее
стало приливать с особенной силой. Князь Луговой не избег этого влияния. Если он не был в глубине своей души вольнодумцем, то старался хотя показаться им. Это-то старание и побудило его усомниться перед княжной в семейной легенде.
— Княжна, Людмила, дорогая! — схватил ее
руки князь и
стал покрывать их горячими поцелуями.
— Какая ты добрая, мама! — воскликнула она и
стала покрывать
руки княгини Вассы Семеновны горячими поцелуями.
Князь вскочил с кресла, бросился на колени перед княгинею и, схватив ее
руки,
стал покрывать их поцелуями.
Но я не хочу вам навязываться в мужья, и если вы действительно хотите в этот год испытать меня и себя, то я преклоняюсь перед этим и не боюсь, со своей стороны, этого испытания; если же вы избрали этот путь как деликатный отказ мне в вашей
руке, то и в этом случае мне остается только покориться вашей воле и ждать, когда для меня
станет ясно то или другое ваше намерение…
Последнее слово княжна подчеркнула. Князь поцеловал ее
руку, на этот раз с далеко не деланною холодною почтительностью, и вышел. Он не помнил дороги до Лугового. Только в тиши своего кабинета князь
стал всесторонне обдумывать свое положение.
В городе
стали говорить то о том, то о другом вероятном претенденте на ее
руку, но среди них не упоминали имени князя Сергея Сергеевича.
Князь молча смотрел на нее восторженным взглядом и чуть в первую минуту не позабыл взять и поцеловать протягиваемую ею
руку. Наконец он опомнился, схватил эту дорогую
руку, которую он считал своею, и
стал покрывать ее горячими поцелуями.
— Княжна!.. — весь просияв, воскликнул князь и, завладев ее
рукою,
стал покрывать эту
руку страстными поцелуями.
Неточные совпадения
Гаврило Афанасьевич // Из тарантаса выпрыгнул, // К крестьянам подошел: // Как лекарь,
руку каждому // Пощупал, в лица глянул им, // Схватился за бока // И покатился со смеху… // «Ха-ха! ха-ха! ха-ха! ха-ха!» // Здоровый смех помещичий // По утреннему воздуху // Раскатываться
стал…
Дворовый, что у барина // Стоял за стулом с веткою, // Вдруг всхлипнул! Слезы катятся // По старому лицу. // «Помолимся же Господу // За долголетье барина!» — // Сказал холуй чувствительный // И
стал креститься дряхлою, // Дрожащею
рукой. // Гвардейцы черноусые // Кисленько как-то глянули // На верного слугу; // Однако — делать нечего! — // Фуражки сняли, крестятся. // Перекрестились барыни. // Перекрестилась нянюшка, // Перекрестился Клим…
Я словно деревянная // Вдруг
стала: загляделась я, // Как лекарь
руки мыл, // Как водку пил.
Стану я
руки убийством марать, // Нет, не тебе умирать!» // Яков на сосну высокую прянул, // Вожжи в вершине ее укрепил, // Перекрестился, на солнышко глянул, // Голову в петлю — и ноги спустил!..
Стародум. А! Сколь великой душе надобно быть в государе, чтоб
стать на стезю истины и никогда с нее не совращаться! Сколько сетей расставлено к уловлению души человека, имеющего в
руках своих судьбу себе подобных! И во-первых, толпа скаредных льстецов…