Неточные совпадения
О нем, между прочим, ходил следующий анекдот: однажды в Шестове он
рассказывал о
том, как раз он ехал где-то в Северо-Западном крае по местности, отличающейся обилием волков.
Встречный же для заблудившейся в жизненном лесу княжны не только ведет ее, но
рассказал ей заранее дорогу, поручил даже расчищать путь по его указанию,
то есть действовать самой для себя и даже для него в благодарность за
то, что он ведет ее.
— То-то так! Нет, вы послушайте, я вам про моего Артура
расскажу, диву дадитесь, благоговение почувствуете, зря хвалить не буду — не продавать. Не продажный он у меня. Генерал Куролесов полторы тысячи за него давал. За пятнадцать тысяч говорю, ваше превосходительство, не отдам. Так-то.
— Года два
тому назад с Артуром у меня случай был, так случай, кабы мне кто
рассказал, не поверил бы, ей-ей, не поверил.
Николай Леопольдович был в числе
тех, которым Шатов
рассказал все.
Подробно
рассказал он о нанесенных ему покойным князем побоях, знаки которых не прошли s до сих пор, и о
том, что под влиянием злобы и толков о появлении старого князя, говорил приписанные ему слова.
Перед
тем, как в залу вступили судьи, он
рассказывал княгине и княжне об одной своей доверительнице, которая была страшно недоверчива.
Антон Михайлович в коротких словах
рассказал о загадочной смерти отца князя Владимира, князя Александра Павловича Шестова, о
том, что в настоящее время княгиня с княжнами находится в Т., а по окончании дела о наследствах, которое ведет Николай Леопольдович Гиршфельд, они переедут на жительство в Москву.
После обычных представлений, все трое уселись за стол. Во время завтрака Карнеев
рассказал Константину Николаевичу похождения Гиршфельда и
то, что он теперь уже поверенный княгини и княжен Шестовых.
Посланный пригласить его врач
рассказал ему историю и симптомы болезни и
тот обещал быть.
Княжна Маргарита Дмитриевна подробно
рассказывала в ней повесть своей жизни в течение семи лет со дня встречи ее с Гиршфельдом в Шестове,
то нравственное состояние, в котором она находилась перед этой встречей.
Александра Яковлевна пододвинула к кровати табурет, села и начала свой рассказ. Она откровенно передала баронессе свой роман с князем Виктором, умолчав, конечно, о
том, что она сама увлекла его, а напротив, изобразив себя жертвой хитросплетенного молодым князем соблазна.
Рассказала известные нам сцены с княгиней. Не скрыла и тайны своего происхождения и сцены у постели умирающего князя Ивана и, наконец, последние слова его о пакете ео стотысячным наследством, скрытым и присвоенным князем Василием.
— Без денег оно и так погибнет, а между
тем деньги вам предлагали на днях — хорошие: десять тысяч вносила эта барыня (вы сами
рассказывали) за одно лишь право поступить на сцену кружка, а вы…
— Хорошо-с, может быть все
то, что
рассказала вам эта госпожа, и правда, но считаете ли вы теперь ее удовлетворенной и ваши обязательства относительно нее конченными? — ровным голосом спросил князь Василий.
Сплетни относительно Мосовой шли еще далее, не говоря уже о
том, что уверяли, что будто бы все ее рассказы и сценки, помещаемые изредка в газетах и журналах, принадлежали не ей, а ее покойному сожителю;
рассказывали совершенно уверенным тоном, что она еще ранее, нежели сойтись с литератором, была замужем, что муж ее жив — называли даже фамилию: Елкин — и что она вышла заведомо от живого мужа.
— Я тоже промолчал… — после некоторой паузы начал Петухов. — А между
тем знаю почти все подробности о дневнике покойной княжны: накануне своей смерти, Иван Флегонтович, царство ему небесное, мне все
рассказал.
Рассказывали множество случаев исцеления безнадежно больных одной молитвой этого отличающегося силой веры служителя алтаря, за ним, кроме
того, укрепилась и слава прозорливца.
Относительно прозвища «миллионер» приказчик сообщил, что Луганский
рассказывает, что умерший не так давно его дядя завещал все свои именья, стоющие более миллиона, в пожизненное владение своей жене, минуя его, законного наследника, а между
тем оно как-то так выходит, что жена и не жена дяди…
По возвращении домой он был много сговорчивее вчерашнего, и Зыковой не стоило особенного труда уговорить его поехать мириться с Николаем Леопольдовичем. Примирение состоялось в
тот же вечер. Князь не сказал ему ни слова о возможном аресте, так как иначе он должен был
рассказать о своем визите к барону,
тем более, что Гиршфельд именно и просил его не перебегать уже более на сторону опекуна.
Носились, кроме
того, слухи, что Василий Васильевич, через несколько дней написал новое прошение министру, в котором отказался от первого и даже
рассказал обстановку, при которой оно было им подписано.
— Слушайте!.. еще не
то расскажу: и ксендзы ездят теперь по всей Украйне в таратайках. Да не то беда, что в таратайках, а то беда, что запрягают уже не коней, а просто православных христиан. Слушайте! еще не то расскажу: уже говорят, жидовки шьют себе юбки из поповских риз. Вот какие дела водятся на Украйне, панове! А вы тут сидите на Запорожье да гуляете, да, видно, татарин такого задал вам страху, что у вас уже ни глаз, ни ушей — ничего нет, и вы не слышите, что делается на свете.
Неточные совпадения
Марья Антоновна. Право, маменька, все смотрел. И как начал говорить о литературе,
то взглянул на меня, и потом, когда
рассказывал, как играл в вист с посланниками, и тогда посмотрел на меня.
Бобчинский. А я так думаю, что генерал-то ему и в подметки не станет! а когда генерал,
то уж разве сам генералиссимус. Слышали: государственный-то совет как прижал? Пойдем
расскажем поскорее Аммосу Федоровичу и Коробкину. Прощайте, Анна Андреевна!
Анна Андреевна. Ну да, Добчинский, теперь я вижу, — из чего же ты споришь? (Кричит в окно.)Скорей, скорей! вы тихо идете. Ну что, где они? А? Да говорите же оттуда — все равно. Что? очень строгий? А? А муж, муж? (Немного отступя от окна, с досадою.)Такой глупый: до
тех пор, пока не войдет в комнату, ничего не
расскажет!
— Чего же вам еще? // Не
то ли вам
рассказывать, // Что дважды погорели мы, // Что Бог сибирской язвою // Нас трижды посетил? // Потуги лошадиные // Несли мы; погуляла я, // Как мерин, в бороне!..
И
та святая старица //
Рассказывала мне: // «Ключи от счастья женского, // От нашей вольной волюшки // Заброшены, потеряны // У Бога самого!