Неточные совпадения
Она
знала лишь одно, что на этом пути ей не следует смущаться препятствиями, именуемыми на языке «пошляков», как говорил Гиршфельд, совестью,
честью, стыдом, правдой, нравственностью, пороком, грехом и преступлением.
Он с удовольствием
узнал, что
почти все разделяют это мнение.
— А если любишь, то разделишь мою участь! —
почти крикнула она. — Довольно преступлений, я решила,
знай, я решила бесповоротно сознаться во всем до мельчайших подробностей. Это облегчит мою душу. Того же требую я и от тебя во имя любви ко мне, раскайся, явись сейчас же с повинною, а завтра я дам свое показание.
Она надеялась притом на любовь князя Виктора, на найденную ею в нем слабую струну княжеской
чести, на которой она за последнее время так искусно играла, на его характер, забывая или не
зная, что у юношей, после сильного напряжения воли, быстро наступает реакция, и что в этом состоянии с ними можно сделать все, что угодно.
— Ты с ума сошла, моя дорогая, чтобы я,
зная твое происхождение,
зная, наконец, твое воспитание и образование, которым, к слову сказать, могла бы позавидовать любая из княжен Гариных, чтобы я, повторяю, сделала бы тебя своей прислугой,
почти горничной. Да я всю жизнь не простила бы себе этого! Я ведь не княгиня Зоя — эта бессердечная, ходячая статуя!..
«Она, эта девушка,
почти горничная, — с ужасом вспомнил он последнюю сцену с Александриной, — бросила ему в лицо слова, доказывающие, что она
знает многое… что одно ее показание об этом многом может погубить его… Что делать? Как быть?..»
В семье Петухов был неразговорчив и даже появлялся только по вечерам, обедал в трактирах, содержатели которых считали за
честь покормить его обедом, не заикаясь о плате,
зная за собою грешки по кухне и по другим отраслям деятельности.
Николай Леопольдович сидел на кресле поодаль и пожирал хозяйку плотоядным взглядом. Он переносил все адские муки Тантала, и это продолжалось уже более двух лет. Намеренно ли, или нет? — об этом
знала только она одна, но Гаринова принимала его с деловыми визитами
почти всегда в соблазнительном негляже.
Последний не
знал даже о предпринятой над подаренной им рукописью работе, так как Стеша весьма ловко уговорила его съездить на богомолье в Троице-Сергиевскую лавру, где Флегонту Никитичу так понравилось, что он прожил там
почти две недели.
Почти с благоговейным трепетом явился он первый раз приятелем и собутыльником главы и коновода блестящей плеяды молодых людей — князя Владимира Александровича, которого он
знал и встречал раньше в родительском доме, но тот, к крайней обиде для последнего, на него, кандидата в воины, не обращал ни малейшего внимания.
При первом появлении ее на сцене, князь Виктор вздрогнул — по его телу как будто пробежала электрическая искра. Что-то знакомое мелькнуло ему во всей изящной фигуре красавицы-актрисы. Нельзя сказать, чтобы он совершенно не
узнал в ней Александру Яковлевну Гаринову; время — более трех лет — и костюмы изменили ее
почти до неузнаваемости: она пополнела, похорошела и даже как будто выросла, так что хотя Виктор, увидав ее, с первого разу мысленно воскликнул...
Так
знайте же, что честная актриса не принимает вашей жертвы, отказывается от
чести быть княгиней Гариной.
— Что это вы глаз не кажете? Я слышала о вашем аресте, но
узнала и о вашем освобождении, о вашем разрыве с женой. Я следила за вами… — заговорила она
почти шепотом, подчеркнув последнюю фразу.
— Князь Сергий, — так называла она старичка-сановника, — убедил меня принять и выслушать вас, хотя и не в моих правилах принимать незнакомых; для деловых же разговоров у меня есть главноуправляющий моими имениями, но как из полученного мною вашего письма, так и из слов князя Сергия, я к удивлению моему
узнала, что дело касается будто бы славы моего рода, моей фамильной
чести…
— Я решил, жалея князя и охраняя
честь его рода от еще большого позора, передать все это вашему сиятельству, не
зная, что ваше сиятельство, в силу не бывших до сих пор мне известными семейных отношений, не признаете его вашим родственников.
— Так было надо. Слушайте дальше! Ее сиятельство, считая меня своим единомышленником, пустилась со мной в откровенности и созналась, что она сама давно задалась этою мыслью, что прошение уже
почти готово, но что она не
знает только подробностей ваших дел и ее затрудняет выбор опекуна. Я, конечно, согласился прийти к ней на помощь и в том, и в другом случае — обещался прислать ей выписку о ваших делах и рекомендовал опекуна. Кого, как вы думаете?
— Нам, князь, необходимо с вами счесться, хотя я и имею
честь считать вас в числе своих искренних друзей, но
знаете пословицу: «счет дружбы не портит».
Он
знал хорошо свою мать,
знал ее родовую гордость, непреклонность в вопросах этикета,
почти панический страх перед мнением того общества, в котором она вращалась.
Николай Ильич сам только урывками сидел за своим столом, перебегая от одной знакомой компании к другой, такие знакомые ему компании восседали
почти за всеми столами трактира, а затем, наскоро пообедав, шел играть на биллиарде. О приглашенных он даже позабывал,
зная, что половые
знают порядки «петуховского стола».
В новых литературах, там, где не было древних форм, признавал только одну высокую поэзию, а тривиального, вседневного не любил; любил Данте, Мильтона, усиливался прочесть Клопштока — и не мог. Шекспиру удивлялся, но не любил его; любил Гете, но не романтика Гете, а классика, наслаждался римскими элегиями и путешествиями по Италии больше, нежели Фаустом, Вильгельма Мейстера не признавал, но
знал почти наизусть Прометея и Тасса.
Неточные совпадения
Осип. Да что завтра! Ей-богу, поедем, Иван Александрович! Оно хоть и большая
честь вам, да все,
знаете, лучше уехать скорее: ведь вас, право, за кого-то другого приняли… И батюшка будет гневаться, что так замешкались. Так бы, право, закатили славно! А лошадей бы важных здесь дали.
Да объяви всем, чтоб
знали: что вот, дискать, какую
честь бог послал городничему, — что выдает дочь свою не то чтобы за какого-нибудь простого человека, а за такого, что и на свете еще не было, что может все сделать, все, все, все!
Анна Андреевна.
Знаешь ли ты, какой
чести удостаивает нас Иван Александрович? Он просит руки нашей дочери.
Анна Андреевна. Перестань, ты ничего не
знаешь и не в свое дело не мешайся! «Я, Анна Андреевна, изумляюсь…» В таких лестных рассыпался словах… И когда я хотела сказать: «Мы никак не смеем надеяться на такую
честь», — он вдруг упал на колени и таким самым благороднейшим образом: «Анна Андреевна, не сделайте меня несчастнейшим! согласитесь отвечать моим чувствам, не то я смертью окончу жизнь свою».
Правдин. А кого он невзлюбит, тот дурной человек. (К Софье.) Я и сам имею
честь знать вашего дядюшку. А, сверх того, от многих слышал об нем то, что вселило в душу мою истинное к нему почтение. Что называют в нем угрюмостью, грубостью, то есть одно действие его прямодушия. Отроду язык его не говорил да, когда душа его чувствовала нет.