Неточные совпадения
Мой вопрос и заключается в том, может ли исходить благостная
сила, преодолевающая подавленность
грехом, и от человека, может ли человек оправдать себя не только покорностью высшей
силе, но и своим творческим подъемом.
Добро не хочет себя осуществлять, ссылаясь на
силу греха, и зло попытается своими силами осуществить то, что должно было бы осуществить добро.
Бессилие человека искупить собственными природными
силами грех, обращение к помощи Искупителя есть бессилие падшей человеческой природы, бессилие разъединения с Богом.
Но, с другой стороны, это человечество, как подвластное
силе греха, спасено быть не может, следовательно, оно должно стать иным, перестав быть самим собой, должно сразу быть тем же и не тем же, другим для самого себя.
Неточные совпадения
Неправильный, небрежный лепет, // Неточный выговор речей // По-прежнему сердечный трепет // Произведут в груди моей; // Раскаяться во мне нет
силы, // Мне галлицизмы будут милы, // Как прошлой юности
грехи, // Как Богдановича стихи. // Но полно. Мне пора заняться // Письмом красавицы моей; // Я слово дал, и что ж? ей-ей, // Теперь готов уж отказаться. // Я знаю: нежного Парни // Перо не в моде в наши дни.
— Мой
грех! — повторила она прямо грудью, будто дохнула, — тяжело, облегчи, не снесу! — шепнула потом, и опять выпрямилась и пошла в гору, поднимаясь на обрыв, одолевая крутизну нечеловеческой
силой, оставляя клочки платья и шали на кустах.
Вера, по настоянию бабушки (сама Татьяна Марковна не могла), передала Райскому только глухой намек о ее любви, предметом которой был Ватутин, не сказав ни слова о «
грехе». Но этим полудоверием вовсе не решилась для Райского загадка — откуда бабушка, в его глазах старая девушка, могла почерпнуть
силу, чтоб снести, не с девическою твердостью, мужественно, не только самой — тяжесть «беды», но успокоить и Веру, спасти ее окончательно от нравственной гибели, собственного отчаяния.
— Бог посетил, не сама хожу. Его
сила носит — надо выносить до конца. Упаду — подберите меня… Мой
грех! — шепнула потом и пошла дальше.
А Татьяна Марковна старалась угадывать будущее Веры, боялась, вынесет ли она крест покорного смирения, какой судьба, по ее мнению, налагала, как искупление за «
грех»? Не подточит ли сломленная гордость и униженное самолюбие ее нежных, молодых
сил? Излечима ли ее тоска, не обратилась бы она в хроническую болезнь?