Неточные совпадения
Я никогда
не был адептом толстовского учения и даже
не очень любил толстовцев, но толстовское восстание
против ложного величия и ложных святынь истории,
против лжи всех социальных отношений людей проникло в моё существо.
Я никогда
не мог быть сторонником какой-либо «ортодоксии» и всегда
против «ортодоксии» боролся.
Личность
не может знать истины и
не может на ней настаивать
против коллектива.
Поэтому индивидуализм, производный от слова «индивидуум», совсем
не означает независимости по отношению к целому, к процессу космическому, биологическому и социальному, а означает лишь изоляцию подчиненной части и бессильное восстание её
против целого.
Примат личности трагичен в человеке, ибо человек заключает в себе и
не личное и это
не личное восстает в человеке
против того, что осуществление личности возможно лишь через противоречие и разрывы.
Личность восстает
против миропорядка,
против бытия как царства общего, и в восстании она соединяется с Богом как личностью, а совсем
не с всеединством,
не с отвлеченным бытием.
Бог всегда в свободе, никогда
не в необходимости, всегда в личности, никогда
не в мировом целом Бог действует
не в мировом порядке, якобы оправдывающем страдания личности, а в борьбе личности, в борьбе свободы
против этого миропорядка.
Мы должны говорить обратное тому, что всегда говорят: божественное обнаруживается в «частях», никогда
не в «целом», в индивидуальном, никогда
не в общем, оно обнаруживается
не в миропорядке, ничего общего с Богом
не имеющем, а в восстании страдающей личности
против миропорядка, восстании свободы
против необходимости.
Бог
не есть Промыслитель мира, т. е. Мироправитель, Миродержец, Pantokratos, Бог есть свобода и смысл, любовь и жертва, есть борьба
против объективированного миропорядка.
Проблема теодицеи
не разрешима объективирующей мыслью в объективированном миропорядке, она разрешима лишь в экзистенциальном плане, где Бог открывается, как свобода, любовь и жертва, где Он страдает с человеком и борется с человеком
против неправды мира,
против нестерпимых страданий мира.
Против объективной телеологии восстает
не только детерминизм, причинное объяснение явлений природы, но и свобода.
Борьба
против рабства у объективированного мира,
против охлаждения творческого огня в продуктах творчества заключается совсем
не в том, что творец перестает выражать себя и реализовать себя в своих творениях, это было бы нелепое требование, — борьба эта заключается в максимальном прорыве замкнутого круга объективации через творческий акт, в максимальной экзистенциальности творений творца, во вторжении максимальной субъектности в объектность мира.
Правда анархизма
против неправды государства заключается в том, что государство
не должно ставить себе «великих» целей и жертвовать человеком и народом во имя этих якобы великих целей.
Воинственность
не означает непременно войны
против врагов-людей,
против инаковерующих,
против людей другого социального класса.
Настоящая аристократическая порода
не есть порода господ, призванность к господству, как думал
против самого себя ненавистник государства Ницше.
И
против того, чтобы он сам стал буржуа,
не должно быть противоположений социальных, а лишь противоположения духовные.
Революция может быть необходима, она может быть справедлива, но она
не может быть священна, она всегда греховна, как греховен был тот строй,
против которого она направлена.
Есть горькая правда в словах Герцена: «Отчего верить в Бога смешно, а верить в человечество
не смешно; верить в царство небесное глупо, а верить в земные утопии умно?» Слова эти направлены
против всех утопий.
Общество святых
не нуждалось бы ни в каких социальных актах защиты слабого
против сильного, эксплуатируемого
против эксплуататора.
Социалистическое движение борется
против грубой эксплуатации труда,
против экономического рабства трудящихся, но глубинную, духовную, метафизическую проблему труда оно
не поставило даже.
Но красота
не есть только созерцание, красота всегда говорит о творчестве, о творческой победе в борьбе
против рабства мира.
Грех является
не только в примитивном виде и соблазняет, возможна одержимость идеей греха и соблазненность ложной борьбой
против греха, который видится повсюду в жизни.
Н. Федоров прав, что борьба
против смерти
не есть только личное дело, это «общее дело».
И самая борьба
против исторического времени,
против прельщения и рабства истории происходит
не в космическом, а в историческом времени.
Человек должен восстать
против рабства истории
не для изоляции в самом себе, а для принятия всей истории в свою бесконечную субъективность, в которой мир есть часть человека.
Если бы, по моей отвлеченной гипотезе, какая-нибудь сильная потребность этого человека, предположим, ведь это только для примера, потребность любви — совершенно не удовлетворялась, или удовлетворялась плохо, я ничего не говорил бы против риска, предпринимаемого им самим, но только против такого риска, в никак
не против риска, навлекаемого не него кем-нибудь посторонним.
Неточные совпадения
Городничий. Да я так только заметил вам. Насчет же внутреннего распоряжения и того, что называет в письме Андрей Иванович грешками, я ничего
не могу сказать. Да и странно говорить: нет человека, который бы за собою
не имел каких-нибудь грехов. Это уже так самим богом устроено, и волтерианцы напрасно
против этого говорят.
Если бы, то есть, чем-нибудь
не уважили его, а то мы уж порядок всегда исполняем: что следует на платья супружнице его и дочке — мы
против этого
не стоим.
Впопад ли я ответила — //
Не знаю… Мука смертная // Под сердце подошла… // Очнулась я, молодчики, // В богатой, светлой горнице. // Под пологом лежу; //
Против меня — кормилица, // Нарядная, в кокошнике, // С ребеночком сидит: // «Чье дитятко, красавица?» // — Твое! — Поцаловала я // Рожоное дитя…
Хитры, сильны подьячие, // А мир их посильней, // Богат купец Алтынников, // А все
не устоять ему //
Против мирской казны — // Ее, как рыбу из моря, // Века ловить —
не выловить.
Крестьяне речь ту слушали, // Поддакивали барину. // Павлуша что-то в книжечку // Хотел уже писать. // Да выискался пьяненький // Мужик, — он
против барина // На животе лежал, // В глаза ему поглядывал, // Помалчивал — да вдруг // Как вскочит! Прямо к барину — // Хвать карандаш из рук! // — Постой, башка порожняя! // Шальных вестей, бессовестных // Про нас
не разноси! // Чему ты позавидовал! // Что веселится бедная // Крестьянская душа?