Неточные совпадения
Вечером я опять почувствовал себя плохо и вышел из дома пройтись по берегу реки. На небе не
было ни звезд, ни луны, дул
ветер с моря, начинал накрапывать дождь. На той стороне реки горел костер, и свет его ярко отражался в черной, как смоль, воде.
Ветер дул нам навстречу, и потому орочи шли на шестах, придерживаясь мелководья. До устья реки
было километров сорок пять. После принятия реки Хуту Тумнин разливается на несколько рукавов. С левой стороны главного русла тянутся обширные торфяные мари, поросшие редкостойной лиственицей, а за ними виднеется большая гора Иода с магнитной аномалией на шестнадцать градусов.
В ночь с 11 на 12 сентября
ветер начал стихать. Антон Сагды несколько раз ходил на берег моря, смотрел вдаль и по движению облаков старался угадать погоду. Глядя на него, можно
было подумать, что обстоятельства складываются неблагоприятно. Я уже хотел
было итти на экскурсию к горе Иодо, как вдруг орочи засуетились и стали готовить лодки.
Я оделся и вышел наружу. Туманная, темная ночь повисла над землею. Из отверстия в крыше юрты вместе с дымом, освещенным огнем, вылетали искры. На реке
были слышны русская речь и брань.
Ветер с моря донес протяжные низкие звуки — это гудел какой-то пароход.
Он знает, какая завтра
будет погода, какое
будет волнение, какой подует
ветер и можно ли выходить в море.
Среди чаек я заметил и буревестников. С удивительной легкостью они держались в воздухе и при полетах постоянно поворачивали свои красивые головы то в одну, то в другую сторону. Для этих длиннокрылых, казалось, и встречный
ветер не мог явиться помехой. Буревестников что-то влекло к югу. В течение целого дня летели только в одном этом направлении, и не
было ни одного, который шел бы им навстречу.
К вечеру
ветер усилился до шторма. Небо опять покрылось тучами, и пошел дождь. Юрта Карпушки
была построена довольно прочно и нигде не протекала.
«Хедвинг» разбился лет пятнадцать назад. Это
был норвежский пароход, совершавший свой первый рейс и только что прибывший в дальневосточные воды. Зафрахтованный торговой фирмой Чурин и компания, он с разными грузами шел из Владивостока в город Николаевск. Во время густого тумана с
ветром он сбился с пути и врезался в берег около мыса Успения. Попытки снять судно с камней не привели ни к чему. С той поры оно и осталось на том месте, где потерпело аварию.
Около пяти часов пополудни мы оставили Аку. Море
было сравнительно спокойно, только короткие порывы
ветра неожиданно набегали то спереди, то сзади и мешали грести. Здесь мы впервые встретили нерп. Выставив на поверхность воды свои мокрые блестящие головы, они с любопытством разглядывали лодки, плыли сзади, ныряли и вновь появлялись иногда очень близко.
На этот раз бивак
был устроен неудачно. Резкий, холодный
ветер дул с материка и забивал дым в палатку. Я всю ночь не спал и с нетерпением ждал рассвета. Наконец ночная тьма стала редеть. Я поспешно оделся и вышел из палатки. От воды в море поднимался пар, словно его подогревали снизу. Кругом
было тихо. Занималась кроваво-красная заря.
Причина этого явления скоро разъяснилась.
Ветер, пробегающий по долине реки Сонье, сжатый с боков горами, дул с большой силой. В эту струю и попали наши лодки. Но как только мы отошли от берега в море, где больше
было простора,
ветер подул спокойнее и ровнее. Это заметили удэхейцы, но умышленно ничего не сказали стрелкам и казакам, чтобы они гребли энергичнее и чтобы нас не несло далеко в море.
Туземцы ушли, а мы принялись устраиваться на ночь. Односкатная палатка
была хорошо поставлена, дым от костров
ветер относил в сторону, мягкое ложе из сухой травы, кусок холодного мяса, черные сухари и кружка горячего чая заменили нам самую комфортабельную гостиницу и самый изысканный ужин в лучшем городском ресторане.
На прибрежной растительности сказалось губительное влияние моря. Деформированные и обезображенные деревья, преимущественно лиственицы, имели ветви загнутыми в одну сторону. Это
были своего рода флюгеры, указывающие преобладающее направление
ветра. Некоторые из них производили впечатление однобокой метелки с мелкими ветками, растущими густыми пучками, образующими по опушкам непроницаемую чащу.
На другой день утро
было ясное, морозное. Все заиндевело, вода в лужах покрылась льдом, по синему небу бежали обрывки туч. Западный
ветер принес стужу. Проводить нас до фанзы Кивета вызвался удэхеец Вензи.
Около фанзы Кивета
была установлена наша походная метеорологическая будка с инструментами и довольно высокая мачта с длинным вымпелом, который позволял судить о направлении
ветра, силе его и направлении движения облаков.
В стороне от месяца над сопкой, очертания которой в ночной тьме чуть
были заметны, ярко блистал Юпитер. Со стороны северо-западной тянуло холодным, резким
ветром. Он сначала резал мне лицо, но потом оно обветрилось: неприятное ощущение быстро исчезло, и на смену ему явилось бодрящее чувство.
В это время опять над тайгой пронесся порыв
ветра. Лес зароптал, зашумел, когда
ветер ударил с другой стороны, потом налетел сзади и оборвался. И тотчас весь воздух наполнился белесоватой мутью, в которой потонули соседние сопки, земля и все, что
было видно до сих пор.
Ветер налетал порывами, и в промежутках между ними слышно
было шуршание снега, большими хлопьями падающего на землю.
Удэхеец скоро вывел нас на какую-то старицу, которая шла, как мне показалось, вовсе не туда, куда надо. Точно понимая мои мысли, он повернулся ко мне и лаконически сказал: «Далеко нету». Минут через пятнадцать старица вывела нас на тропу. Последняя круто повернула влево. Здесь порывы
ветра сделались сильнее. Я начал зябнуть и стал опасаться за своих стрелков, которые легкомысленно оделись легко, чтобы на лыжах
было удобнее преследовать зверя.
Слава богу, опасность миновала! Наученный горьким опытом, я схватил горсть снега и, повернувшись спиной к
ветру, стал натирать им лицо. Это
было нестерпимо больно, но я тер долго и крепко, с сознанием, что это нужно и даже очень нужно. Онемевшая на щеках кожа стала понемногу отходить, пальцы на руках тоже сделались подвижными и чувствительными. Теперь можно
было войти в теплое помещение.
Крылов пробовал
было ему возражать, но он не соглашался с ним и в подтверждение своих слов приводил целый ряд доказательств: три ружья дали осечки, раненный стрелой зверь скоро оправился, лесная чаща старалась скрыть его, создавая нам всяческие препятствия, а когда мы почти совсем уже догнали его, вдруг неожиданно разразилась буря,
ветер замел его следы и принудил нас вернуться.
Снаружи бог знает что творилось.
Была абсолютная тьма.
Ветер чуть
было не опрокинул меня с ног, словно кто нарочно бросал горстями снег в лицо. Лес гудел, и в ропоте его слышались недовольство, жалобы и угроза. Через минуту я освоился с мраком и кое-как огляделся.
Часа через два буря стала понемногу стихать.
Ветер сделался слабее, и промежутки затишья между порывами стали более удлиненными. Сквозь дымовое отверстие в крыше виднелось темное небо, покрытое тучами. Снег еще падал, но уже чувствовалось влияние другой силы, которая должна
была взять верх и успокоить разбушевавшуюся стихию, чтобы восстановить должный порядок на земле.
Ночью я проснулся и не сразу мог сообразить, где я нахожусь. Кругом
было темно; край моего одеяла заиндевел. Снаружи слышался какой-то шум, словно кто-то песок бросал лопатой на корье. Это
ветер наметывал снег на стены юрты.
В юрте
было темно, только в очаге тлели две головешки. Снаружи завывала вьюга. Сильные порывы
ветра иногда спадали до штиля. И вот в минуту одного такого затишья я в третий раз услышал тот же крик о помощи и затем плач.
Сильным порывом
ветра меня чуть
было не опрокинуло на землю.
Проснулся я поздно. Первое, что проникло в мое сознание,
был сильный шум
ветра, который сделался еще порывистее. Он сотрясал юрту до основания и грозил ее опрокинуть совсем. Эта угроза
была настолько реальной, что удэхейцы привязали юрту ремнями за стволы и корни ближайших деревьев.
— Манга Суала бо (т. е. плохой
ветер со стороны острова Сахалина), — говорил Савушка. — Надо торопиться! Опять
будет скоро пурга! Скорей вперед идем!
Неточные совпадения
Анна Андреевна. У тебя вечно какой-то сквозной
ветер разгуливает в голове; ты берешь пример с дочерей Ляпкина-Тяпкина. Что тебе глядеть на них? не нужно тебе глядеть на них. Тебе
есть примеры другие — перед тобою мать твоя. Вот каким примерам ты должна следовать.
Вдруг песня хором грянула // Удалая, согласная: // Десятка три молодчиков, // Хмельненьки, а не валятся, // Идут рядком,
поют, //
Поют про Волгу-матушку, // Про удаль молодецкую, // Про девичью красу. // Притихла вся дороженька, // Одна та песня складная // Широко, вольно катится, // Как рожь под
ветром стелется, // По сердцу по крестьянскому // Идет огнем-тоской!..
Не
ветры веют буйные, // Не мать-земля колышется — // Шумит,
поет, ругается, // Качается, валяется, // Дерется и целуется // У праздника народ! // Крестьянам показалося, // Как вышли на пригорочек, // Что все село шатается, // Что даже церковь старую // С высокой колокольнею // Шатнуло раз-другой! — // Тут трезвому, что голому, // Неловко… Наши странники // Прошлись еще по площади // И к вечеру покинули // Бурливое село…
На небе
было всего одно облачко, но
ветер крепчал и еще более усиливал общие предчувствия.
— Только ты это сделай! Да я тебя… и черепки-то твои поганые по
ветру пущу! — задыхался Митька и в ярости полез уж
было за вожжами на полати, но вдруг одумался, затрясся всем телом, повалился на лавку и заревел.