Ещё раз подчёркиваю, что при этом сохраняется непроходимая в пределах
эмпирической действительности и науки пропасть между сущим и должным.
Знак замещает некий предмет или свойство
эмпирической действительности.
Нравственное противоречие между должным и сущим, между человеческим «я», стремящимся к идеальному совершенству, и
эмпирической действительностью разрешается двумя путями, которые в конце концов сходятся: путём индивидуального и путём универсального развития.
Но того абсолютно ценного содержания, того высшего блага, которым должна быть наполнена жизнь человека, признанного за самоцель, в
эмпирической действительности указать нельзя, оно никогда не бывает сущим, оно есть вечный призыв к бесконечному развитию, к высочайшей духовной энергии, теряющейся за границей всякого данного человеческого кругозора.
Но она, эта художническая метафизика, переживаемая автором и героем, способна обнаружить свой проблемный репертуар, возможный горизонт его развёртки в масштабе исторического дня и в аспекте будущего, показать возможности человеческого уразумения, сценарии внутреннего опыта, проникновение
эмпирической действительности в топосы самонаблюдения, самоосознания и самооценки, вывести смутные предчувствия на поверхность речевого общения, оформить интуитивное и непосредственное знание в более или менее внятный дискурс.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: радиолиз — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Если понимать познание как процесс мысленного упорядочивания
эмпирической действительности, мне представляется, что оно неизбежно связано с «воображением».
Символ ничего не замещает, он соединяет предметную
эмпирическую действительность с реальностью иного, или иначе – преодолевает её (действительность) (Ячин, 2006).
По сути дела, эта внутренняя пустота, беспредметность символа, обладая притягательной силой, и рождает нашу субъектность, служит источником осмысленной и свободной от детерминизма
эмпирической действительности активности.
Искусство никогда не отражает
эмпирической действительности, оно всегда проникает в иной мир, но этот иной мир доступен искусству лишь в символическом отображении.
Это не выходит за рамки науки, стремящейся к «мысленному упорядочению
эмпирической действительности», хотя средства, которые служат такому истолкованию духовных ценностей, весьма далеки от «индукции» в обычном понимании данного слова.
Однако не всякое «отступление» от законов
эмпирической действительности в литературном произведении имеет отношение к фантастическому.
Этот объективный элемент в своей совокупности образует
эмпирическую действительность – общий всем нам мир, с которым мы вынуждены считаться, как с чем-то, что фактически подлинно есть.
Именно его независимая от
эмпирической действительности значимость имеет тот смысл, что оно есть то, что возможно само по себе, т. е. независимо от его эмпирического осуществления.
Эмпирическая действительность достоверна, мир представляется творческой задачей – возможностью воплощения идеальных ценностей.
При этом их можно лишь отчасти выявить на основании эмпирически-реалистического подхода, поскольку весь смысл исследования в том, чтобы прийти «к формам явлений качественно строго типическим», т. е. получить типические понятия, «которые, разумеется, не могут быть проверены на полной
эмпирической действительности (так как формы явлений, о которых здесь идёт речь… существуют до известной степени лишь в нашем представлении), однако эти результаты соответствуют специфической задаче точного направления теоретического исследования и составляют необходимое основание и условие для отыскания точных законов».
Систематическая тенденция объективного знания не позволяет поэтому остановиться на одной только математике и физике, а требует расширения его за пределы этих дисциплин установления новой группы наук, которая изучала бы неисчерпанный первою группою стороны
эмпирической действительности.
Благодаря этому терминологическому смешению может показаться, что в обоих случаях – имеется ли в виду интуиция
эмпирической действительности или же религиозная вера – речь идёт об одном и том же.
Эмпирическая действительность всегда многозначна и допускает более или менее непротиворечивое наложение на неё разных концептуальных схем.
По сути, это переформулированное лукачевское противопоставление утопической этической воли «бездушной
эмпирической действительности».
В самом деле, известная нам
эмпирическая действительность вполне характеризуется с точки зрения всех высших религий евангельским изречением: «весь мир во зле лежит».
Но суть их общения, их взаимного „обмена деятельностью“ состояла в том, что в форме естественного коллектива в целом (в его структуре, функциях и отправлениях) они уже начинали воспроизводить все те черты будущего человеческого индивида, будущего „хомо сапиенс“, которыми они сами в своей
эмпирической действительности ещё не обладали.
Неодолимым различием остаётся на все времена – именно это для нас важнее всего, – взывает ли аргументация к нашему чувству, к нашей способности вдохновляться конкретными практическими целями, формами и содержанием культуры, а если речь идёт о значимости этических норм, к нашей совести, или она взывает к нашей способности и потребности мысленно упорядочить
эмпирическую действительность таким способом, который может притязать на значимость в качестве эмпирической истины.
Сначала философы пытались выявить в ходе анализа
эмпирической действительности сущность человека и свести её с неба на землю (позитивисты, Маркс, Фрейд, Ницше).
Как явление социальной психологии право является, таким образом, несомненной реальностью, фактом
эмпирической действительности, частью из «мира сущего».
В членении художественной системы на уровни мы исходим из понимания её как соотношения материала (фактов, событий, отобранных писателем из бесчисленного множества явлений
эмпирической действительности) и формы его организации.
В любом случае категория причинности может быть применена и к психическим явлениям, поскольку они являются
эмпирической действительностью, как и все другие события.
Но она не признаёт и не разделяет ни наивного мнения о том, что ручка и бумага – это «предметы в себе», ни феноменалистского, что они являются видимостями таких «предметов в себе», которые как более высокая или глубокая реальность лежат за
эмпирической действительностью ручки и бумаги.
Трансцендентальные основания
эмпирической действительности, таким образом, не могут быть ни эмпирическими, ни действительными.
Современность можно представить за предмет изображения, преломление, отражение
эмпирической действительности в произведении искусства, а также как набор артефактов, текстов, мыслимых современными, составляющих эту самую современность.
Для нашего исследования нам важно установить одно: журнал по социальным наукам, в нашем понимании, должен, поскольку он занимается наукой, быть той сферой, где ищут истину, которая претендует на то, чтобы (мы повторяем наш пример) и в восприятии китайца обладать значимостью мысленного упорядочения
эмпирической действительности.
Поскольку осуществление этой системы лежит вне пределов
эмпирической действительности, постольку и вещь в себе трансцендентна по отношению к положительному знанию.