Нужно узнать, как оно живёт, какое место занимает в сложном
устройстве природы, может ли быть опасным для человека или его хозяйства.
Она представляет собой такую силу, которая возвещает о себе в мудром
устройстве природы, в совести, в действующем в нас внутреннем нравственном законе, в судьбе людей.
Если точное поведение системы в силу
устройства природы непредсказуемо, то теория должна описать все возможные варианты поведения системы и назвать их вероятности.
В свете этого выход данной книги представляется очень важным: надо делиться с другими своими наблюдениями и выводами об
устройстве природы и человеческого общества.
Углубляясь в тайны
устройства природы в «Физике», он точно так же указывает нам направление, приглашая следовать «естественным путём» (hodos): от более понятного и явного для нас к менее понятному.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: контргрейфер — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Она не только обогатит вас ценными знаниями о самом себе, но и удивит, и заставит восхититься тем, как обдуманно подошла к нашему
устройству природа и какими совершенными нас создала, а главное – воодушевит на дальнейшую работу по совершенствованию вашего мозга и развитию интеллектуальных способностей.
С какими нелепыми противоречиями в
устройстве природы и общества он может мириться, пока наконец, как говорится, не зайдёт чересчур далеко, и чрезмерное напряжение, исходящее от бессмыслицы, не вызовет его пробуждения!
Мне не терпелось больше узнать о мозге, но по мере того, как я приобретала фундаментальные научные знания, меня поражало сложное
устройство природы.
Наверное, самой плодотворной из древних идей об
устройстве природы можно считать идею о конечности делимости вещества.
Таково
устройство природы восприятия человеком действительности.
Следовательно, когда говорят: природа специфицирует свои общие законы по принципу целесообразности для нашей познавательной способности, т. е. для соответствия их человеческому рассудку в его необходимом деле – находить для особенного, которое даёт ему восприятие, общее, а для различного (для каждого вида, правда, общего) – связь в единстве принципа, то этим не приписывают закон природе и не узнают его в ней посредством наблюдения (хотя наблюдением названный принцип может быть подтверждён); ибо это принцип не определяющей, а только рефлектирующей способности суждения и требуется лишь, чтобы эмпирические законы природы, каким бы ни было
устройство природы по её общим законам, обязательно выявлялись по этому принципу и основанным на нём максимам, ибо успешно применять наш рассудок в опыте и обретать познание мы можем лишь в тех границах, в которых действует этот принцип.
Вот там-то он по-настоящему страстно увлёкся
устройством природы.
Таким образом, нет и не было ни одного философа, который в равной степени интересовался бы
устройством природы, мышления и общества.
Он не ограничился одним лишь порицанием, а попытался в свою очередь объяснить в различных наблюдениях над особым
устройством природы, как всё устроено наилучшим образом.
Если бы нам пришлось самим создавать план
устройства природы, мы никогда бы так не сделали, никогда бы не додумались до таких сложных систем.
Оно давало понимание
устройства природы, вселенной и человека.
На начальном этапе развития философской мысли (VII—V вв. до н.э.) на первый план выходят вопросы, связанные с
устройством природы.
Может быть, разумность
устройства природы в ней самой?
Философы, поражённые удивительным
устройством природы, не хотели признавать никакого механизма, само название которого их пугало; поэтому они называли все тайные силы душами или духами.
Философы, полагая, что относительно техники всё достаточно ясно, через призму технических устройств рассматривали
устройство природы.
Стремится изучить
устройство природы и пытается разобраться в такой сложной области, до которой никому вокруг обычно и дела нет.
– Случившееся не происки зла, и не хаос управлял псом, то суть
устройства природы, взаимоотношений двух видов.
Какого бы мнения мы ни придерживались, ожидаем ли мы этого как результата эпикурейскогостечения действующих причин, благодаря которым государства – подобно мельчайшим частицам материи из-за их случайного столкновения – испробуют всевозможные образования, которые вследствие новых столкновений вновь будут разрушены, пока наконец одно из подобных образований случайноне получится и ему удастся сохранить свою форму (счастливый случай, который вряд ли произойдет когда-нибудь!); допускаем ли мы, что природа идет своим закономерным порядком, приводя наш род постепенно от низшей степени животности к высшей степени – человечности, и притом с помощью собственного, хотя и вынужденного, искусства человека, и развивая в этом кажущемся диким беспорядке вполне закономерно первоначальные задатки; или мы предпочитаем признать, что в итоге всех этих действий и противодействий людей вообще ничего не получится, по крайней мере ничего разумного, что все останется, как было раньше, и что поэтому нельзя заранее сказать, не подготовит ли нам в конце концов несогласие, столь естественное для нашего рода, ад кромешный, полный страданий, на какой бы высокой ступени цивилизации мы ни находились, именно тем, что человечество, быть может, вновь уничтожит варварскими опустошениями саму эту ступень и все достигнутые успехи культуры (судьба, против которой при господстве слепого случая нельзя устоять, а ведь такое господство, если ему не приписать тайно связанной с мудростью путеводной нити природы, на деле тождественно анархической свободе!), – вопрос здесь сводится приблизительно к следующему: разумно ли признавать
устройство природы целесообразнымв частях и бесцельнымв целом?