Отсюда мы заключаем, что метод исследования общих
понятий вещей есть метод чисто аналитический.
Но мы можем реализовать и другой подход, возвращающий нас к истинному
понятию вещи как сложно организованной целостности.
Стало быть, поскольку субъективное мышление есть наше наивнутреннейшее делание, а объективное
понятие вещей составляет самое вещь, то мы не можем выходить за пределы указанного делания, не можем стать выше его, и столь же мало мы можем выходить за пределы природы вещей.
Под философским употреблением слов я подразумеваю такое их употребление, которое служит для передачи точных
понятий вещей и выражения в общих предложениях определённых и несомненных истин <…>.
Так как для этого требуется познание отношений и достаточно абстрактного
понятия вещи (а по большей части оно даже пригоднее всего), то обыкновенный человек не останавливается долго на чистом созерцании, не пригвождает надолго своего взора к одному предмету, но для всего, что ему встречается, ищет поскорее понятие, под которое можно было бы всё это подвести, как ленивый ищет стул, и затем предмет больше уже не интересует его.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: ссужаться — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Специфически античное
понятие вещи, res,уясняется лишь в противоположности с этим понятием персоны – в качестве объекта последней.
Но я уже отмечал в другом месте (2), что логический объект (objectum logicum) – это просто
понятие вещи вообще, которое не определяется никакими условиями, например, апостериорными или априорными.
Понятия есть, а соответствующих этим
понятиям вещей нет.
Стало быть, поскольку субъективное мышление есть наиболее характерная для нас деятельность, а объективное
понятие вещей составляет самое суть (Sache), то мы не можем выходить за пределы указанной деятельности, не можем стать выше её, и столь же мало мы можем выходить за пределы природы вещей (Natur der Dinge).
Этот процесс обобщения идёт тем дальше, чем больше вырастает стремление охватить всю объективную действительность, весь эмпирический мир в человеческом познании и продолжается до тех пор, пока нам не удастся дойти до последних
понятий вещей, которые мы уже не можем обобщить или растворить в отношения, подчиняющиеся определённым законам.
Отсутствие
понятия вещи на законодательном уровне или хотя бы единообразного способа юридического определения вещи и неопределённость термина имущества порождают основу для непрекращающихся споров.
Предположим, что возможно расширение традиционного романо-германского
понятия вещи за счёт фикции и овеществления права.
На данный момент существует множество
понятий вещей в собственном смысле.
И это совершенно правильно, если только мы понимаем
понятие вещи самой по себе лишь физически, как то, что в обычном для всех опыте определяется при всех различных положениях по отношению к чувствам, но в созерцании только так, а не иначе.
Логическое содержание
понятия вещи в себе – если отвлечься от его метафизической подкладки – исчерпывается двумя неразрывно связанными признаками: абсолютною объективностью и полною независимостью от сферы субъективного бытия.
Ведь возможности
понятия вещи (что это понятие не противоречит самому себе) ещё недостаточно для допущения возможности самой вещи (объективной реальности понятия).
Такая трактовка
понятия вещей и природы материального понятна для обывателя.
Но в обиходе жизни, в нашем каждодневном сознании
понятие вещь имеет абсолютно вольный статус химеры.
Первая мысль приходит к нам голову это то что
понятие вещь немыслима без человеческого общества так как в нём есть линггвистическая связь со словом вече.
Фихте, устраняя
понятие вещи в себе, выводит из «Я» не только форму, но и содержание всего сущего: «Кант доказывает идеальность объектов, отправляясь от предполагаемой идеальности времени; мы же, наоборот, будем доказывать идеальность времени и пространства из доказанной идеальности объектов».
Интуитивно ясно, что понятие материя имеет смысловой статус
понятия вещи (при этом под вещью я имею в виду «мир вообще как бесконечное внутреннее»).
То, что постигается, есть не что иное, как «я» в ощущениях, а в уме – пустое пограничное
понятие вещей в себе как прекращение ощущений в определённом месте пространства.
Такая попытка преодолевает границу восприятия, ранее данную в ощущении, в том смысле, что она также устанавливает тёмное
понятие вещи в себе как находящейся вне меня.
На стене над кроватью роскошная по здешним
понятиям вещь: синтетический цветной ковёр с белым лебедем и принцессой на берегу пруда.
Нам говорят: в этой истине вещь есть не то, что́ мы могли бы назвать просто её реальностью, то есть не непосредственно схваченная реальность, а реальность схваченного, поскольку она соответствует
понятию вещи.
За многие тысячелетия язык постоянно развивался, создавая всё новые и новые
понятия вещей и явлений.
Общие понятия также содержат органическую деятельность, поскольку в своём первоначальном происхождении они напоминают индивидуальные разумные идеи предметов, подпадающих под них: например,
понятие вещи вообще содержит органические элементы, поскольку вещь означает то, что может воздействовать на организацию, и это как существующая вещь во множестве впечатлений.
Объективное
понятие вещи не есть, разумеется, сама вещь.