Цель терапии 
пограничных пациентов состоит не в том, чтобы вытеснить эти психические состояния, но найти подход, который позволит задействовать обновляющий потенциал архетипов, лежащих в основе их общего состояния.        
    
        С другими 
пограничными пациентами бессознательный взгляд, кажется, полностью отсутствует.        
    
        И в самом деле, 
пограничных пациентов часто покидают, по крайней мере, в их фантазии, и они мучительно осознают этот факт.        
    
        Психоаналитическая литература описывает 
пограничного пациента в терминах психотических и невротических механизмов.        
    
        Этот образ отражает переживания 
пограничного пациента, само существование которого оказывается под угрозой при малейшей попытке индивидуации.        
    
    
    
        
             Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
            Карту слов. Я отлично
            умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
            Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
            Карту слов. Я отлично
            умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
        
        
            
                    
                    
                        Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
                     
                    
                        Вопрос: переинструментовать — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?                    
 
         
     
                                
        В главе 6 исследуется расщепление личности 
пограничного пациента на нормальную/невротическую и психотическую части.        
    
        В особенно трудные периоды лечения терапевт может со страхом ожидать прихода 
пограничного пациента на сессию и заранее переживать тревогу или испытывать своего рода фобию по отношению к пациенту.        
    
        Этот взгляд у 
пограничного пациента отщеплён и бессознателен.        
    
        Пограничный пациент подавил способность видеть эмоциональную истину намного сильнее, чем большинство людей, поскольку на раннем этапе формирования его личности этот способ видеть был расценён им как чрезвычайно опасный.        
     
            
        Возможно, я слегка утрирую, но, полагаю, этот монолог знаком многим терапевтам, лечащим 
пограничных пациентов.        
    
        Аффекты, столь часто выводящие терапевта из равновесия, естественно, опустошают и внутренний мир 
пограничного пациента.        
    
        Страдание 
пограничного пациента может быть понято в терминах архетипических процессов, которые были фрагментированы: пациент переживает тёмные, разрушительные аспекты coniunctio, а его упорядочивающие и живительные свойства оказываются исключены.        
    
        Большинство 
пограничных пациентов живут так, чтобы избежать сильной психической боли вследствие покинутости, и для этого они используют такие психотические механизмы, как защитная идеализация, расщепление, отрицание и обсессивно-компульсивная активность или, напротив, становятся инертными.        
    
        Есть способы, при помощи которых мы можем обнаружить глубоко бессознательное функционирование самости: например, она проявляется в сновидениях, изображающих мучения 
пограничного пациента и в то же время – пути исцеления.        
    
        Если мы недооцениваем психотические механизмы 
пограничного пациента и рассматриваем их как нечто, что должно быть подавлено или изменено, вместо того, чтобы признать и активно исследовать их вопреки множеству защит, отрицающих боль, то мы потеряем самость и, в лучшем случае, получим эго с развитой способностью к вытеснению.        
    
        Из ярких особенностей 
пограничных пациентов, описанных в психоаналитической литературе… лично я наблюдал следующие: господство «психотической части личности»; непереносимость фрустрации; преобладание агрессивных импульсов; использование патологического расщепления, нарциссических идентификаций, фантазий о всемогуществе и всеведении, а также идеализации в качестве центральных защитных процессов; нарушения идентичности; состояния диффузной тревоги; нарушение контакта с реальностью, хотя и без полной утраты связи с ней; временная потеря контроля над импульсами, с тенденцией к отыгрыванию вовне; преобладание примитивных объектных отношений; депрессия и крайне инфантильная зависимость от объектов; превалирование пре-генитальных конфликтов и тенденция к развитию психоза переноса, вплоть до угрозы кратковременных психотических срывов (1977, р. 123).        
    
        Хотя подходы к работе с 
пограничным пациентом очень разнятся (Meissner, 1984), у терапевтов всё ещё сохраняется тенденция придерживаться «научной позиции» и пытаться упорядочить феноменологию состояния, которое мы называем пограничным.        
    
        Пограничный пациент страдает от отсутствия подпитки и поддержки со стороны этого «Океана».        
     
            
        Аффекты 
пограничного пациента, которые появляются в ходе работы с ним, трудно описать, поскольку они не являются чисто индивидуальными, и поэтому не способствуют проявлению эмпатии, как правило, основанной на собственном раннем опыте терапевта.        
    
        Пограничный пациент запутался в психических уровнях экстремальной интенсивности, которые имеют непосредственное отношение ко многим великим архетипическим темам в истории – к битве между богом и дьяволом, между жизнью и смертью; к возрождению души; и особенно – к великой драме соединения, которая находит своё выражение в архетипе coniunctio.        
     
            
        Под прессингом отщеплённого взгляда 
пограничного пациента беседы часто перемежаются паузами, которые полны смысла, известного только пациенту; он, кажется, чего-то ожидает, как будто некоторые внутренние процессы пребывают в состоянии неопределённости до тех пор, пока на терапевта не снизойдёт некое откровение.        
    
        Пограничный пациент готов к ощущению пустоты и подозревает, что так называемого «хорошего объекта» вовсе не существует.        
     
            
        Нет определённого способа фармакотерапии нестабильности 
пограничных пациентов; а препараты (нейролептики, антидепрессанты, литий, карбомезапин), эффективно влияющие на сопутствующую симптоматику, дают побочные эффекты и осложнения.        
    
        Возможно, учёт диалектических принципов может минимизировать расхождения во мнениях по поводу терапии 
пограничных пациентов эффективнее, чем какие-либо другие факторы.        
    
        Нарциссические и 
пограничные пациенты воспринимают интерпретацию как критику, как ранящую коммуникацию.        
    
        В главе 1 обсуждаются переживания, которые часто возникают в ходе терапии 
пограничного пациента.        
    
        При работе с некоторыми 
пограничными пациентами бессознательный взгляд ощущается как почти автономное присутствие, которое вторгается во взаимодействие пациента и терапевта и порождает неясную тревогу, побуждающую обоих отщеплять от себя переживание встречи.        
    
        Дезорганизующие аффекты тревоги, гнева или паники и связанное с ними ощущение бессмысленности могут быть ослаблены, если терапевт займёт героическую позицию, которая иногда необходима, но героический образ действий препятствует пониманию цели и смысла страдания 
пограничного пациента.        
    
        В то время как тёмные разрушительные аспекты, относящиеся к coniunctio,доминируют при пограничном состоянии и в процессе работы с ним, терапевтическое осознание того, что мы имеем дело с более масштабным архетипическим паттерном, является решающим в терапии 
пограничных пациентов.        
    
        Самое замечательное в терапии 
пограничных пациентов в том, что при работе с ними чувствуешь себя так, словно в кабинете постоянно присутствует твой супервизор.