– Мама всегда
говорит мне, что я должна говорить о разном, особенно о плохом.
– Это вы
говорите мне, сэр менестрель? – воскликнул рыцарь грозно, – говорите мне, зная, кто я и какую исполняю обязанность?
Она
говорила мне что-то несомненно важное, а я был уже там, на улице, где меня ждали такие же, как я, сорванцы.
– Я чувствую, что ваш сын в жизни был очень сильным, – сказала я. – И он показывает мне чёрные пятна по всему телу, а этот образ
говорит мне о раке.
Да не
говори мне, что это должное, что это полезное, что это выгодное, что это прибыточное, что это пригодное.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: устилаться — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Нет, она не отталкивала меня, не требовала, чтобы меня наказали, но и не обнимала и не
говорила мне добрых слов.
– Будил бы меня, –
говорю я, вспомнив, как сама тормошила его дважды, а то и трижды за ночь. И как долго ему приходилось меня успокаивать.
– Если бы вы сказали это мне неделю назад, я бы счёл вас обыкновенным льстецом. Почему вы
говорите мне это теперь?
Так вот, помолчи,
говорю я, незачем разбалтывать старые тайны в доказательство того, что ты умеешь хранить новые.
Каждый день люди
говорят мне, что бег повысил их самооценку и помог осознать, кто они и на что способны.
Но
говорить я этого не стал – всё равно никакого толку не будет, одни неприятности.
Я ответила, что не подозревала, что моя дружба так его заденет, что он никогда не
говорил мне об этом.
Он не раз
говорил мне, что твой отец великолепно умеет делать деньги.
– Что ж, до встречи на следующей неделе, –
говорю я. – Время и место для распугивания летучих мышей остаётся прежним.
– Но вы представляете, –
говорю я ему, – что, если американский президент последует вашему совету, мы все погибнем?
– Ну, знаете ли, –
говорю я, – большинство людей предпочитают такую жизнь никакой, поэтому передать ваше письмо я не берусь.
– Один новозеландец
говорил мне, будто они едят человечье мясо. Но я, должно быть, просто не понял его.
Целый ряд хорошо известных врачей
говорили мне, что, читая руку человека, они многое узнают, но не осмеливаются сказать правду и что предрассудки прошлого мешают их коллегам признаться в том же.
Знакомые с реальной ситуацией люди
говорили мне, что средств, которые сейчас выделяются на развитие арктических территорий, совершенно недостаточно.
– Ну и пусть себе дышат, –
говорю я. – Разве мы не даём им дышать?
– Уж у кого-кого, а у вас навигаторы быть должны, –
говорю я, – вы же отдел гражданской обороны.
Знаете, моя мама верит в призраков, хоть и
говорила мне, что их не существует.
Он не хочет продавать вещь, унаследованную от родителей, но, как
говорил мне, почтёт за удовольствие подарить её своей государыне.
– У тебя, –
говорил я ей не раз, – глаза кошки, которая видит впотьмах.
– Ты всё ещё не отказался от своего намерения, о котором
говорил мне давеча?
– Спасибо тебе за это предложение, – искренне
говорю я. – Я не подведу.
– Конечно, месье, вы можете
говорить мне всё, что вам угодно.
И даже мамин голос как будто услышал, который
говорил мне, что я должен написать обо всём этом книгу.
Неопределяемое чувство
говорило мне, что здесь начнёт свой ход великое дело.
– О, в этом он спец! –
говорю я, не в силах спрятать широкую улыбку, хотя мои мысли совсем запутались.
Он испугался этого припадка и
говорил мне, что это очень тяжёлое испытание.
И вот ввязался он в любовную историю тех самых молодых людей, о которых
говорил я вначале.
Когда мы вернулись, он во что бы то ни стало захотел прочесть нам все стихи, о которых
говорил мне.
Многое ровно ничего не
говорило мне, а почему – я и сам не знаю.
Мы живём при почтенном господине кардинале, и за три дня, как бы тщательно мы ни хранили нашу тайну,
говорю я, станет известно, что мы собираемся драться, и нам помешают осуществить наше намерение…
– Видишь? –
говорил я. – Узкую горловину я всуну в широкую, брошу туда горошинок штук пять, оно когда высохнет, знаешь как будет греметь! Первый сорт!
Но делавары всегда
говорили мне, что если мужество – первая добродетель воина, то его вторая добродетель – осторожность.
Знал бы он, что то же самое
говорит мне каждый третий пациент…
За упоминание в титрах он, честное слово,
говорит мне спасибо.
– Только не
говори мне, что ты ей поверил! Это же полный бред!
– То есть? –
говорю я в полнейшем недоумении. – Что значит – когда? Позавчера ты был у меня, в пятницу.
– Честь моя! – закричал несчастный. – А, да, это правда, правда!.. Дядюшка
говорил мне, что он обанкротился.
Мы с мамой кочевали из палаты в палату, и она читала мне много сказок и стихов, поэтому
говорить я стала рано и уже стихами.
Это всё, но для меня это было так ясно, как если бы другой весь вечер
говорил мне о вот-вот предстоящей свадьбе.
– Каждый ребёнок знает, что животные боятся огня, –
говорю я. – Поэтому я и догадался. Разве это было так уж трудно – догадаться?
Когда он вернётся сюда – я не знаю, может быть, пройдёт год, другой, третий, всё возможно, но знаете, какое-то предчувствие
говорит мне, что он вернётся именно таким, каким я желаю его видеть.
– Это пустяки, –
говорю я. – Представим себя снежинками и медленно опустимся на землю.
– Вот видите! – вскричала она. –
Говорила я вам, он много выше всего, что вам померещилось! Он ненавидит суету и ушёл в одиночество.
– Погоди, –
говорю я, вспоминая того человека утром в лифте, – а он носит бейсболку с рыбкой?
Как правило, мнения всегда расходятся, последней обычно
говорю я, подводя итог всему, что было сказано ранее.