– Вставай, соня, –
говорит мне мама. – Всё на свете проспишь.
–
Говорила мне мама не выходить за тебя замуж! – гневно сказала блондинка. – А я её не слушала. И вот что получила!
– Ты просто соскучился по маме и очень хочешь её обрадовать, –
говорю я. – Поэтому посылаешь слишком быстрые и сильные поцелуи. Тебе надо быть поспокойнее.
Парень
говорит мне, что хочет оправиться от травмы за десять недель?
– Камелот… Камелот… –
говорил я себе. – Нет, никогда не слыхал я такого названия. Вероятно, так называется сумасшедший дом.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: атлантроп — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
– Мы всё равно проигрывали, –
говорю я, хотя вовсе в этом не уверен.
Конечно, не в прямом смысле –
говорить я по-прежнему не умею, но после нашего с ней обмена телами мы понимаем друг друга и без слов.
Он с улыбкою
говаривал мне, что у многих людей для него открыто окошко в том месте, где у них сердце.
Через многие вещи шёл я к смыслу жизни,
говорил мне один отчаявшийся юноша, через многие вещи и через многих людей.
– У тебя, –
говорил я ей не раз, – глаза кошки, которая видит впотьмах.
– А вот как, –
говорю я, – посиди возле него, пока я наведаюсь в одно местечко, где надеюсь отыскать бриллианты.
– Не плачь, всё наладится, –
говорит мне кто-то голосом моей бабули.
Заведующий крупным нью-йоркским универмагом
говорил мне, что охотнее возьмёт на работу продавцом девушку, не сумевшую окончить школу, но обладающую очаровательной улыбкой, нежели доктора философии с пресной физиономией.
– От его клятвы у меня вся душа содрогнулась, и что-то
говорит мне, что я буду страшно, невообразимо несчастна и что тогда этот молодой человек окажется возле меня.
– Ах ты, скверный бесёнок, – бывало,
говорят мне, – поворачивайся-ка, потрудись-ка и ты за хлеб насущный! – не зная, разумеется, что я болен.
Ах, господа, мама не раз
говорила мне в детстве, чтобы я выбрал себе спокойное береговое ремесло.
– Только не
говори мне, что никогда не видел, как опадают листья с деревьев.
– Позвольте, –
говорю я, – уж ежели стряслась такая история, то, может статься, что вы к этому богачу имеете кое-какое касательство…
– А если бы его сейчас взяли на руки, он бы громко рассмеялся. Первый раз в жизни, – обречённо
говорю я, понимая, что всё равно мне не суждено быть услышанной.
– Не волнуйся, уже разуваюсь, –
говорю я, оставляя туфли на коврике.
– Ну ладно! –
говорю я. – Делать нам всё равно нечего, попробуем.
– Здесь ты помочь мне не можешь, –
говорил я, – а там ты можешь найти свидетелей и привести их, чтобы удостоверили моё неучастие в борьбе.
– Ну хорошо, –
говорю я. – Один раз он так сделает, а в следующий раз мать ведь сразу догадается, что он получил двойку.
Это мой дом, и ты не можешь
говорить мне, что и как делать в его стенах!
Перед смертью он много раз
говорил мне, как хочет, чтобы моя жизнь была наполнена радостью, приятными воспоминаниями и добром.
Ты не чувствуешь разницы между тем, что
говорю я, и тем, что слышишь ты.
Пусть другие забывают эту божественную тайну, но vates,
говорю я, в виде ли пророка или поэта, проникает в неё.
–
Говори мне что-нибудь, – шепнула она, – а то он поймёт, что мы на него смотрим.
Не
говорите мне, что мой звонок очень важен для вас, чтобы затем держать меня на линии сорок минут!
– Всё это большое недоразумение, –
говорю я успокаивающим тоном.
И каждый раз после того, как он
говорил мне это, я был не способен икнуть больше одного раза.
– Я верю всему, что вы
говорите мне про магию. До сегодняшнего дня я вообще считал, что подобного явления не существует.
И больше не
говори мне о своей матери-богине! Божественное происхождение доказывают делами, а не словами!
Хотя трезвый голос рассудка
говорил мне, что в море меня ждут новые опасности и беды, я снова стал думать о том, как бы мне попасть на корабль и объездить по морям и океанам весь свет.
А потому не
говори мне, что твой друг нарушит эту радость своими муками.
Мой опыт
говорит мне, что достижение высокого уровня мастерства в глубинной эмпирической психотерапии неотделимо от глубинного эмпирического образа жизни, от жизни, наполненной трепетом.
Внутри генератор. Он гудит и вибрирует, но толстый слой пыли на кожухе ясно
говорит мне, что он давно не обслуживается.
– Да… Да, дело. Видите ли, знакомые
говорили мне, что вы занимаетесь частными расследованиями, и довольно успешно, так вот… я… я бы хотел… ну, как это…
Один миллиардер
говорил мне, что, когда у него плохое настроение, он смотрит, сколько у него денег на счётах, и его душа буквально согревается от этого.
– Вас? –
говорю я в притворном ужасе. – Ещё чего не хватало!
– Идём! –
говорю я. – Незачем здесь торчать и выслушивать всё это.
То, о чём она
говорила мне по телефону, носило характер горячечного бреда.
После чего мама тридцать дней не смотрела в мою сторону и не
говорила мне хоть какого-нибудь слова.
– Пожалуйста, возьмите их, –
говорю я, – и не спрашивайте меня – тогда мне не придётся врать.
Он
говорил мне, что долгое время жил где-то на севере, кажется…
– Я не знал, что он был чемпионом штата, –
говорю я директору. – Вернее, когда-то наверняка знал…
– Обещаю, что мы справимся с вашим делом, –
говорю я твёрдо. – Верьте нам.
Хоть
говорил я на гномьем, но не понять, кого я изображаю, он конечно же не мог.
– Он не любит свою жену, он сам
говорил мне о том, что она вечно беременна, что постоянно болеет и что он вообще никогда её не любил!
– Не страшно, –
говорю я, доставая открытку. Из неё выпадают две банкноты по двадцать фунтов. – Спасибо. Большоеспасибо! – я правда благодарен.