Подобно петербургской архитектуре, обязанной своей уникальной гибридностью цитатам и смешению всевозможных стилей,
петербургский панегирик вписал «свободный от риторики» город в ткань гетерогенных текстов, сформировавшуюся под влиянием петровских идеологем и мифем, образцов повествования из древнерусской традиции и риторической топики прославления города.
Во второй главе («Эксцентрический центр: самосознание культуры») анализируется культурно-символический пласт
петербургского панегирика, в частности его роль в конструировании русской культурной идентичности в XVIII в., на которую он воздействует, создавая образы «своего» и «чужого».
Там же описывается диахроническое развитие петербургской топики прославления и показаны отчасти значительные дифференции между различными фазами
петербургского панегирика.
Риторико-текстуальная фактура
петербургского панегирика является центральной темой третьей главы («Petropolis sub specie topicaе»): она анализируется с точки зрения топики.