Логическое и историческое здесь выступают в единстве, и воссоздание этого единства является важнейшим принципом
методологии истории психологии.
Как методологическая проблема индивидуальности, индивидуации встаёт наиболее отчётливо, как кажется, прежде всего в исторических исследованиях, точнее, в области
методологии истории общественного развития.
Это высший уровень методологического знания, специфическим образом преломляющийся при разработке
методологии истории психологии и задающий общие ориентиры организации историко-психологического исследования.
Однако следует отметить, что освещение проблем
методологии истории психологии остаётся далеко не полным; многие аспекты её остаются неразработанными.
Главная идея, которую обосновывает
методология истории понятий состоит в том, что, если культурные, политические и исторические контексты возникновения и последующего доминирования понятий на определённом историческом этапе начинают отличаться от современных контекстов социальной жизни, то это знак того, что эти понятия, по сути дела, уже не отражают существующую реальность.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: втравливаться — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Впервые издан специальный труд, посвящённый вопросам
методологии истории психологии, – «Методологические проблемы историко-психологического исследования» (2002).
Методология истории относится к учению о методах исследования и реконструкции прошлого.
Восстановление истории: Цель
методологии истории заключается в восстановлении исторических событий и процессов с использованием доступной информации.
На основе
методологии истории, историки могут проводить исследования, анализировать и интерпретировать различные аспекты прошлого.
Логика и
методология истории поэтому не есть какая-либо принципиально новая логика, которая уничтожала бы или делала ненужной остальную логику, это есть та же логика, но специфицированная сообразно особенностям исторического предмета.
Но принципиально для
методологии истории должен быть руководящим постулат: условия истории как науки содержатся в понятии науки, как его определяет логика и как его понимает философия.
Соответственно, и
методология истории основывалась на провиденциализме – религиозно-идеалистическом воззрении, которое объясняло все события (в том числе и исторические) как результат борьбы божественного и дьявольского, а первопричиной всех событий видело волю божественного провидения.
Задачей учебного пособия является знакомство студентов гуманитарных факультетов и преподавателей истории с теорией исторического знания как формой специализированного научного знания с позиций современной
методологии истории, социологии знания, аналитической философии истории.
Таким образом,
методология истории играет важную роль в помощи историкам достичь большей объективности, надёжности и точности в их исследованиях, но полная и окончательная историческая истина может быть недостижимой или постоянно изменяющейся целью.
Несмотря на трудности становления российской
методологии истории, введение в научный оборот огромного числа ранее неизвестных источников стимулировало исследование данного термина.
Методология истории разрабатывает принципы и средства добывания знаний о прошлом, систематизации и истолкования их для выяснения сущности и объективной направленности исторического процесса.
Особое место под названием сравнительно-исторического метода он занял в рамках марксистски ориентированной
методологии истории, под эгидой которой развивалась и этнография.
В Collège de France при курсе «всеобщей истории» курс
методологии истории читался несколько раз (кафедра «Histoire et Morale»).
Он создал и возглавил сектор
методологии истории, объединивший историков, культурологов и философов.
Поскольку прошлое конструируется историком, а именно этой позиции придерживается идеалистический подход, разрабатываемый автором, тогда
методология истории должна заключаться преимущественно в разработке способов и методов создания прошлого.
В развитии
методологии истории легко заметить несколько периодов.
Могу совершенно определённо заявить: все данные ею прогнозы – от необходимости принятия новой
методологии истории до обречённости советского эксперимента, включая чрезвычайно точные оценки политических явлений, событий и лиц, – подтвердились в полной мере.
Итак, лишь различая теоретико-познавательную точку зрения от психогенетической, можно избежать того смешения понятий, благодаря которому отрицательное отношение к
методологии истории становится возможным.
Вообще значение преподавания
методологии истории теоретической и в особенности технической теперь уже осознаётся многими.
Впрочем, Фримэн не обосновал своей точки зрения и слишком мало воспользовался ею для построения
методологии истории, хотя и посвятил в позднейшее время целую книгу изложению «методов исторического изучения».
Методология истории отечественного государства и права тесно связана с эпистемологией, занимающейся проблемами познания в науке в целом.
Прошлое конструируется историком, поэтому оно субъективно, и тогда
методология истории должна заключаться преимущественно в разработке способов и методов создания прошлого.
Развитие сравнительной философии в нашей стране проходило по вектору «история философии – философия культуры», что в настоящий момент времени привело к тому, что область сравнительной философии обогащает философско-культурные исследования и, как правило, утрачивает связь с областью
методологии истории философии.
Источниковедческая парадигма
методологии истории, которая рассматривается в данной работе, в своей философской основе несомненно преодолевает неокантианское релятивистское понимание проблемы «субъект-объект» познания.
Следовательно, вышеуказанное возражение, что историк работает интуитивно, при помощи творческого воображения и т. п., нисколько не умаляет значения
методологии истории.
Методология истории государства и права по задачам и целям, определяемым в её предмете, включает в себя самые различные приёмы и средства рассмотрения и анализа своего объекта.
Предпримем попытку дать определение этих кардинальных для
методологии истории языкознания понятий.
Впрочем, возражения против
методологии истории можно отразить и с точки зрения требования обоснованности и систематического единства исторической науки.
Во многих университетах курсы по
методологии истории сводятся, однако, главным образом к преподаванию методологии технической, а сама методология смешивается с «вспомогательными историческими науками».
На первых порах писатели находились под обаянием классических образцов и рассуждали о таких методах, главным образом, в связи с приёмами ораторского искусства, а также с правилами художественно-литературного изображения истории и исторического стиля; значит, они имели в виду не столько
методологию истории, сколько «искусство писать историю», и рассматривали его в связи с ораторским или поэтическим искусством.
Наконец, ещё позднее учёные, принимая во внимание новые течения в области теории познания, стали приближаться к более точному пониманию основных целей собственно исторического знания, благодаря которому они или с номотетической, или с идеографической точки зрения приступили к выработке
методологии истории.
Приверженцы этого направления, правда, все еще иногда смешивали
методологию истории с «искусством писать исторические сочинения» и риторически-поэтическими правилами исторического стиля, что видно из вышеприведенных фактов; но в произведениях многих ученых научное настроение уже начинало крепнуть.
Само собою разумеется, что вышеуказанные направления в области
методологии истории отразились и во многих других произведениях философской и исторической литературы; они отчасти ещё будут приняты во внимание при изучении генезиса номотетического и идеографического понимания истории, а также при изложении методов исторического изучения.
Он также знаменит и как радикальный и тонкий критик «лавджоевской»
методологии истории политических идей и истории политической философии.
Являясь наукой синтетической и междисциплинарной, религиоведение, с одной стороны, пользуется
методологией истории, этнографии и языкознания, с другой – стремится к выработке собственного методологического аппарата.
Так,
методология истории тесно связана с эпистемологией, занимающейся проблемами познания в науке в целом.
Автор уже названием монографического исследования обозначил как приверженность
методологии истории ментальностей, так и те социально-культурные практики, которые подверг детальному анализу.
Если «поворот» конца 1980 – 1990-х гг. был обусловлен прежде всего политико-идеологическими процессами, имевшими место в нашей стране, то переосмысление
методологии истории в последней четверти века во многом связано с глубинными процессами, происходившими в историческом знании как таковом.
Вот почему в спорах в сфере теории и
методологии истории наблюдается парадокс, суть которого сводится к следующему.
Такие бессовестные деляги, прикрываясь новой фразеологией из сферы
методологии истории, стали искажать установленные исторической наукой данные только на том основании, что они добыты в советский период.
Между тем, перспективистское исследование
методологии истории философии в её антропологическом измерении (перспективе историка философии) применительно к области сравнительной философии (западных и не-западных культур) может значительно обогатить как саму сравнительную философию, так и историю философии как таковую.
В основном её занимают те, кто не подозревает о наличии обширной
методологии истории и целого корпуса так называемых вспомогательных исторических дисциплин, одной из функций которых как раз и является помощь в восстановлении максимально достоверной картины.
Становится понятен генезис основной идеи когнитивной
методологии истории – опосредованного обмена информацией через продукты человеческой деятельности.
Для данного направления характерно единство концепции исследования и преподавания, направленность на формирование системной
методологии истории как науке о человеке в рамках эволюционного и коэкзистенциального единства человечества.
Поэтому источниковедение для историка (социолога, этнолога и пр.) не только вспомогательная дисциплина, как это представлялось в рамках традиционной
методологии истории, но самодостаточная область знания, наука об источниках.