Поэтому научная рациональность не определяется
логическими нормами, а скорее должна рассматриваться по аналогии с прецедентным правом в юриспруденции.
И не только предметы познания, но и степень уверенности в нём может выходить за пределы данного в опыте: если каждое или во всяком случае обладающее ценностью познание основано на логическом мышлении, оно должно обладать безусловной прочностью и необходимостью
логических норм, тогда как опыт всегда даёт лишь относительную и требующую коррекции истину.
Самый великий и рафинированный триумф понятийно-логической духовности состоит в том, что она предоставляет только нравственной воле выносить решение о ценности человека, а затем определяет нравственность воления только
логической нормой.
Однако следует иметь в виду, что в реальных нормативно-правовых актах в силу особенностей законодательной техники гипотезы, диспозиции и санкции
логических норм, как правило, рассредоточены, т. е. могут быть выражены фрагментарно, в виде отдельных правоположений.
Таким же образом могут и положения логики применяться в качестве «
логических норм», но хотя бы для этогоэти положения нужно уметь найти и установить.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: монополька — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Ни специалисты в области логики, ни философы, ни психологи не описывают предметную логику в виде конкретных
логических норм мышления.
Попытка не просто символически проиллюстрировать нормативную универсальность kriuvipium 6outraäiotiouis и его логических потомков с помощью пространственных схем, а доказать, продемонстрировать её, в корне неверна хотя бы потому, что – несмотря на фиксированный, неизменный характер геометрических пространственных отношений как таковых – наши суждения об этих предельных отношениях и наши знания о них, как и наши суждения и знания о чём-либо другом, уже при фиксированном, неизменном характере геометрических пространственных отношений являются, по сути, ложными, Неизменный характер геометрических пространственных отношений как таковых – наши суждения об этих предельных отношениях и наше знание о них, как и суждения и знание о и о чём-либо другом, – уже находятся под верховенством этих
логических норм и только ими легитимированы.
Одним из следствий теории апперцепции, с помощью которой мы здесь распахиваем психологическую почву
логических норм, является разделение внимания на перцептивное и апперцептивное.
Но описанные законы реальности в действительности являются для мышления не предметными
логическими нормами, а своеобразными парадигмами мышления, тоже имеющими нормативный характер.
Можно подумать, что этот очевидный абсурд можно было бы сохранить, сказав, что для другого относительного нормативного сознания он вовсе не обязательно должен быть абсурдным, поскольку сам термин «абсурд» имел бы смысл только для нашей
логической нормы.
Практическая норма, поскольку она есть долженствование и долженствование, является поэтому необходимой и абсолютной, и для того, чтобы она была действительной, а не недействительной, необходимо осознание противоположности долженствования и недолженствования, а значит, и осознание тождества и противоположности вообще, короче говоря, осознание
логической нормы.
Другими словами, не
логические нормы и законы определяют мышление и бытие, а, наоборот, в языке отражается логика мира.
Нормативные предписания для их системной организации должны быть изложены таким образом, чтобы они не только образовывали
логические нормы и стройные юридические конструкции, но и включались в строго определённую отрасль права, соответствовали типическим чертам отраслевого правоотношения.
А
логическая норма ограничена условием: «если мы хотим истины, то мы должны подчиняться логическим нормам».
Экспрессивный эффект однородного ряда создаётся, во-первых, сочетанием эмоционально окрашенных лексем, разнородных по логическому основанию, входящих в этот ряд, во-вторых, отступлением от
логических норм, в-третьих, увеличением протяжённости текста, а экспрессивное значение синтаксического параллелизма – прежде всего самой структурой этой конструкции.
Таким образом, понятие нормативного сознания делает необходимой как практическую, так и
логическую норму.
Такие признаки могут даже иногда отсутствовать в фактическом инвентаре нашего научного мышления, поскольку наше научное мышление в своём фактическом течении лишь в исключительных случаях соответствует
логическим нормам.
Однако им не удалось описать такие свои представления о предметной логике в виде конкретных
логических норм мышления потому, что реальные или мнимые законы и иные черты реальности, даже всеохватные, и законы предметной логики – это всё же не одно и то же, хотя, напр., любой открытый и описанный наукой закон реальности является для мышления определённой нормой рассмотрения ею реальности в пределах признанного действия данного закона.
Отождествление описанных объективных законов реальности и предметных логических законов мышления обусловлено тем, что отождествляющие их люди не фиксируют в мышлении такую его специфическую область, как мысленные предметы, которыми субъект оперирует сообразно специфическим
логическим нормам, отличающимся от норм формальной логики и от используемых в качестве парадигм мышления описаний законов и иных черт реальности.
Нормативные предписания должны быть выражены в виде
логических норм.
Логические законы – эти императивы – потому приобретают для нас некоторый оттенок естественной необходимости, что человек сплошь и рядом не следует этическим нормам, так как жизнь в своих многообразных воздействиях толкает его в противоположную сторону и ставит его поступки в противоречие нормам, меж тем в научном познании – о нём мы только и можем говорить здесь – у человека почти нет или очень мало поводов к неподчинению
логическим нормам: жизнь с её отрицательным влиянием в этом отношении остаётся почти совсем в стороне, и подчинение логическим нормам таким образом приобретает характер явления, которое само собой разумеется.
Чего не могло бы произойти, соблюдай авторы «целевого» определения группы основные
логические нормы и правила.
Однако, помимо чисто логических принципов мышления, существует ещё второй класс интеллектуальных законов, которые, хотя для них, как и для любого другого объекта мышления,
логические нормы, конечно же, являются абсолютно решающими, ставят новый, уже не логический барьер на пути реализации тех или иных мыслей.
Указанное понятие стало применяться судами, скорее всего, для разграничения сложившегося в общей теории права разделения правовых норм на нормы-предписания и т. н.
логические нормы, отдельные элементы которых согласно господствующей концепции рассредоточены по различным частям нормативного текста.
Наряду с обычно признаваемыми способами существования физического и психического существует ещё один – понятия,
логические нормы, законы природы, "царство идеальных содержаний".
Что касается собственно предметных
логических норм мышления (законов, принципов и др.), то субъект мыслит в соответствии с предметными логическими нормами независимо от того, знает он их или не знает.
Абсолютное отделение
логической нормы от этической неизбежно приводит к этому, ибо это первое противоречие во всём этом гнезде противоречий, поскольку всё нормативное в конечном счёте практично.