Многие 
истории творения упоминают эту точку столкновения, которую часто символизирует камень посреди какого-либо места и истории.        
    
        Инсценированная в обрядовом спектакле 
история творения более не наталкивается в настоящем на свой непроходимый рубеж, но переступает его, распространяясь на время, которого пока ещё нет.        
    
        Так закончилась 
история творения и образования мира.        
    
        Свет факелов играл на фресках, покрывающих стены; образы на стенах рассказывали 
историю творения.        
    
        У неё были книги по геологии, ботанике, астрономии; одна, «Следы естественной 
истории творения», была о происхождении вселенной, – отец говорил, прабабушка над ней ворчала, качала головой.        
    
    
    
        
             Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
            Карту слов. Я отлично
            умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
            Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
            Карту слов. Я отлично
            умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
        
        
            
                    
                    
                        Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
                     
                    
                        Вопрос: перестрахователь — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?                    
 
         
     
                                
        И пусть несущественные теории по-прежнему столь часто низвергаются – естествознание никогда не предстанет фактом, противоречащим нашей версии 
истории творения.        
    
        Многие попытки интерпретировать высшие ступени творения чисто механическим образом, а в особенности этапы развития от одноклеточного дочеловеческого, дают нам представление о том, насколько велика возможность обмана при многообразии явлений среди более поздних этапов 
истории творения.        
    
        Три первых стиха второй главы по своему содержанию всецело примыкают к предшествующей главе, являясь естественным завершением изложенной в ней 
истории творения мира.        
    
        Она также служит наиболее разумным объяснением 
истории творения, когда-либо найденным людьми.        
    
        Войти в тёмную пещеру, где искали укрытия наши предки и где они украшали стены изображениями животных, – всё равно что войти в человеческое сознание: невероятный, волнующий и очень-очень долгий пролог к будущей 
истории творения.        
    
        Никогда за краткую 
историю творения не звучало в нём ничего громче и ужаснее.        
    
        Каждое конкретное произведение, с его точки зрения, неповторимо, не подлежит никакой классификации, 
история творения сводится только к «истории души» создателя, выразившего свою интуицию.        
    
        Думаю, этим поворотным моментам 
истории творения в человеческих глазах свойственна некоторая загадочность; мы часто и небезуспешно говорим об этом как о необъяснимых случайностях.        
    
        Продолжение 
истории творения тоже чем-то похоже: здесь боги так же спонтанно возникают или рождаются в результате невероятных связей, а мироздание создаётся в результате кровавого убийства и расчленения.        
    
        Как говорили ессеи, сила скрыта внутри – а мы даже можем сказать, что она находится внутри наших чакр, как и описано в моей любимой 
истории творения древних хопи.        
    
        Нам известно о том обильном осуществление этой воли, что выпало на более поздние этапы 
истории творения, однако на наших путях познания наблюдали мы в произведении «Триумф бессмертной воли», что его только неизбежность смерти соматических клеток в своём противоречии к их инстинкту самосохранения позволил привести к существенному перевесу над волей инерции, что только к неизбежности смерти обречённое существо могло совершить высокий взлёт к сознанию*.