Это свойство не раз спасало
жизнь морякам во времена парусного мореплавания.
Предмет нашего повествование – повседневная
жизнь моряков русского парусного флота.
Однако настоящая
жизнь моряков сильно отличается от того, что показывают в фильмах и о чём поют матросы.
В 17 лет начал, как и большинство его сверстников-норвежцев,
жизнь моряка дальнего плавания и уже к 1875 году, двадцати лет отроду, стал обладателем капитанского диплома.
Кто из нас в пору юности не мечтал о дальних морских походах, о суровой и увлекательной
жизни моряка!
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: модификационный — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Технические новинки немцев в минном оружии не были прорывными, но осложнили
жизнь морякам антигитлеровской коалиции.
Семилетняя война 1756–1763 гг. прервала мирную
жизнь моряка торгового флота.
Почему
жизнями моряков можно было пренебрегать – в гораздо большей степени, чем чьими-либо ещё?
Этому, видимо, мы и обязаны многим старинным историям о чудесах далёких морей (2) – при подобном образе
жизни моряки могли постоянно наблюдать не только русалок, но и летающих розовых слонов.
Долгая
жизнь моряка для слушателя в моём лице представлялась одним бесконечным приключением.
Ради этого он продолжал свою беспокойную
жизнь моряка, рыбака, лоцмана, ввязываясь порой во всякие тёмные делишки.
Вдруг корабль незаметно вздрогнул, поставив перед фактом посвящённых в тонкости корабельной
жизни моряков о запуске главных дизелей, что мерно отстукивали массивными поршнями на всё машинное отделение.
Занятие это было опасным, каждый год жадное море забирало свою дань
жизнями моряков, но прибыльное.
Он с малых лет стремился передать водную стихию во всех её проявлениях, рисуя море то спокойным, то в шторм, показывая в своих картинах тяжёлую
жизнь моряков, рыбаков, связавших себя с ним.
Как видно груз был очень ценен, иначе капитан не стал бы рисковать
жизнями моряков и кораблём.
– Это всё суровая
жизнь моряка, мисс.
Предмет нашего повествования – повседневная
жизнь моряков русского парусного флота.
Согласно высказанному вами желанию, я выписал здесь для вас из дневника моей ранней молодости некоторые из моих приключений; такими приключениями в ту пору была весьма богата
жизнь моряков.
Но он быстро постарался отбросить эти мысли, которые, кстати, не слишком его терзали, ибо чтение молитвы для него было не более, чем привычка, которую ему привил его дед, – закалённый
жизнью моряк, давно ушедший в плаванье бурного моря жизни…
Для этого прожита многотрудная
жизнь моряка, для этого пришлось много изучать лоции, таблицы, штурманские приборы, двигатели и оружие, накапливать опыт в боевых походах, проводить бесконечные тренировки, для того, чтобы добиться от каждого члена экипажа на первый взгляд противоречивых качеств – быстроты сообразительности и автоматизма действий.
Шрамы по всему телу и на лице, длинные светлые волосы, собранные в хвост и обвязанные красной лентой, рванная одежда, пропитанная морской солью говорила о нелёгкой
жизни моряка.
Жизнь моряка продолжилась, словно ничего и не мешало ей ранее.
Однако враг разгромлен, и ценой корабля и нескольких
жизней моряков задача командования была выполнена.
–
Жизнь моряка явно не по тебе, дружище.
Умение выделять главное – безопасность плавания, обеспечение полётов самолётов и вертолётов, меры безопасности при применении в море оружия, сохранение
жизни моряков – это были главные составляющие его командирской деятельности.
Вот так и закончиться
жизнь моряка.
С тех пор при кораблекрушении
жизнь моряков, пассажиров и целостность грузов подвергались опасности не только в волнах бушующей стихии, но и на, казалось бы, спасительном берегу.
Когда я накладывал на него лечебные мази, от которых больные обычно воют варгом, он тихонько пел песню про славную
жизнь моряка.
Это были направления «Лес и все прелести походной жизни» и «Море и прелести
жизни моряка».
Владимов – писатель, и это позволило ему не просто увидеть
жизнь моряков, но и сделать её частью собственного жизненного опыта – отсюда глубочайшая достоверность, правда деталей, без которых невозможно подлинно художественное произведение, каким стал написанный по впечатлениям рейса роман «Три минуты молчания» («Новый мир», 1969, №№7—9, первое отдельное издание – 1976).
Можно вспомнить «Курск» и лихорадочное обновление условий
жизни моряков в гарнизоне «Ведяево» после катастрофы.
Только брошенное в сердцах повидавшим
жизнь моряком слово – «напасть» застряло глубоко и звучно.
Жизнь моряка полна лишений.
Стабильный заработок в валюте делал
жизнь моряка приятней и престижней.
Зал был наполнен в основном мужчинами. Все они выглядели как битые
жизнью моряки. Суровые лица самых разных национальностей и внешностей.
Когда взор их останавливался на кораблях, стоящих в гавани, они чувствовали какое-то непреодолимое влечение к морю, которое – они были в том уверены – менее жестоко к бедным, чем земля, обещало лучшую жизнь среди простора своих вод, далеко от городской заразы;
жизнь моряка могла сохранить здоровье ребёнку и дать пропитание человеку.
Как бы то ни было, но поездки на катере так или иначе изменили
жизнь моряка.
Именно потому, что она была женщина столь непохожая на тех выродков, мне было обидно за неё, – обидно, что она получила такое суровое воспитание в школе
жизни моряков.
Океан вокруг, однообразные вахты, делящие
жизнь моряка на одинаковые отрезки времени – прежде на палубе и в трюме, а теперь на мостике и баке.
Выбив морские авиагруппы союзников, мы здорово облегчим
жизнь морякам.
Странно ещё то, что он наиболее сильно захватывал мои чувства в пользу
жизни моряка, когда описывал самые страшные минуты страдания и отчаяния.
И это не для всех – на всю жизнь связать свою судьбу со скитальческой
жизнью моряка.
Как так может любить
жизнь моряк, а жизнь ближнего ненавидеть?
Автору и самому понятна история, описываемая в этих рассказах, потому что он знает всю подноготную
жизни моряка и прочувствовал её на себе.
Жизнь моряка оказалась не совсем такой, как она описывалась в приключенческих книгах, но, впрочем, романтики и приключений в ней было более, чем достаточно.
Да и сам образ
жизни моряка вгонит в тоску любого.
В ней нет приключений, нет героизма, подвигов и даже нет ни малейшего намёка на морскую романтику, потому что в ней реально, без всяких прикрас описывается день за днём, месяц за месяцем
жизнь моряка, который пришёл на раздолбанное старое судно.
Прелюбодеяние, за которым для неё следует всеобщее оплевание и монастырь, а для него – продолжение беззаботной
жизни моряка.
Нет уж, подумал он, взбегая наверх по узкому трапу, лучше писать о том, что он видел собственными глазами и знает доподлинно: о войне, кораблях, морской службе, о картинах быта и обыденной
жизни моряков, столь любезные читателям «Нивы».