Эберман сочинял стихи о предмете своих научных исследований –
арабском поэте VIII века.
Во все века их использовали астрологи, поэты и прозаики, а также
арабские поэты в своих стихах.
В этом отношении арабский схож с русским, поэтому оба языка столь поэтичны, а русские и
арабские поэты известны всему миру.
Этим аксиомам подчиняется и современный
арабский поэт, предполагающий в любом памфлете или написанном «по случаю» отрывке двойное, а то и тройное смысловое, семантическое и герменевтическое, «дно».
Она соединяла в себе всё, что могло вдохновить поэта-мавра: личико алебастровой бледности, глаза миндалинами, чёрные и глубокие, осенённые длинными ресницами, тело стройное, гибкое, с мягкими, нежными движениями, и ротик круглый, как колечко, – по выражению
арабских поэтов.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: выпрыснуть — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Так
арабский поэт приглашает к творче ству свидетеля «реальной жизни» – историка, хрониста, которому только предстоит задуматься об оборотной стороне малоизвестных европейскому наблюдателю «очевидностей».
Аль-Мутанаби, один из величайших
арабских поэтов, умер тысячелетие назад.
Арабские поэты описывают, что они видят и чувствуют, но они ничего не создают.
Химьяриты, как изумлённо и возмущённо сообщил один
арабский поэт, оставляли своих женщин необрезанными и не считали зазорным есть саранчу4.
По-видимому, в старости потерявший голос поэт не мог уже, как прежде, петь свои стихи под аккомпанемент чанга или руда и потому нанял помощника на манер доисламских
арабских поэтов.
Очевидно,
арабский поэт был хорошо знаком с образностью старых иранских календарных песен, которая позже в полном объёме была воссоздана в персидской классической поэзии.
И он прочёл мне стихи
арабского поэта и добавил, что хотел бы видеть их на своём надгробии.
Я коротко останавливаюсь на вопросе о том, как именно религиозный миф содействовал формированию современного исторического знания и современной поэтической эмоциональности (вскользь также показывая, как эта эмоциональность была воспринята некоторыми современными
арабскими поэтами), но, с моей точки зрения, это не сделало ни историю, ни поэзию по сути «религиозными».
Вспомним, в 7 – 8 веках в мусульманские правители повелели собрать поэтические своды домусульманских
арабских поэтов.
Вот средневековый
арабский поэт ас-Саиаубари.
Арабский поэт редко умеет читать и писать.
Эйфория того времени нашла отражение в восторженных одах турецких и
арабских поэтов, воспевавших младотурок и совершенную ими революцию.
Однако он настолько своеобразен (если здесь уместно такое определение), что соглашусь с мнением старого
арабского поэта: «Чтение стихотворения в переводе похоже на поцелуй невесты сквозь нежный прозрачный платок».
Евреи развивали жанры поэзии, которые были приняты в арабском обществе, такие как песни насмешек, хвалебные песни, военные песни и т. д., в которых они старались с большой тщательностью следовать правилам метра и рифмы
арабских поэтов того времени.
Оказывается, новоявленные «ортодоксы» просто читали сборники стихов персидских и
арабских поэтов и мыслителей.
Утончённая культура, взявшая всё лучшее от античных философов,
арабских поэтов, одухотворённая идеалами рыцарства, прекратила своё существование в огне и крови.
Благодаря интересной инверсии «новые»
арабские поэты, испытавшие сильное влияние модернистской европейской поэзии, обратились к древней ближневосточной мифологии, чтобы показаться подлинно современными.