Следовательно, принцип эволюционной
эпистемологии принадлежал к нормативной методологии, которая предписывала требования к истинно научным теориям.
Автор многочисленных трудов в области
эпистемологии, метафизики, этики и эстетики.
Другие философы также сосредоточивали своё внимание на вопросах
эпистемологии, сопоставляя рациональное знание с различными типами интуитивного знания и даже веры.
Генетическая
эпистемология позволяла сделать принцип развития точкой проблемного пересечения психологии и смежных наук.
Иначе говоря, гудменовский плюрализм простирается как на сферу
эпистемологии, так и на область онтологии.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: квазиизотропия — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
С начала 2000‐х годов материальность, открывающая возможность новых
эпистемологий, онтологий и новой политической проблематики, стала играть всё более важную роль в научных исследованиях.
Однако критика логического эмпиризма, возможно именно ввиду его большой сложности, также включала критику
эпистемологии как таковой.
Если же применять посылки современной
эпистемологии конструктивизма (von Glaserfeld, von Foerster, Watzlawick), то человеческие проблемы рассматриваются как продукт взаимодействия субъекта с реальностью, и более конкретно – как результат того, «каким образом» каждый человек воспринимает реальность в зависимости от «перспективы» восприятия проблемы, от используемых инструментов познания и от типа используемого им языка.
Эпистемология является основой каждой науки, поскольку науки стремятся к достижению знаний.
В рамках
эпистемологии рассматриваются вопросы, которые представляют собой какие-либо предпосылки для общего приобретения знаний.
После неудачных попыток доказать истинность знаний, исходя из самих знаний (логический позитивизм), основной проблемой
эпистемологии становится проблема эмпирического обоснования истинности научной теории.
Занятые решением своих проблем, учёные с подозрением относятся к тем сочинениям, в которых утверждается нечто о какой-нибудь «постнеклассической науке» или «социальной
эпистемологии» – какое всё это отношение имеет к проблемам астрофизика, биохимика или генетика?
Оно предполагает
эпистемологию сложного порядка, согласно которой знание представляет собой конструктивный телесный опыт: в едином акте происходит восприятие, созидание и преобразование.
На основании современной конструктивистской
эпистемологии краткосрочное стратегическое вмешательство исходит из допущения, что не существует единственной правильной и объективной реальности, и что есть множество субъективных реальностей (Nardone, Watzlawick, 2005).
Хотя все они, а также разнообразные их комбинации присутствуют в современной науке о языке, главный вектор её развития можно обозначить как движение от изоляционистской парадигмы к антропоцентричной и затем к социокультурной, что вполне соотносится с направлением развития
эпистемологии в целом.
Таким образом, конструктивизм становится одним из довольно влиятельных течений в современной неклассической
эпистемологии.
Задача политической
эпистемологии – сформировать методологический инструментарий, позволяющий рассматривать политическое как составляющую открытой неравновесной и глобальной системы и использующий научный потенциал, накопленный в различных областях знания.
Очевидно, пожалуй, лишь одно: как подчёркнуто выше (см. 1.2.1), критерии научной состоятельности биологических концепций и разрабатываемых на их основе классификаций (таксономических систем) не существуют неизменными в качестве «истин в последней инстанции», а меняются вслед за развитием научной
эпистемологии в целом, являются частью этого развития.
На уровне
эпистемологии можно полагать, что указанный вектор задан «биологизацией» таксономического знания, т. е. отказом от формальных классификационных процедур, выработанных схоластикой, в пользу биологически состоятельных (см. 4); однако сторонники эпистемологически рациональной систематики (класснологии) утверждают обратное (см. 5.5.2.3).
Эти и подобные им возражения основываются на допущении, что история объективности и история
эпистемологии совпадают.
Для классической
эпистемологии и философии наука – автономный логический порядок пропозиций.
Степень вашей уверенности в себе и вашего успеха также зависит от выбранных вами ответов, которыми занимается
эпистемология – теория о знании, изучающая методы человеческого познания.
Сходным образом возможно – и это даже входит в моду – изучить
эпистемологии разных народов, структуры знания и пути обработки данных.
Впрочем, я едва ли ошибаюсь, полагая, что там, где эти интерпретации не выходят за пределы
эпистемологии, они найдут одобрение у большинства современных биологов.
Произошедшая в рамках
эпистемологии добродетелей смена фокусировки с вопроса «Что такое знание?» на «Как возможно достичь эпистемических благ?» сближает её и с классической философией науки, и с проблематикой гуманитарной экспертизы научно-технических инициатив.
Начать с истинного обоснованного мнения, которое есть знание и превратить его в истинное обоснованное мнение, которое не есть знание, путём введения двух компенсирующих друг друга случайностей: первая случайность состоит в том, что, несмотря на свою обоснованность, мнение оказывается ложным (это всегда можно сделать, так как с точки зрения традиционной
эпистемологии обоснование не фактивно), а вторая – в том, что существует нечто, не имеющее отношения к очевидности и обоснованию мнения, что делает мнение истинным.
Характерной чертой для практически всех представителей «французского стиля» в исторической
эпистемологии являлось неприятие классического (кантовского и нововременного в широком смысле слова) понятия a priori.
Мы, однако, полагаем, что
эпистемология сначала-знания совместима с контекстуальным реализмом.
С точки зрения
эпистемологии не только соблазнительно очевидные аналогии, но и конкретные опыты и эксперименты заставляют нас убедиться в том, что эмпирическое конституирование объективного мира зависит от конкретной психической конституции субъекта, изменяется вместе с ней и находится с ней в функциональной зависимости.
Традиционная безопасная
эпистемология (без везения) предполагает «взгляд назад», то есть имеет ретроспективную направленность.
Применительно к философии физики критикуются общие предпосылки
эпистемологии и метафизики модерна, в частности проблема доступа к реальности и репрезентационализм, и утверждается, что реальность физических объектов зависит от контекста.
Соглашаясь с такой оценкой, мы, тем не менее, полагаем, что предлагаемые решения проблемы, даже если они в конечном итоге оказываются неуспешными, позволяют лучше понять её ложные предпосылки и предпосылки стандартной
эпистемологии в целом.
Аналитическая
эпистемология поначалу пыталась решать проблему скептицизма, но, как представляется, постепенно обращается к витгенштейновскому выводу, что скептическая проблема – псевдопроблема, основанная на ложных предпосылках.
Антислучайная
эпистемология эпистемических способностей/добродетелейД.
Затем он использовал психологическую концепцию прежде всего в своём обосновании
эпистемологии гуманитарных наук (см. ниже).
Внутри современной натурализованной
эпистемологии можно выделить различные подпрограммы.
Энактивация, т. е. вдействование человека в мир, – совершенно новый термин для отечественной
эпистемологии.
Одним из важнейших положений
эпистемологии (Эпистемоло́гия – философско-методологическая дисциплина, исследующая знание как таковое, его строение, структуру, функционирование и развитие) является принцип, согласно которому предмет исследования всегда дан в форме некоторой деятельности.
Эпистемология модерна сталкивается с «проблемой доступа» субъекта (мысли, концептов, языка) к реальности, которая на самом деле псевдопроблема.
Аналогичным образом проблема неразрешимых разногласий может быть рассмотрена в рамках витгенштейновской
эпистемологии петлевых предложений, а также в рамках к-реализма.
Отныне
эпистемология должна отказаться от своих претензий познать что-либо «диванным методом» и обязана рассматривать знание как естественный феномен, а из этого по сути следует, что она заменяется когнитивной психологией и становится частью эмпирической науки о познании.
В её завершении предложена авторская версия
эпистемологии исследования.
Она разрабатывалась как основание
эпистемологии вплоть до середины XX века.
Исследование проблем методологии науки, междисциплинарных и трансдисциплинарных её отношений в последнее время здесь всё больше вытесняется культурно-цивилизационным и коммуникационно-эпистемологическим анализом становления информационного общества и поиском путей гармонии и синтеза между философской
эпистемологией, онтологией, аксиологией и праксиологией.
Кажется очевидным ограничить
эпистемологию исследованием того, каким именно образом нам даны эмпирические данные знания, и оставить логике анализ и определение синтетических процессов, посредством которых из этих элементов образуется упорядоченный комплекс знаний.
В этих рассуждениях о методах познания пропал сам предмет
эпистемологии – научные знания.
Но именно язык
эпистемологии добродетелей позволяет поставить вопрос о факторах, позволяющих отдельной исследовательской традиции прийти к существующим результатам, несмотря на внешнее давление и нестабильность исследуемых объектов.
Так что общей
эпистемологии, которая действительно охватывала бы всю совокупность даже самых важных наук, всё ещё во многом не хватает.
Хотя следует признать, что во многом перечисленные претензии к эволюционной
эпистемологии имеют терминологический характер.
Становление как основа онтологической интуиции философа приводит его к динамической
эпистемологии.