–
Экий наглец! На устах шуточки, а за спиной прячет острый нож!
– Так, – бормотал он, – надстройка…
экая махина… и чертовски похожа… хм…
И как только лодка не перевернулась, как хвостом её не перешиб сомище семипудовый, на леску о трёх волосьях клюнувший, да,
экая досада, в пальце от борта сорвавшийся!
И снова бабушка была неспокойна, выговаривая ему: «ведь
экой шалун ты какой, помяни ты моё слово, не сносить тебе своей головы».
Хотел было перекреститься, да смутился –
экий вздор придёт же в голову, а ещё христианин!
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: цензорский — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
– Коров твоих, звиняй уж, мы зарезали да беженцам отдали:
экая нынче прорва голодных ртов…
–
Экий бугай! – говорили они.
– Всё сначала ломаются, – бормотал он себе под нос, –
экая беда взятку получить!
– Шестьдесят лет практики, – ворчала бабушка, – дочь – первая скрипка, подумаешь,
экая важность… но первое место его мальчика, оно, конечно, было бесспорно…
Я улыбнулась.
Экий хитрец… Но ради земель искрящих я костьми лягу. И ради них – тоже.
Остаётся только гадать, почему этому человеку оказалось недостаточно найти новую форму и понадобилось зашифровать её в
экий каламбур.
На кита? – так на кита –
экая невидаль!
Экий молодец, совсем ещё дитя, а вместо шалостей, да глупых развлечений, ходит день-деньской по брусчатой дороге, собирая деньги, на благое дело.
– Ох, и погода же!.. Да куда ж вас несёт
экую пору?
Глазам не верю,
экое счастье избежать страшной смерти!
Бью без промаха –
экое дело!
– Посмотри, посмотри, что это он делает? – спросил товарищ, –
экой болван!
Родиться князем –
экая напасть.
–
Экий шустрый! Погодь пока, не от меня это зависит.
– Как ничей? Он что, украл маску?
Экий мерзавец!
–
Экий чёрт поселился под боком!
– Ого, – хмыкнул монарх, –
экая важная птица.
– Ну ладно-ладно, Бог с ними, с поездами-то. А про слонов
экое чудо откуда в голове у неё?
Казалось бы,
экая странная вещь привлекла юношу, решившего порезвиться на ярмарке, но на то были у него веские причины.
Два километра –
экий пустяк.
– Не понимаешь, что и говоришь, – сердито возразила няня. – Умру,
экое слово! Умирать тоже из-за такого вздора. Умереть-то легко.
Про себя подумала:
экий прыткий!
Кто бы ещё
экую дурость выдумал: в снегу сидеть до посиненья, чтоб лихоманку подхватить.
–
Экий негодяй! – сердито замечал отец. – А вертится тут да смотрит мне в рот, точно не ел целую неделю! Пошёл спать, обжора, пока не бит.
– Глянь-кось,
экий затейник! Али я этого не прошёл? Было моё время, – обиженно проговорил старик, доставая черкеску с медалями.
Экий труд – за водой сгонять!
–
Экий богатырь, да ещё и славится!
Скольжу я себе широким, свободным шагом и вижу: бредёт он –
экий чудак! – одет в потёртое драповое пальто, лёгкую фетровую шляпу, джинсы, застиранные до белизны и ботиночки несерьёзные какие-то, а рядом, словно его на поводке ведут – громила несусветный ростом далеко за два метра, поперёк себя шире, ручищи до колен и огромная косматая голова.
–
Экий бред! – воскликнул камергер. Посланница отстранилась. Живость выражения показалась ей возмутительной.
Скверный дождь!
Экий скверный дождь!
Ни у кого ни от кого тайны не было вот на
экую малость!..
Все слабости вдруг стали
экой силой!
–
Экий настырный. Я смотрю ты не нашенский. Дмитриев?
– Я часом вас не задел? Однако ж…
экая тонкая у вас кожа.
– Вижу, что не для колокольного звону в
экую даль волокся…
– Вот ваш конь, ваша светлость.
Экий красавец. Эх! Мне бы такого! – Мой вороной жеребец презрительно фыркнул на плебея и встал на дыбы.
–
Экий нахал, – сказал принц и вернул свой меч в ножны.
Полуполковника зло разбирало, чуял он, что монах галится над ним, выставляет перед сторожею на посмех, чтобы молву ту разнесли по монастырю и далее, но ничем пособить себе не мог:
экого варнака разве поставишь на колени?
И для кого ж ты бережёшь
экую красавицу?
– Ты не перебивай,
экий торопыга, право слово! – рассердилась бабка.