Зато чудище видели
старостиха с кумой, когда по ягоды ходили.
– Обещался к вечеру быть, – сказала
старостиха. – Да, вишь, грязь-то какая.
К тому же, несмотря на полутьму, я разглядела во взгляде
старостихи едва скрытое опасение.
А беременная
старостиха, сидевшая на нарах у печки и за верёвку ногой качавшая люльку, закрытую ситцевым пологом, похожую на маленький шатёр, рассеянно слушала, думая своё и заводя глаза от дремоты.
– Бьёт, – подтвердила
старостиха, не замечая сурового взгляда мужа.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: державство — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
– По какой же такой притчине? – равнодушно спросила
старостиха, с трудом поднимая веки и думая о том, что этот весёлый старичок в обтёртых сапожках и линючей розовой косоворотке пережил двух жён, вырастил шестерых сыновей, купил барское имение под городом, а прежних повадок всё не кидает – живёт побирушкой, торгует на селе в лавчонке, конокрадствует и, говорят, вот-вот опять должен в острог садиться.
Лишь когда
старостиха отворила дверь в мою комнату, я подумала: «Могло быть и хуже – я могла просто утонуть» – и чуть не всплакнула.
Не дождавшись ответа,
старостиха положила подвеску на подоконник.
Старостиха представляла из себя тот редкий тип сельских женщин, которые в свои средние годы не выглядели уработанными.
Зачерпывая деревянной ложкой куски мяса воевода принялся с удовольствие их жевать, то и дело кося глаза на хлопотавшую у печи
старостиху.
– Как же… вон говорили, они сколь городов больших разорили, и зачем им мы распонадобились у нас-то тут и взять нечего, – продолжала испуганно причитать
старостиха.
Что он одного купца даже после особорования на ноги поднял; исцелил в своей деревне
старостиху, которая была испорчена и целый месяц хрюкала по-свинячьи, и даже пользовал самого исправника, страдавшего ломотой в «коренной косточке».
Потому и
старостиху наказала, когда та у ей вещи-то забрать хотела, да в доме сына свово поселить…
Но
старостиха уходить не спешила.
Местные старушки вспоминают, что когда к «церковной
старостихе» пришли уполномоченные требовать ключи, она безропотно отдала, хотя и знала, что церковь собираются «зорить».
Так было? – буквально выстрелила в
старостиху вопросом.
Но тут выступила
старостиха и поддержала меня.
– Охти ж мне! – всплеснула руками
старостиха.
Сквозь щели этого чулана, сколоченного живьём из досок, не только проходил свободно ветер, но даже сеялся в изобилии снег, и многих трудов стоило
старостихе найти укромное место для лучины; приткнув её наконец кой-как за пустую бочку, она вытащила из-под нары сундучок, отворила его с помощью витого ключика и принялась выкладывать на пол разное добро: поочерёдно выступили, одна за другою, старые понявы, куски холста, мотки, коты, низанные бисером подзатыльники и, наконец, полотенца; добравшись до последних, старуха бережно отложила два из них в сторону и продолжала разбирать своё имущество.
– Резать, – ответила
старостиха серьёзно и печально.
К воскресному обеду
старостиха наварила мясного борща и напекла пирожков с ливером: наверное, добрая половина села в эти дни пекла подобные пироги после летнего воздержания от мясных блюд.
Уж очень интересно стало ему, кого там собралась кормить
старостиха.
– Огонь! Ты посмела разжечь огонь! Я убью тебя, человечка! – ревел тур. Топор взвился над головой
старостихи…
Это было несколько неожиданно, тем более что
старостиха говорила вроде бы с искренней болью в голосе.
– Ростовская… Вдова. По мужу
старостиха… Это староство было большое, людное, богатое. Он важный был пан. Панна и его уходила, в гроб свела.
– Тут старушка повысила голос, чтобы её слышали: – Вон
старостиха идёт, ужо она вам задаст, петухам эдаким!
Старостиха собирается к нему.
Ну вот, а в ту же весну, как начала
старостиха огород копать, нашла в нём череп.
Старостиха тут же достала с полки пухленькую книжку, заляпанную жирными пятнами – зачитанную до дыр «Домохозяйку».
Рассказ прервался звоном,
старостиха уронила на пол что-то тяжёлое – кажется, намеренно.
Поминутно слышишь, что там-то утонул ребёнок в ушате, что тут-то забодал его бык или проехала через него отцовская телега, что сын десятского отморозил себе ногу, трёхлетняя внучка
старостихи разрезала серпом щёку двухлетней сестре своей и тому подобное.
Старостиха усадила гостя за стол, насыпала огромную миску борща и сунула в руку деревянную ложку.
– Ну всё, всё, оставь бедняжку! – замахала на жреца
старостиха. – Пристал тут! Дай поесть спокойно!
Похоже, мои слова пришлись
старостихе по нраву, и накормили меня от души.
Вспомнилось, что так и не глянула для
старостихи кур, чтоб не рябые, а белые, без малейшего чёрного пёрышка.
Но на этот раз лысину покрыл овчинный полушубок, и уже
старостиха ничего не услышала, кроме удушливого храпа и сопенья.
– Цыц, окаянные! Цыц! – крикнула
старостиха, ухватившись второпях за ногу мужа и поворачивая назад голову.
Но
старостиха недослышала далее; она соскочила наземь, схватила веник и со всех ног метнулась в угол.
Старостиха подняла окно и высунулась на улицу; но почти в ту же минуту отскочила на середину избы. Несколько комков снега влетели вслед за нею.
Как только шаги его заглушились рёвом бури, лицо
старостихи просветлело; вопреки обещанию, она отворила настежь калитку и вернулась в избу.
Подь сюда, касатик, – заключила
старостиха, гладя по голове своего любимца и закутывая его в то же время в полушубок.
Секунду спустя
старостиха осталась одна-одинёшенька посреди избы.
Она уже подбиралась к самому дну сундучка, как вдруг на крылечке послышалось топанье чьих-то ног;
старостиха насторожила слух и затаила дыхание.
Так вот какова была гостья
старостихи.
– О-ох! – произнесла
старостиха, со страхом озираясь на сторону. – Что ж такое, родная?..
Да я и ему-то, и его матери-то все глаза выплюю!.. – возразила с негодованием
старостиха.
Тут
старостиха привстала с лавки, поклонилась гостье и положила перед ней на стол второе полотенце.