Предложения со словом «протагонистка»

Вот когда протагонистка побывает во всех этих ролях, договорит недосказанное, – словно часть непонятной тяжести уходит туда, где эта тяжесть и зародилась, где ей и надо бы упокоиться…

Тем самым была восстановлена возможность молитвенного общения протагонистки со святой.

Психодраматическая постановка, на первый взгляд, не удалась: протагонистка повела действие в направлении переживания горя, тема потери и совладания с ней затмила тему спасения.

С помощью нехитрых психодраматических приёмов мы нормализовали состояние протагонистки, однако после этой драмы у меня остался неприятный осадок…

Видимо, протагонистка права, ей открылась такая степень греховности мужа, при которой молитвы или даже монашеской аскезы было бы недостаточно.

Таким образом, в последраматических переживаниях протагонистки произошло то, что могло бы произойти в процессе агиодрамы: акцент сместился с вопроса «Как мне пережить смерть мужа?» на вопрос «Как мне спасти мужа?», с чисто психологической роли на трансцендентную роль.

Молодой человек, которого протагонистка вводит в роль дедушки-пчеловода с прекрасным почерком, упоминает какую-то деталь этого почерка – мол, особо кругло выписывал округлые буквы и умел поставить красивый лёгкий росчерк, вот такой…

Поражённая протагонистка говорит: «Да, у меня есть несколько писем, написанных рукой деда, там действительно круглые буквы и лёгкий росчерк».

Например, мать не похоронила бабушку «как следует» по очень важным и существенным причинам, но её чувство вины, разговоры об этой вине, разумеется, оказали влияние на жизнь протагонистки – и конечно же это может быть «переиграно» в психодраме.

Так, в упомянутом «семейном древе» в следующем поколении у всех женщин наблюдалась отчётливая тенденция «жить ради детей» – на такой женился и единственный выживший сын той самой бабушки, отец протагонистки.

Первоначально я почувствовала всё то же самое, что описывала протагонистка в своём детстве, но по мере разворачивания событий и действий постановка сильно менялась, и эмоции коммуникаторов тоже.

Так уж устроен наш российский менталитет, запрограммированный советскими и постсоветскими фильмами, а в последние годы – шедеврами отечественных телесериалов, что мужчина должен долго и упорно добиваться понравившуюся ему женщину: ухаживать, дарить подарки, настойчиво звонить по телефону, в то время как она, опять же протагонистка популярных фильмов и сериалов, его всячески отвергает, не приходит на свидания, бросает цветы, не отвечает на звонки и всем видом показывает, что само его присутствие ей глубоко антипатично.

Между тем вопросы эти куда важнее, чем кажутся, и, кроме того, имеют самое непосредственное отношение к личному сюжету протагонистки.

Однако сам тип институтки и конкретные характеры протагонисток в этих двух текстах обрисованы с совершенно различной перспективы.

Наиболее интересным в этой живой, хотя и не лишённой банальности истории оказывается образ протагонистки, особенно если мы рассмотрим его на фоне уже сложившейся в то время традиции стереотипного описания молодой девушки и её пути.

Кажется нечестным требовать столь многого от протагонисток драмеди, но это стандарт, к которому мы пришли.

Ошибки протагонистки и то, как она учится на них, меняют её и сближают нас с ней так же, как смех.