Что такое Аргентина, или Логика абсурда

Оксана Чернявская, 2019

Аргентина – удивительная и парадоксальная страна, воплотившая в себе «дух Латинской Америки» в полном ее объеме. Однако какова эта страна сегодня? Действительно ли это все еще родина бесконечной лености, «жгучих мачо» и футболистов? Или Аргентина в XXI веке преобразилась, став чем-то новым? Автор этой книги исколесила Аргентину вдоль и поперек, рассмотрела все уголки и изучила каждый аспект этой страны так, что теперь каждый сможет узнать, что же такое Аргентина.

Глава 5. Наоборот

Влежащей под созвездиями Южного полушария стране все наоборот. По вине ли Центавра, Мухи или Южного Креста, или по каким-то другим причинам не только путь солнца по небосклону или вращение воды в раковине, но и все остальное, так или иначе связанное с жизнью общества и отдельно взятого человека, происходит здесь наоборот, не так, как я привыкла. Получается, что и кровь в венах аргентинцев тоже закручивается не в ту сторону? В ту или не в ту, но течет она явно быстрее, и этим, должно быть, объясняется их поведение, не совсем привычное для нас, северных жителей. Найдя причину всему странному и малопонятному мне в Аргентине, я даже обрадовалась. Жить проще, когда находится логическое объяснение всему, что беспокоит и ломает созданные годами стереотипы: линия экватора строго разделяет мир на два полушария, и законы одного полушария в другом существуют в перевернутом виде, как в зеркале.

Лучше всего это подтверждает люнфардо, городской жаргон портеньо^[6], на котором написаны многие тексты танго. В люнфардо отдельные слова произносятся задом наперед — что-то вроде нашей детской игры с братом, когда мы придумали язык, понятный только нам двоим. Для аргентинцев люнфардо это и способ определить социальный статус человека, и проверка его на знание родной культуры, и его богемность, и возможность расслабиться с друзьями детства. На люнфардо можно практически разговаривать, можно сочинять и записывать истории, можно ругаться, заниматься любовью и даже все это делать одновременно. Слова можно изобретать, менять, произносить задом наперед и переставляя буквы: все поймут, что фека это кафе, готан уже стало почти официальным, а точнее, местным, родным названием самого известного в мире аргентинского танца, запи — пицца, от итальянского «пизза», доляпо — пелядо (лысый) и так далее, список длинный.

Из традиции люнфардо пошли и клички, даваемые людям вне зависимости от их статуса, как милонгеро, так и политику. Худой, Толстый, Китаец (любой человек с чуть раскосыми глазами, имеющий весьма отдаленное сходство с настоящим азиатом). Хлопчику может быть уже за семьдесят, а Малыш, скорее всего, будет гренадерского роста. Меня, конечно же, сразу прозвали Руса, что одновременно обозначало и национальность, и цвет волос. Кличка дается только тогда, когда твой авторитет признали, а тебя самого записали в свои, и присваивается, как правило, высшим авторитетом, чтобы потом всегда была про запас история, как тебя отметил «сам… (выдающийся и всеми любимый танцор, известный актер, писатель или другой персонаж местной светской жизни) и вот так с тех пор и повелось». В общем, все как на зоне, когда пахан выдает тюремное погоняло на блатном жаргоне.

Постепенно я привыкала жить «наоборот». Перестала удивляться, что здесь в почете не горожане, а фермеры. Как социально, так и по уровню достатка и, часто, образования они намного выше городских жителей. Аргентина — страна аграрная, и самые большие деньги, а с ними и все блага (поездки за границу, обучение детей в европейских университетах и т. д.) приносят соя и кукуруза, культуры, которые страна экспортирует по всему миру, как и знаменитое аргентинское мясо. Примирилась с тем, что комиссионные проценты при покупке недвижимости платит не тот, кто ее продает (ведь он получает деньги и, по логике, должен оплатить услуги посредников), а тот, кто ее покупает. Перестала удивляться тому, что быть богатым здесь плохо, а бедным — и хорошо, и даже престижно; принадлежать к среднему классу — стыдно. Так, по крайней мере, строится официальная пропаганда популистского правительства, многие члены которого, будучи государственными чиновниками с фиксированной зарплатой, увеличили свое состояние в несколько десятков, а особенно удачливые и в сотни раз. «Вон оно как…» — вижу понятливое удивление читателя. А вы как думали? Маленький наш земной шарик и круглый, так что нечистоты по нему растекаются равномерно.

Новый год сюда приходит вместе с тридцатипятиградусной жарой, а если учесть, что по всему городу жарится мясо, температура душной летней ночи повышается еще на несколько градусов. Санта Клаусы, нанятые родителями для своих чад, развозят подарки на велосипедах в футболках и шортах, обливаясь потом под белыми париками и накладными ватными бородами. Шампанское пьют не вместе с коктейлями и прочими предзастольными напитками в качестве аперитива, а после еды, и салат тоже подают после основного блюда, а не как закуску. Не опаздывать на вечеринку неприлично, пунктуально приходящих гостей никто не любит, а если ты придешь на два или три часа позже, хозяева не обидятся.

Об отношениях — подробнее. Сначала съезжаются вместе и рожают детей и только много лет спустя женятся, заодно отмечая десятую или двадцатую годовщину совместной жизни. Если ваш любимый вас обманывает, не торопитесь огорчаться. Здесь, по другую сторону экватора, это означает, что он вас любит и действительно вами дорожит. Всегда хранить верность аргентинский мужчина не может, и было бы абсурдно его к этому принуждать или даже в этом заподозрить. Но если он придумает правдиво звучащую историю о том, как он выгуливал собаку мамы, подвернувшей ногу, а затем отвозил маму в поликлинику, где длинные очереди на прием к травматологу, и все это сопровождается фотографическим отчетом по мобильному телефону (фотография собаки в парке, фотография распухшей ноги мамы и прочие наглядные детали его алиби), — это все означает лишь одно: он вами дорожит. Ведь мог бы просто отключить телефон, а потом ограничиться банальностью: «Был занят, завтра встретимся». Но нет, он сочинил сценарий по всем правилам, позаботился об иллюстрациях и весомых деталях. Так из-за этого сильно расстраиваться не надо. По-настоящему неприятно становится тогда, когда он начинает говорить правду и признается, что вы у него, увы, далеко не одна. Следить же за ним и подозревать в смертных грехах при каждом отсутствии неразумно и сильно портит нервы. Неспроста стереотип аргентинского мачо — латинский любовник, а женщины — истеричка (второе, впрочем, вполне логично вытекает из первого).

Так уж устроен наш российский менталитет, запрограммированный советскими и постсоветскими фильмами, а в последние годы — шедеврами отечественных телесериалов, что мужчина должен долго и упорно добиваться понравившуюся ему женщину: ухаживать, дарить подарки, настойчиво звонить по телефону, в то время как она, опять же протагонистка популярных фильмов и сериалов, его всячески отвергает, не приходит на свидания, бросает цветы, не отвечает на звонки и всем видом показывает, что само его присутствие ей глубоко антипатично. Лирическая героиня в советском, да и в российском кинематографе — обычно сердитая и неулыбчивая девушка с непростой судьбой, гордая и неприступная. Вот такой типаж «роковой» женщины сводит с ума славянских мужчин.

В Аргентине же все происходит наоборот. Осаду мужчины обычно тонко и умело ведет женщина. В искусстве соблазнения нет, пожалуй, равных аргентинским красавицам, которые, впрочем, знают, на что идут, и понимают, что далеко не одиноки в попытке завоевать сердце избранного мачо. В ход идут все методы, начиная от невинного флирта и телефонных сообщений, от которых кровь аргентинца вскипает, и он готов мчаться к девушке прямо сейчас, невзирая на то что рабочий день еще в самом разгаре, — до любимых каждым мачо миланез, отбивных из телятины или курицы, которые, конечно же, должны быть не хуже тех, что готовит ему мама. Такое обстоятельство, как рабочий день, кстати, вообще никогда не рассматривается, ни как довод, ни как алиби. Загвоздка заключается не только и не столько в том, чтобы мужчина немедленно примчался, — это-то как раз самое простое, — а в том, чтобы он продолжал это делать и дальше. Тут вступает в силу тяжелая артиллерия женской хитрости, а иногда и материальные посулы — все же ведь наоборот. Женщины покупают подарки, обустраивают свои квартиры на вкус любимого, запасаются телевизионными приставками для игр и/или другими мужскими игрушками, предлагают отдых на бразильских или уругвайских пляжах, — вариантов тут много. Все это рассматривается как абсолютно нормальная ситуация и вызывает наибольшее удивление из всего мной рассказанного у моих московских приятельниц. А что же аргентинский мачо? Он благосклонно принимает знаки внимания, и где-то годам к сорока обычно происходит передача ненаглядного тела из рук в руки, от мамы к жене. Многие аргентинцы до сорока лет живут с безумно любящими их мамами, которые для них готовят, стирают, гладят нижнее белье и постоянно напоминают сыновьям, как они красивы и умны. Естественно потом эти возрастные «мальчики» ожидают того же от своих подруг, что часто и приводит к конфликту. Но в этом уже нет никакой местной специфики и национального колорита, об это спотыкаются по обе стороны экватора, от Северного полюса до Южного.

Безумие летнего отдыха, связанного в Северном полушарии с массовыми отпусками в июле-августе и паломничеством на европейские или крымские пляжи, приходится в Аргентине на январь. Центр Буэнос-Айреса — каменный мешок; в городе на удивление мало зелени по сравнению с европейскими столицами, а температура здесь часто зашкаливает за тридцатиградусную отметку. Дискомфорт усугубляется духотой девяносто-процентной влажности, когда у близоруких запотевают очки, а выпрямленные щипцами и проглаженные утюгом волосы взметаются в кудри разной степени закрученности, но одинаково удручающие их обладательниц. Портеньо, жаловавшиеся целый год на многолюдие столицы, где по центральным улицам стало невозможно пройти быстрым шагом из-за толп приезжих, дружно переселяются на атлантические курорты Мар-Дель-Платы, Гесселя и Пиномара, создавая те же толпы на пляжах и улицах. Неформальное меньшинство едет отдыхать в горы провинции Кордоба, а более рафинированные столичные жители отправляются на дегустации вин в винодельни Мендозы или наслаждаются красотами озер Патагонии.

Мне так и не удалось понять, почему при благоприятной погоде в Аргентине, где лето с его пляжными удовольствиями и сезонными видами спорта не сложно растянуть как минимум на четыре-пять месяцев, все население в 40 миллионов человек должно — нет, просто обязано! — провести свой отпуск в январе. При этом в крупных городах закрываются не только школы и институты, но и многие булочные, парикмахерские, прачечные и прочие пункты бытовых услуг. На дверях криво висит от руки написанное объявление: «В отпуске до 1 февраля», в то время как представители малого бизнеса, хозяева булочных, продавцы эмпанад (маленьких жареных пирожков) и пиццы, жуют те же эмпанады на пляжах Мар-Дель-Платы, где цена на них взлетает в три раза в курортный сезон. Но кто же экономит в отпуске? Сонные курортные городки оживают, встряхиваются от зимней спячки и торгуют всем, чем могут, круглые сутки. Люди, нывшие весь год, что «в Буэносе жить стало невозможно», «он же не резиновый», «хочется в отпуск и не видеть никого», в едином порыве, как по сигналу, переселяются на курорты, где безропотно стоят в очереди за мороженым или комплексным обедом. Но зато здесь никто не жалуется: отпуск же, не положено! Если можно понять семьи с детьми школьного возраста — им хочется провести отпуск вместе, то бездетные люди разных возрастов, которые добровольно подают заявление на отпуск в январе, у меня вызывают серьезные подозрения. Хотя если посмотреть на ситуацию с другой стороны: что делать в опустевшем городе, откуда вместе с районным булочником уехали даже психоаналитики и закрылись все студии йоги одновременно? И только отдельные чудаки, не поддавшиеся массовому психозу, разгуливают по опустевшим улицам столицы, наслаждаются отсутствием пробок на дорогах и мягкими сиденьями в безлюдном метро, вдыхают запахи жасмина и растроганно напевают «Mi Buenos Aires Querido»

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

6

Портеньо — так называли жителей Буэнос-Айреса со времен, когда большинство из них работали в порту или как-то были связаны с портовой жизнью города.