И
прибалты могут быть совершенно спокойны.
Если удастся убедить
прибалтов присоединиться к договору, это будет самая настоящая победа.
Я считаю сейчас, что вся эта операция по взятию телебашни была инсценировкой для того, чтобы дать возможность
прибалтам уйти.
Многие из будущих австралийских русских иммигрантов были полукровками – наполовину русскими, наполовину
прибалтами.
Так говорят
прибалты, чуть растягивая слова.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: затонный — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Ну и как экзотика – пара
прибалтов.
Первыми перестали понимать по-русски
прибалты, а так как по-английски они ещё не заговорили, то возникла серьёзная проблема национального самосознания и острая необходимость перевода фирменных лейблов джинсов на языки новоявленных европейцев.
– Куда прилетел? – спрашивает
прибалт.
Сегодня к ней относятся
прибалты, скандинавы, поляки и многие другие.
Понимаем, что игроки второго плана вроде англичан, поляков и турок и мелкие шавки типа клоуна и
прибалтов начинают вести свою игру.
Заторможённые
прибалты жили своей заторможённой жизнью.
Если он что-то тестирует, то лучше уж пусть эти непонятные и неблагонадёжные
прибалты пройдут передо мной, и технология пусть отрабатывается на них.
– Потоп? – впервые в лице
прибалта мелькнула эмоция – намёк на удивление.
Не зря в советских фильмах иностранцев всегда играли
прибалты.
Почти сразу же почин русских поддержали трое немцев, финн и два
прибалта.
– Т-та, – утвердительно кивнул
прибалт, я видел-л как в один загружали две.
– Да. К ним сегодня
прибалты приезжают. Насчёт совместного предприятия. Она должна подготовить научную документацию.
И не могла видеть, потому что
прибалты уже месяц не могут оформить документы, чтобы переправить их через таможню.
– Отлично, – сказал
прибалт, небрежно бросая уже посчитанные бумажки на стол.
Да и в общении с русскими
прибалт всегда был как бы нейтральной, третьей стороной.
Но тогда
прибалты считались в этом отношении более «продвинутыми», чем все остальные.
Он эстонец, но в отличие от анекдотически заторможённых
прибалтов довольно подвижен, сообразителен, энергичен.
Слава богу, маячка на ней не было – неужели неизвестный
прибалт действительно собирается играть честно?
Облик типичного
прибалта или белокурого немца из фильмов о войне, только не продолговат, а коренаст.
Но гордый
прибалт пойдёт на поклон?
Эстонцы и остальные
прибалты молча слушали, как бы изучая особенность славянского спора между собой, которая, оказывается, заключается в том, что все бьют одного.
Прибалт пытается пригнуться, но это бесполезно.
Министр у них человек, по большому счёту, чужой, партийный ставленник, да ещё
прибалт – он ни там, ни здесь никому не нужен!
Высокий
прибалт действовал в той же манере, что и я.
Прибалт понял и вышел из своей коморки в холл общежития.
А если
прибалты хотят меня «прокатить»?
— Выше подбородки, сволочи! — выпендривался
прибалт. — Глаза не опускать! Смотреть, свини!
– Это похоже на угрозу, – в голосе
прибалта появилась нотка высокомерия. – Я не понимаю такого…
Да нет,
прибалты действовали явно вслепую…
Отсталым
прибалтам позволить влиться в дружную, передовую советскую семью – это ж кровную месть великодушно отменить.
Например,
прибалты отказывались даже начинать переговоры на эту тему.
Какие могут быть к нему важные, не терпящие отлагательства дела у незнакомого
прибалта, да ещё на ночь глядя?
Один из сержантов,
прибалт эстонец, самый безобидный из всех воспитателей, бывших в их роте.
Наибольшую боеспособность демонстрировали
прибалты.
Скорее
прибалт – может, латыш или ещё хуже.
И даже спустя сорок лет многие
прибалты считают русских врагами.
Он, в форме пограничника, увенчанный изумрудным беретом, под которым находилось лицо молодого
прибалта, сидел напротив попутчика с ноутбуком.
Без веры – силы любого народа, без прикипевшей к родной земле автохтонной культуры и национальной элиты он осиротел и до сих пор не может найти себя, бессилен подняться с колен, как впрочем, практический весь постсоветский народ (за исключением
прибалтов).
– Нет. Только четыреста, – решительно сказал грозный
прибалт, похоже, их старший.