Ретроспектива

Verelea Mor, 2023

Мира – молодая девушка, наслаждающаяся лучшими годами своей жизни. Как и многие в её возрасте она энергична, сексуально любопытна и охоча до всего неизведанного. Обнаружив в себе интерес к теме БДСМ, девушка решает познакомиться с культурой и находит себе доминанта. Теодор – привлекательный, но пугающе закрытый человек с необычными взглядами и воспитанием. Тем не менее Мира хочет погрузиться в новый для неё опыт сексуальной практики и особенно – в личность своего недавнего знакомого. Ни она, ни Теодор ещё не знают, чем обернётся их встреча и какой путь им придётся пройти, чтобы стать друг другу близкими по-настоящему.

Глава 8

На следующий день Миру одолевало моральное похмелье. Понимание, что именно произошло вчера, навалилось на неё с самого утра. Она была связана. Она подчинялась. И ей это нравилось. Она кончила, чёрт возьми! Прямо перед Вермеером. Глупо надеяться, что он не заметил. Во всяком случае, вероятность слишком мала.

За завтраком с друзьями у Миры не получалось включиться в разговор. Улыбка гуляла по её губам, и Мира, как могла, сдерживалась. Мысленно она всё возвращалась в комнату сессий. Её бросало в жар, словно она снова и снова переживала те самые эмоции. Тот стыд и эйфорию. И, конечно же, покоя не давало воспоминание об оргазме. Хорошо, что Вермеер проявил деликатность, сделав вид, что ничего такого не произошло. Иначе сегодня бы Мира точно провалилась сквозь землю.

Интересно, часто ли он становится свидетелем подобного? Испытывает ли удовлетворение от этого? Или ему в самом деле всё равно? Его ледяные стены не способна пошатнуть такая мелочь? Что, если его вовсе не интересует женское тело?

Нет, хватит. Возбуждаться за столом — не лучшая идея.

Последний раз она занималась сексом больше месяца назад. Вот в чём дело. Вот отчего её тело горит и трепещет. Вот почему Вермеер не выходил из головы. Банальное желание ласки. К своему же счастью Мира вспомнила: у неё есть парень. Барнс хорош собой и довольно внимателен в постели. Вообще он был очень даже неплохим, если вовремя затыкался. Последние недели они с Ридом редко пересекались. У него работа, Мира же ссылалась на учёбу. Но пора было и встретиться. Есть отличный повод.

Днём позже Мире пришлось снова отвезти машину в автосервис. Прошлые ремонтники оказались недобросовестны и намудрили чёрт-те что. Оставшись без колёс, Мира получила весомый предлог попросить помощи у Барнса. Он дал бы номер телефона хорошего мастера или рекомендации, где его искать. Или ненадолго сам стал бы её водителем. В общем, Мира решила прикинуться беззащитной девушкой, желающей заботы и ласки. Особенно ласки.

Как назло, Барнс как сквозь землю провалился. Его телефон отвечал голосовой почтой.

В понедельник Мира направлялась к метро, когда ей в голову пришла гениальная мысль: устроить Барнсу сюрприз.

Мира столкнулась с ним прямо перед входом в офис. Всегда выправленный Рид Барнс выглядел рассеянно. Обрадовавшись, Мира улыбнулась. Выражение лица Барнса же говорило обратное: к их встрече он относится иначе.

— Что ты тут делаешь? — Рид суетливо обернулся назад. Затем снова посмотрел на Миру.

— И тебе привет, — заподозрив неладное, Мира сдулась. — Я хотела сказать, что была довольно плохой подругой. Отчасти моя вина, что мы с тобой так редко пересекаемся теперь…

— Ты должна уйти, — перебил Барнс, снова посмотрев назад.

— Но…

— Сейчас же.

— Что?

Из здания вышла молодая женщина.

— Рид, я не буду тебя ждать, — заметив Миру, она сально улыбнулась. — Кто это, дорогой? Представишь нас?

— Подчинённая, — сквозь зубы бросил Барнс.

Незнакомка скучающе окинула Миру взглядом. Затем они с Барнсом просто ушли.

Такой дурой Мира себя редко чувствовала. Она бы разозлилась куда больше, если бы не один смущающий факт: выглядел Рид вовсе не довольным собой, а скорее как побитая собака.

Вскоре телефон подал сигнал входящего звонка. Барнс.

— Ты не должна приезжать ко мне без предупреждения, — сразу же заявил он. — Я не переношу сюрпризы.

В голове Миры что-то щёлкнуло, и пазл сложился. Всё же очевиднее некуда.

— Это была твоя жена, не так ли?

Пауза сказала за Рида больше.

— Я всё объясню. Давай встретимся позже?

— Твою ж мать, ты женат!

— Мы разводимся.

— О боже, — Мира захохотала.

— Да, мы разводимся, — настоял Барнс. — Почему, думаешь, она преследует меня? Потому что вы, женщины, пойдёте на всё ради мести. Но было бы из-за чего! Она приходит ко мне на работу, капает на мозги, распускает слухи, не зная, как ещё унизить меня. А потом говорит всякую чушь адвокату, будто я отбираю у неё фирму. Да только она ради неё палец о палец не ударила…

— Рид, ты сейчас серьёзно? — Мира ушам не верила. Она — последняя, кто должна поддержать его. — Жалуешься мне на свою жену? Мне! На жену!

— Она ничего не значит. Для нас.

— Да что ты?! Конечно, ничего такого. Ты всего лишь женат.

— Это мелочи.

Нервный смех вновь раздирал Миру. Барнс начал раздражаться.

— Зачем именно сегодня тебе понадобилось приезжать? Ты никогда не вела себя так. Почему обязательно сегодня вам обеим потребовалось свести меня с ума?! Я не позволю вам смеяться надо мной!

Он отключился, как обиженный мальчик.

— Охренеть, я ещё и виновата, — изумилась Мира вслух. Проезжающий мимо велосипедист скривил недовольную гримасу.

Присев на ближайшей скамейке, Мира вновь достала телефон.

— Барнс женат, — воскликнула она, едва Ева взяла трубку.

— Что?!

— Да ещё и перед женой сделал вид, что я просто его подчинённая.

— Стоп, Мира, не тарахти! Может, ты чего не поняла?

— Он сознался.

Пауза. Ева наверняка переживала стыд: это она их познакомила.

— Мира, я не знала.

— Потом он перезвонил и сказал, что позже что-то там объяснит. И что вообще-то они разводятся.

— Вдруг правда?

— В сказки про «я разведусь с женой и буду с тобой» я не верю. У кого вообще такая лапша держится на ушах?

— Так. Давай ты остынешь, и мы подойдём к этому недоразумению логически.

— Недоразумению? Он женатик, Ева!

— Мира, брось. Скажи ещё, что для тебя это охренеть какая новость! Барнс в постоянных разъездах. Вся его жизнь за рамками ваших встреч покрыта сплошными секретами. Ты ничего не знаешь ни о его семье, ни о друзьях. Он явно вёл двойную жизнь, и ты догадывалась.

— Догадываться и знать — не одно и то же! — возмутилась Мира, но уже не так уверенно.

— И всё же рассудим логически. Теперь, когда ты знаешь о нём правду, что изменилось между вами?

— М-м. Дай-ка подумать, — иронично парировала Мира. — Он оказался блядским брехуном, например!

— Он обещал объяснения.

— Ты вообще на чьей стороне?

Ева посмеялась.

— Ну не знаю. Тогда брось его.

Но ведь у Миры были на него планы. Во всяком случае, на ближайший вечер.

— Ева, я рассчитывала, что ты, как голос разума, скажешь что-то посущественнее.

Мира не стала припоминать Еве бывшего — только за последний год та сходилась и расставалась с ним сотню раз.

— Есть ещё вариант: месть. Отвлекись, помогает. Уверена, у тебя есть на примере какой-нибудь хороший парень.

В животе Миры проснулась щекотка. Хороший парень… Плохой — так звучит вернее. Плохой в хорошем смысле этого слова.

— И-и?

— Ну есть один.

— Как неожиданно, — захохотала Ева. — К нему ты ходишь по пятницам?

Мира занервничала. Откуда Ева узнала?

— Ты с нами уже какую неделю не тусишь. И выдумываешь туманные отгородки. То уснула, то ездила к неизвестной подруге за город, то писала важную статью… Ага-ага.

Мира выдохнула от облегчения. Её тайна всё ещё не раскрыта.

— Сама с двумя мутишь. А на Барнса все шишки.

— Не мучу я с двумя. У меня с тем парнем ничего не было.

— Так что за парень? Где познакомились?

Я ему плачу. Он говорит мне, что делать и наблюдает, как я пытаюсь не сгореть со стыда.

— Как долго встречаетесь? Рассказывай всё.

— Придержи коней. Он не мой парень. Я даже не знаю, как он ко мне относится.

— Ты красивая, интересная и смешная. Разумеется, он на тебя запал.

Знала бы Ева, в каких именно Мира отношениях с этим парнем. Но не говорить же правду. Пусть лучше Ева думает, что это обычное знакомство.

— Всё сложно.

— Мы в душном сериале о подростках, или что?

— Поговорим позже. Мне пора. Меня тут сейчас птицы сожрут.

К счастью, Ева не заострила внимание на нетипичных для Миры увиливаний от темы.

— Ладно, беги. Увидимся завтра на деонтологии.

***

Во вторник организм Миры решил в очередной раз напомнить, что она женщина. Не вовремя. Совсем не вовремя. Вообще-то Мира следила за календарём своих критических дней. По расчётам, те должны были начаться в субботу. Такой расклад отлично вписывался в расписание встреч с Вермеером. Но теперь встреча во вторник отпадала, в пятницу — оставалась под вопросом. Надеяться, что месячные закончатся за три дня, было бы наивно. А Вермеер чётко дал понять, что пятничные встречи не переносятся. Значит, если Мира всё отменит, то пропустит больше недели. Но и ребром ситуация не стояла. Человечество в двадцать первом веке придумало тампоны без верёвочек, с которыми даже можно заниматься проникающим сексом. Но подобный выход из ситуации Миру не успокаивал. Она всё равно будет уязвима, сомневаясь, всё ли у неё в порядке. И её обязательно попросят снять бельё. Последнее время иначе не происходило. Вермеер — натуральный бельёфоб.

Чтобы покончить с колебаниями, Мира определила судьбу пятницы решительным поступком: заранее отправила деньги за встречу. В конце концов, она может остаться и одетой. Право внести свои требования в их с Вермеером встречи у неё есть.

Когда вечером пятницы ей открыли дверь, Мира забыла абсолютно всё, что собиралась сказать. Вермеер был обнажён по пояс. Он вытирал руки полотенцем и, приветственно кивнув, пропустил в дом. В студенческом городке Мира часто видела полуголых парней, но обнажение этого человека будто стало для неё открытием давно волнующей тайны. На разгадку таких даже не надеешься. Вермеера сложно представить за профессиональными рамками. За сторонами и гранями, которые он демонстрировал. Всегда чёрная стена, непроницаемость, отмеренные фразы и непоколебимая выдержка. И вдруг — непривычная картина. К тому же довольно привлекательная. Грудь, плечи и живот Вермеера покрывал небольшой рельеф. Без перебора — всё, как надо. Ни одного волоска, ни грамма лишнего жира.

— За мной, — потребовал он и направился вглубь коридора.

На спине мышц было поменьше. Зато красиво выдавались лопатки. Тоже слегка. Тоже «как надо».

В комнате сессий оказалось тепло, даже жарко. Приглушённый свет и душистый запах разливались в пространстве.

— Вещи на стул.

Волосы запутались в ремешке сумки, но Мира невозмутимо справилась с проблемой. Вскоре и куртка лежала, где было велено.

— Я хотела…

— Раздевайся. Полностью.

Они заговорили одновременно, но слова Миры потонули в превосходящей по силе и уверенности речи Теодора. Она застыла с приоткрытым ртом.

— Ты имеешь в виду…

— Да. Всю одежду я имею в виду, — строгость в голосе перемежалась с каплей насмешки. Теодора часто забавляло то, как Мира оттягивает время.

— Я всё же хотела сказать…

Он отбросил полотенце, которым тщательно протирал руки, и демонстративно поднял подбородок: «я слушаю».

— Раз уж мы в прошлый раз занялись практикой, может, сегодня возьмёмся за теорию или…

— Хватит с тебя теории. Ты не этим хочешь заниматься здесь.

Мира растерялась. Возражать этому человеку всегда нелегко.

— Послушай, я сегодня не…

— Или ты раздеваешься, или тебя ждёт наказание.

— Нет, я…

— Мира… — опасно протянул он, но Мира быстро вставила:

— Я хотела сказать, что не могу сегодня делать то, что мы обычно делаем. Например, снять всю одежду и…

Просто скажи.

— У меня начался цикл. Ну, ты понимаешь.

Выражение лица Теодора никак не изменилось. Думал он недолго.

— Меня это не волнует. Раздевайся.

Оторопев окончательно, Мира не могла заставить себя отмереть. Ей подать сигнал: «красный»? Ей уйти?

Только не это! Я хочу побыть с тобой.

Под взглядом Теодора Мира неловко потянулась к своей обуви. Что она делает? Она настолько привязалась к их встречам? Или ей не хочется проиграть этому вызову?

Когда Мира начала стягивать носки, Теодор подошёл к столу и зажёг какую-то свечу.

На стул опустились кофта, затем джинсы. Сегодня Мира не готовилась раздеваться и одежду выбрала исключительно для «теории». Вскоре на ней осталось лишь бельё.

Подозрительная тишина побудила Теодора обернуться.

— Я велел раздеться догола.

В голове вертелся подходящий ответ, что решил бы проблему Миры. Но ей никак не удавалось поймать его. Нервная дрожь перерастала в страх. День, когда бы она полностью разделась в этой комнате, однажды настал бы. Но Мира оказалась к нему не готова.

Я и так с ума схожу в твоём присутствии. Я и так каждый раз будто голая.

Пауза Теодору по душе не пришлась. Он сделал шаг, ещё один, и ещё, пока не оказался совсем близко.

— Ты всё равно останешься голой сегодня. К чему это упрямство?

Заведя руки Мире за спину, Теодор опустил их на полоску бюстгальтера. Не нащупав застёжку, он в замешательстве замер. Затем зашёл назад. К Миры вдруг прикоснулись голой грудью, волосы тронуло дуновение: Теодор тихо смеялся.

— Ах ты. Лисица.

Вибрация его восторженно-удивлённого голоса уничтожила напряжение вокруг. Реакция Теодора Мире понравилась. Ей показалось, он был даже очарован.

Поняв нетипичную систему бюстгальтера, Теодор расстегнул застёжку впереди. Кончики привычно прохладных пальцев почти не притронулись к коже. Теодор развёл чашечки лифа в стороны. Мира непроизвольно подалась навстречу, ведь в такие моменты грудь обычно накрывают ладонями. Но этого так и не произошло. Теодор лишь смотрел ей через плечо.

— У тебя красивая грудь, — он стянул с плеч бюстгальтер и отбросил его на стул.

Свою грудь Мира считала крошечной. Но было приятно, что Теодор так высоко её оценил. Она немного повернула голову к нему. Внизу живота ожила знакомая щекотка.

— Не надевай ничего на свою грудь. Не только на встречи со мной. Но и в университет. Не надо её прятать.

— На неё что-либо надевают не для того, чтобы спрятать, — Мира прикусила язык. Теодор сразу же уловил её смятение.

— Всё в порядке, сегодня ты можешь говорить. Твоё ограничение будет заключаться в другом.

Поддев краешек трусов, он слегка потянул их вниз. Бёдра Миры уклончиво вильнули. Теодор остановился лишь на секунду.

— Я всё равно их сниму, — сказал он без угрозы, но твёрдо.

Сегодня у неё нет строгих ограничений. Поэтому Мира решилась предложить:

— Я сама.

Теодор тихо хмыкнул.

— Ну попробуй.

Он немного шагнул назад, чтобы его не задели задницей: никаких лишних контактов. Мысленно молясь, чтобы всё было в порядке, Мира сняла с себя последний элемент белья. Выпрямившись, она почувствовала близость чужого тела и слегка откинулась Теодору на грудь. От остроты ощущений её штормило: Мира нуждалась в опоре.

— Ты прекрасно выглядишь. Не стоило беспокоиться.

Мира беспокоилась вовсе не о своей привлекательности. Куда больше она волновалась, как будет функционировать под его вниманием. И за надёжность средства гигиены в ней.

Раздаёшь комплименты, ходишь полуголым, разглядываешь меня и надеешься, что я останусь равнодушной?

— Ложись на кушетку.

Кушетка под её спиной оказалась тёплой. Не такой Мира запомнила её по прошлому разу.

Теодор взял со стола горящую свечу.

— Сегодня тебя ждёт испытание. Сумеешь ли ты вынести его, зависит только от твоей выдержки. Правила просты: можно говорить, но не шевелиться.

Мира покосилась на свечу.

— Я недолюбливаю горячие предметы. У меня слишком чувствительная кожа. А воск ещё и застывает…

— Это массажное масло. И оно комфортной температуры даже для чувствительной кожи.

— Будешь делать мне массаж?

— Да.

И в чём заключается испытание? Вряд ли эта процедура такая уж мучительная. Разве что придётся бороться с неловкостью: впервые Теодор дотронется до неё везде.

— Хорошо.

Затушив свечу, он вылил масло на ладони и растёр его между ними. Мышцы мужских плеч красиво поиграли. В тусклом свете комнаты это выглядело особенно соблазнительно. Тщательно смазав ладони, Теодор опустил их на бёдра Миры, начав свой танец движений.

Тёплые руки оказались потрясающими. Во время прошлых встреч Мира не раз представляла их на себе. Но фантазии не шли в сравнение с реальностью.

— Не ёрзать, не шевелить ни одним мускулом, иначе заработаешь штрафные минуты.

— Штрафные минуты массажа? — Мира всё ещё не понимала, в чём наказание.

— Да. Начальные десять минут могут в разы вырасти. В зависимости от того, насколько ты останешься послушной.

— И как ты следишь за временем? — она повернула голову, ожидая увидеть на его запястье часы.

— Что я тебе говорил?

— Что?

— Не шевелись. Ты заработала первую штрафную минуту.

Он серьёзно? Мира могла пролежать так целую ночь.

Вскоре она поняла, в чём трудность: у неё никак не получалось до конца расслабиться. В массажных салонах зону паха и груди прикрывали полотенцем. Не двигаться тоже было просто невозможно. Слишком желанны оказались прикосновения. Мира даже не подозревала, как сильно её раздразнили на предыдущих сессиях. Как всё это время она желала, чтобы Теодор до неё дотронулся.

Он водил руками по её коже, иногда используя весь корпус, чтобы дотянуться дальше, ближе. Ясно, чем ему помешала бы рубашка.

Когда ладони Теодора спустились к стопе, Мира захихикала и поёрзала.

— Штраф.

Прикосновения поднялись по икрам, между бёдрами, и, пропустив зону паха, направились к животу, который тут же дрогнул.

— Ещё штраф.

— Как страшно.

Теодор фыркнул.

— Ну-ну.

Он провёл пальцами вокруг груди, не касаясь ореол. Скользнул выше. Мира не сдержала стона удовольствия, когда ей надавили за ушами.

— Ты очень чувствительна. С тобой надо медленно, — в его голосе послышалась улыбка.

Это не было похоже на просто массаж. Не как обычно разминали уставшие мышцы. Движения словно проникали в каждую клеточку, смешивались с потоком крови в неведомой ранее ласке. Теодор надавил на мышцы шеи, немного оттягивая голову вверх. Мира поклялась бы — это самое невероятное, что с ней делали. Вибрирующий выдох вырвался из её горла.

Она приоткрыла глаза. Мужской сосок оказался прямо в поле зрения. Мира слегка потянулась к нему. Даже сквозь цитрусовый аромат масла был слышен вкусный запах чужой кожи. Теодор быстро заметил на себе внимание.

— Ты приятно пахнешь, — оправдалась Мира.

Он улыбнулся.

— Как и ты, — но сразу же добавил: — Ещё минута. Ты двигалась.

Со стороны казалось, Теодор не прикладывал особых усилий. Он просто водил руками по телу, склонялся над ним. Но Мира напрягалась, всё больше покрылась испариной. Будто это она занята делом, а не лежит на кушетке.

— Ты не просила о дополнительной встрече на этой неделе.

— Да. Я ведь сказала, почему.

Теодор промолчал. Какое-то время Мира слышала лишь стук своего сердца.

— Как ощущения?

— Мх. Где ты этому научился?

— Вообще-то, услуги, что я оказываю, зарегистрированы как «массажные».

— Ты регистрировал свои услуги?

— А ты думала, я не плачу налоги?

Мира прыснула. Зарождающаяся между ними близость была такой настоящей. Как между двумя обычными людьми, которые нравятся друг другу.

— Что ты чувствуешь, скажи мне?

Мира облизнула горячие губы.

— Расслабленность. Покорность.

Желание.

— И уязвимость.

— Уязвимость? Погоди, это я ещё не начал задавать каверзные вопросы.

Мира не восприняла угрозу всерьёз. Но Теодор почти сразу же попросил:

— Расскажи что-нибудь о себе.

— Что?

— Мы малознакомы. Всё подойдёт.

Будто ему мало физического обнажения. Подавай ещё и душевное.

Мире хотелось что-нибудь рассказать. Но она не знала, что. Что такого рассказать, чтобы понравиться.

Теодор вновь занялся её плечами. Большие пальцы делали беспрерывные круговые движения, пока остальные нажимали на чувствительные точки. Мира не вытерпела и выгнулась.

— Штраф.

Кажется, она стала понимать суть испытания.

— Чем ты занимаешься? — спросил Теодор, когда она успокоилась. Сквозь прикрытые веки Мира всматривалась в его сосредоточенное, но мягкое лицо.

— Я студентка факультета журналистики. Подрабатываю в журнале.

— Что-то пишешь?

— Да, статьи.

— Что за журнал?

— О литературе, театре, музыке.

— Не хочешь говорить?

— Оу, нет. «Артазарт». Просто решила сразу пояснить, что за журнал. Не все читают тематическую прессу.

Руки на ней на мгновение замерли.

— Ты пишешь статьи для «Артазарт»?

— Да. А что?

— Ничего. Ты пошевелилась. Штраф.

Пальцы проделали путь между грудью, вниз к пупку, разошлись на бедренных косточках и скользнули к ногам. Мира снова задумалась о надёжности своего гигиенического средства. Оно обязано справиться с нагрузкой, иначе плохо дело. Ведь Мира определённо начала возбуждаться.

— Расскажи о своих родителях. Или друзьях.

Мире понравился этот вопрос. Такие сближают, а значит, Теодору хочется узнать её.

— Моя мама офтальмолог. Папа глава инвестиционного фонда. Только мы нечасто видимся. Они живут в Португалии.

— Почему?

— Они любят её. И свою деревушку. И свой дом у моря.

— Ты тоже оттуда?

— Нет. Мы американцы. Просто родители переехали.

Скольжение к внутренним сторонам бёдер, но у самого желанного к прикосновению места руки снова поменяли направление. Это возбуждало и раздражало.

— А ты что изучаешь? — зашла Мира издалека.

— Я закончил университет.

— Сколько тебе лет? — этот вопрос давно её интересовал.

— Двадцать шесть.

Отвечал Теодор без вдохновения. Куда больше ему нравилось слушать и спрашивать.

— Ты сказал, у тебя есть ещё одна работа.

— Не ещё одна, а основная.

— Чем ты занимаешься?

Прежде чем ответить, он долго молчал, монотонно занимаясь её телом.

— Я пишу.

Точка в конце была почти осязаема — подробностей не последует.

— А это всё… ты работой не считаешь?

— Сейчас меньше, чем раньше.

— Сколько ты этим занимаешься?

— Достаточно.

Связь между ними показалась Мире самой правильной. Мир перестал существовать, были лишь они: замершие в близости и пространстве. Теодор заметил, как пристально она смотрит на него.

— Это нормально, что я думаю о тебе так много? — призналась Мира.

— Ты думаешь обо мне?

— Постоянно.

Его губы тронула маленькая улыбка.

— Да, это нормально. Значит, я всё делаю верно. Я контролирую даже твои мысли.

Это точно не массаж. Тысячи крыльев бабочек касались под кожей, там, куда опускались снаружи прикосновения Теодора. Щиколотки. Запястья. Внутренние стороны локтей, места под коленками. Все впадинки и выступы. Приятно только первые минуты. Потом становится всё невыносимее. Хотелось ёрзать, чесаться. Заставить ускориться. И чем дальше, тем хуже — ведь пытка нарастала.

Вновь прикосновение к внутренней стороне бёдер, и Мира невольно развела колени. Тело на рефлексах желало проникновения этих умелых пальцев.

— Штраф.

Она же только что раздвинула ноги — жест старее мира. Любой парень узнает его. Или на инстинктах поймёт и поддастся.

Я голая. Ты полуголый сводишь меня с ума. О чём ещё, кроме секса, мне думать?

Что, если он вообще евнух? Оттого ему и плевать. Мира ёрзала не потому, что ей хотелось заслужить штрафы и продлить пытку. А потому, что она уже подрагивала от желания и не могла оставаться спокойной. И это нереально не заметить.

Нет, он не евнух. Он слишком хорош. Но также он слишком хорош, чтобы существовать в реальности, а значит, с ним что-то не так. Например, он евнух.

— Садись.

Вяло послушавшись, Мира приподнялась и откинулась на расположившегося за её спиной Теодора. На его груди осталось немного масла.

— Дай мне руки.

Взяв её пальцы в свои, Теодор продолжил пытку. Круговые движения по костяшкам. Почти ленивые трения. Это грёбаный гипноз. Теодор перенажимал на все эрогенные точки. Его дыхание трогало кожу на плече. Низ живота Миры лизали языки возбуждения. Она потёрлась спиной о грудь Теодора, чтобы ощутить его сильнее. Больше.

— Штраф.

Мозг перестал работать. Мира заелозила головой, сжала пальцы ног, чтобы хоть как-то выместить свои ощущения.

— Ещё штраф.

Мире было уже плевать. От встречи к встрече всё её существо кричало: «Коснись меня». И теперь оно это получило.

— Я разрешаю трогать меня везде, — прошептала она, повернув голову.

— Снова штраф.

Человек, который давно сводил её с ума и занял все её мысли, оказался ещё и жестоким. Его нежность недосягаема, ведь Мира по правилам игры не могла отвечать. И дело не в том, что ей запретили шевелиться. Этот человек просто не принадлежал Мире. Он не здесь. Но с ней. Так близко. И так далеко. Мира буквально слышала под черепной коробкой несогласное, собственническое: «Мой!». Она расправила плечи, вновь подаваясь грудью к его рукам.

— Штраф.

— Коснись… меня.

Он только и делал, что касался. И одновременно с этим Теодор её игнорировал. Он пропускал самые важные точки её тела. Оттого оно начало нервно зудеть. Мира знала, что играет не по правилам. Но она вообще больше не хотела игр. Она охренеть как промокла, и ей нужно двигаться дальше. Неровно задышав, Мира вжалась в грудь позади, схватилась за бедро Теодора. Такое твёрдое. Как камень. Как его характер.

— Ты шевелишься…

Мира уже ничего не слышала. Её левой рукой был занят Теодор. Правую же она завела назад и накрыла его пах. Окатившее облегчение возбудило её ещё сильнее. Он не евнух. Там определённо всё на месте.

— Что ты делаешь?

Мира повернула голову и, взяв Теодора за волосы, попыталась поцеловать.

— Я хочу тебя.

Он не дал дотянуться до своих губ, поэтому поцелуи достались его шее. Кожа на ней была такой тёплой и вкусной.

— Нет, стоп, — Теодор попытался отстраниться, но хватка была крепка. — Мира. Нет.

— Почему? — не давая себя оттолкнуть, она прижалась к нему ещё сильнее. — Пожалуйста.

— Отпусти меня, — прозвучало с обманчивым спокойствием. — Мира, сейчас же отпусти меня.

Развернувшись всем корпусом, Мира обхватила Теодора двумя руками. Осторожно, но настойчиво он вновь попытался отцепить её от себя.

— Мира, я не хочу делать тебе больно. Остановись.

— Почему?

— Потому что ты клиентка, и у меня есть правило.

— Ты говорил, что делаешь исключения.

— Уже нет. И уж точно секс происходит не так. Он часть сессии.

— Можешь трахнуть меня во время сессии.

— Нет, — применив больше силы, Теодор стиснул её руки. Мира зашипела и ослабила хватку. Он тут же воспользовался этим и встал. — Ты не справилась, — Теодор достал из выдвижного ящика большое полотенце и бросил его рядом на кушетку. — На сегодня всё. Идём в ванную.

— Ты со мной? Мне понадобится помощь.

— Мира! Перестань.

— Хотя бы подумай.

— Если ты не прекратишь, боюсь, это была наша последняя встреча.

Мира обмотала туловище полотенцем.

— Ты буквально руками меня трахнул и думаешь, я осталась равнодушна?

Под его огненным взглядом можно было бы испариться.

— Это моя вина, — сказал Теодор напряжённо. — Массаж был неудачной идеей. Такого рода испытания не для тебя. Ты слишком распаляешься и забываешь, где ты.

— Я просто хочу, чтобы на наших встречах было нечто большее.

Теодор покачал головой.

— Значит, я тебе не подхожу.

***

Под струёй душа Мира пришла в себя и сумела трезво оценить случившееся. Её не соблазняли. Ничего общего с сексом сегодня не произошло. Голое тело иногда — лишь голое тело. А прикосновения — не всегда предварительная ласка. Она вовремя не поняла разницу.

На этой неделе Мира получила сразу два отказа. До чего она докатилась. Вынуждена предлагать себя.

Мира оделась и высушила волосы. Достав телефон, вызвала такси.

Когда онлайн-карта показывала, что машина всего в полмили от неё, она покинула ванную.

Из кухни доносилось шипение кофемашины.

— Я пойду.

Услышав её, Теодор появился из комнаты.

— Сначала отдохни.

— Всё нормально.

Испытывая больше стыда, чем за всё время здесь, Мира выскользнула на улицу. Теодор последовал за ней.

— А где твой автомобиль?

— В автосервисе.

К дому подъехала жёлтая машина с шашечками на крыле. Перехватив Миру за руку, Теодор не дал ей уйти.

— Ты поедешь с ним?

Мира посмотрела на таксиста.

— Да.

Она ещё не видела на лице Теодора такого отчаяния. Он смотрел на неё почти дико.

— Я лучше сам тебя отвезу, — не дожидаясь ответа, он повёл за собой к чёрной машине у ворот — Мира замечала её здесь время от времени. И догадывалась, чья она.

— Что не так с такси? — возмутилась Мира, когда Теодор сел рядом на водительское место.

— Пристегнись.

— Ты странный.

Ты максимально странный.

— Не слишком.

— Ты всех клиенток по домам развозишь? — слова сочились ядовитой иронией.

— Откуда такой не иссякающий интерес к другим клиенткам?

Ехали молча. Мира лишь назвала адрес и хотела подсказать дорогу, но Теодор отказался. Он выбрал самый короткий путь.

Мира заговорила вновь только когда они остановились у её дома.

— Извини. За то, что вела себя так. Не надо отменять наши встречи, ладно?

Теодор задумчиво посмотрел на неё.

— Хорошо. Извинения приняты. Ты обещаешь держать себя в руках?

— Да.

— И отдаёшь себе отчёт, зачем приходишь ко мне.

— Да.

— Хорошо.

Мира подбирала правильную тему. Ей не хотелось уходить в подвешенном состоянии.

— Ощущения от масла мне не понравились. Но твои касания — да. Если бы ты ещё везде помассировал…

— Мира… — её веселья он не поддержал.

— Ладно-ладно. Мне понравилось то, что было сегодня. Но мне больше нравится подчиняться.

А вот это признание Теодор оценил. Глаза его блеснули.

— Да, я заметил, что тебе это нравится. Будем использовать чаще. Мы нашли твою слабость.

Ты моя слабость. Ты!

Мира всё не решалась уйти. Теодор не торопил её. В салоне машины царил полумрак, пахло горькой кожей.

— Ты можешь подумать о том, что я предложила?

— О чём?

— Об исключении. Для меня.

Сжав челюсть, Теодор отвернулся к лобовому стеклу.

— Нет.

— Почему?

— Я не сплю с клиентками.

— Но как же исключения?..

— Давно не делал.

— У тебя их много было?

— По пальцам одной руки могу пересчитать, со сколькими у меня был сексуальный контакт.

Миру накрыло бессилие: у неё не получалось всерьёз злиться на Теодора. Спорить тоже не хотелось. Ей, чёрт возьми, нравился он даже теперь — такой холодный и недоступный.

— Ты обнимешь меня?

Теодор недоверчиво покосился на неё.

— Мы ведь это делаем, — невинно объяснила она.

С сомнением, но он всё же притянул Миру к себе. Твёрдое тело под ладонями не шевелилось. Мира погладила его по спине, лопаткам. Оплела руками шею. Лицо медленно подбиралось к лицу Теодора.

— Мира, ты же только что извинилась.

— Пожалуйста.

Он отстранился.

— Мне кажется, ты забываешься. Или ещё хуже — не понимаешь, что между нами. Это вовсе не та ситуация, где я тебя дразню и не даюсь, пока ты меня не соблазнишь. У нас договорённость и границы, которые не пересекают личные отношения.

— Думаешь, между нами ничего личного? Ты меня видел в таких позах, в каких мало кто видел.

— Не расстраивай меня. Я полагал, ты умная девушка, и понимаешь, чем именно мы занимаемся.

— Значит, мои границы можно стирать, а свои ты подвинуть не хочешь?

— Но ведь именно ты за этим приходишь. Не я.

— Знаю, — к сожалению, у Миры больше не осталось аргументов. Она пуста и обворована. — Это из-за того, что я сегодня не готова? Мы могли бы в другой раз…

— Не в этом дело.

— Я тебе не нравлюсь?

— Нравишься. Но это неважно, — Теодор странно на неё посмотрел. — Хватит искать потаённую причину моего «нет». Потому что я уже назвал её. Если ты продолжишь так себя вести, нам придётся попрощаться.

— Прости. Да. Ты прав. Я вела себя глупо. Не надо со мной прощаться.

— Я этого тоже не хочу.

— Не отдавай моё время никому.

— Не отдам, — сказал он примирительным тоном.

Мира неуверенно подтянула ремешок своей сумки.

— Встретимся в воскресенье?

Теодор подумал, меланхолично погладив руль пальцами.

— Во вторник. В воскресенье у меня вечеринка.

— Друзей позовёшь?

— Собратьев по интересам.

Ну, хотя бы не клиенток.

— Вечеринка тематическая?

Губы Теодора насмешливо изогнулись.

— Нет.

Мире захотелось рассказать ему историю. О том, как они на самом деле впервые встретились, хотя боялась, что он не вспомнит этого.

— Я видела тебя однажды в клубе. Ты был в серебряной маске. И я тебя выгоняла из туалета.

Теодор коснулся её рукава, словно это напомнило бы ей о чём-то.

— Я сразу узнал тебя.