Обречённые на величие

Эмили Рэй (2024)

Заключительная часть дилогии «Обречённые». Тучи сгущаются над Хосдейлом. Времени осматриваться больше нет: в стае оборотней назревает конфликт, голоса призраков становятся громче, магия грозится выйти из-под контроля, а в городе происходят очередные убийства. Разгадка всё ближе, но вместе с ней наружу выходят и секреты, которые некоторые так отчаянно пытались оставить в тайне. Содержит нецензурную брань.

7. ДЖЕЙН

Зрение фокусируется не сразу. Сначала я вижу расплывчатое пятно белого цвета, но спустя пару секунд, а может, и целую минуту, оно превращается в окно. Краем глаза замечаю в углу комнаты какое-то движение и перевожу взгляд: некто расслабленно расположился в кресле, закинув ноги в серых мужских джинсах на край моей кровати. Лицо его закрыто газетой, которую он слегка встряхнул, чтобы расправить углы, чем и привлёк внимание. Не подавая ни звука, осторожно поворачиваю затёкшую шею и осматриваюсь.

Это определённо дом Фитчеров.

Именно эту спальню выделил мне отец, когда настаивал на переезде. Коричневые однотонные обои, минималистичная деревянная двуспальная кровать, кресло, тумбочка с настольной лампой на ней и шкаф.

Жозель.

Нервно облизываю жёсткие губы. Сглатывание слюней отдаётся болью в пересохшем горле.

А где Леона? Она бы не допустила, чтобы меня привезли сюда.

Словно услышав эти мысли, человек в кресле медленно опускает широкие листы серой бумаги. Он оказывается парнем чуть старше двадцати, средней комплекции, короткостриженным. Из-под ворота чёрной футболки выглядывает край татуировки, другой конец которой чуть виден из-под правого рукава. Тёмные глаза, под цвет волос, внимательно всматриваются мне в лицо.

— Как голова? — интересуется он вкрадчиво. — Ничего не плывёт?

Сажусь и закусываю губу изнутри, чтобы не застонать: каждая мышца спины болезненно ноет. Медленно качаю головой, не собираясь рассказывать о настоящем самочувствии незнакомцу. Спутанные пряди неприятно касаются лица.

— Бутылка на тумбочке, — добавляет парень, не отводя взгляда.

Без промедления беру бутылку и делаю несколько жадных глотков. Вода кажется спасением. Сколько я времени провела в отключке, если организм успел обезвожиться?

— Лучше пить по чуть-чуть, — советует он, но я уже с наслаждением аккуратно откидываюсь на спинку кровати и закрываю полупустую бутылку.

Жду, что парень скажет что-нибудь ещё, но он молча продолжает неотрывно следить за мной. Ощущаю себя под надзором. Так может, я вовсе и не в безопасности? И куда он дел мою сестру?

— Что происходит? — задаю короткий вопрос, вместе с тем прочищая горло.

Парень закрывает газету и со вздохом откладывает её на кровать. В то же время вспоминаю короткое пробуждение в машине. Мысли немного путаются, но имя водителя звучит чётким эхом: Рой. Быстро поднимаю глаза и теперь уже я всматриваюсь в лицо парня.

Так вот, как ты выглядишь, — причина, по которой я росла без отца.

— Ты оправляешься от сотрясения, а я караулю твоего дружка, если он вдруг окажется настолько глуп, что осмелится залезть сюда, — отвечает оборотень, и последние слова произносятся злобно.

— Дружка? — щурюсь я, не успевая переключиться, но в голове уже назревает догадка.

— Вампира. Заявился недавно, очень хотел тебя увидеть.

Тони.

Пульс учащается, разгоняя тепло мягкими волнами по телу и акцентируясь на щеках. Я определённо рада тому, что Бойд заходил меня проведать. Но стоит мне только это осознать, как перед взором укоризненно встаёт образ Стива. Он щурится и как бы говорит: «не слишком ли мало времени прошло, детка? или ты ничем не хуже меня?». Встряхиваю головой, чтобы избавиться от мыслей, и тут же морщусь от сжимающей боли где-то в центре черепа. Не время сейчас об этом думать.

— Где моя сестра? — перевожу я тему, потому что молчание затягивается.

Рой явно не горит желанием вводить меня в курс дел. Он никуда не торопится.

— Какая из? — саркастично уточняет брюнет.

Хмурюсь и складываю руки на груди. Снова боль, но теперь она ожидаема и мне не приходится прикладывать массу усилий, чтобы скрыть её.

— Что ты имеешь в виду?

Парень слегка закатывает глаза, делая вид, что вспоминает:

— С одной ты пыталась покинуть город, другая тебе в этом помешала, а третья в это время мирно спала у себя дома. Кто именно тебя интересует?

Он возвращает взгляд ко мне, и я понимаю, что начинаю раздражаться. По всей видимости, он в курсе того, что произошло в Хосдейле за прошедшие пару недель. Ну, или того, что касается меня. Скорее всего, об этом ему рассказал отец, а значит, он ему доверяет. Эта мысль тревожит — парень знает обо мне гораздо больше, чем я о нём.

— Первая, — отвечаю, с трудом разжав зубы.

— В больнице.

— Что с ней?! — импульсивно подрываюсь на ноги, что зря — вестибулярный аппарат подводит, и я едва успеваю схватиться за подоконник.

Собеседник морщится, наблюдая за моей неуклюжей попыткой, и в итоге с жалостью в голосе выдаёт:

— Всё с ней нормально, в отличие от тебя.

— Тогда почему она в больнице? — не отступаю, поймав, наконец, равновесие.

— Пошла на приём, что-то там с УЗИ. Сказала, что хочет перестраховаться.

Ребёнок, — проносится в голове. — Нападение Карен могло ему навредить?

— Перестраховаться? — уточняю я таким тоном, словно допрашиваю подозреваемого.

— Она обошлась парой дырочек на шее, даже крови почти не потеряла. С ней все в порядке, — вновь совершенно спокойно отвечает парень.

Рой выглядит настолько расслабленным, что мне приходится поверить в отсутствие опасности. Медленно выдыхаю, на всякий случай продолжая крепко держаться за подоконник. Вместе с этим приходит воспоминание их разговора в машине. Хмурюсь.

— А почему я не в больнице?

— Потому что врачи бы не оценили твоей способности к самоисцелению.

На красивом лице с острыми скулами впервые появляется что-то наподобие улыбки.

— И всё же, — продолжает Рой, — если будешь провоцировать осложнения, то процесс восстановления затянется.

Он кивком указывает на кровать, но я и не думаю туда возвращаться. Хмыкаю, осознав, почему в детстве так быстро заживали ссадины: всё из-за гена оборотня. Осторожно разжимаю пальцы и делаю пару неуверенных шагов к двери.

Если не делать резких движений — вполне можно жить, — подбадриваю сама себя, чтобы не выругаться от того, в какую задницу опять попала.

— Мне нужно принять душ, — сообщаю я на всякий случай, потому что не могу избавиться от чувства надзирательства.

Спустя ещё несколько неторопливых шагов раздаётся голос из-за спины:

— Уверена, что это нужно прямо сейчас?

Сжимаю зубы. Что он может иметь в виду? Почему мне не стоит выходить из комнаты?

— Только если я не столкнусь там с Жозель, — шепчу в сердцах.

Берусь за ручку, но замираю, услышав в ответ:

— Мне сказали, что у вас с мамой были размолвки.

— Размолвки?! — резко оборачиваюсь, потеряв на секунду равновесие и прислонившись спиной к двери. — Она пыталась меня убить!

Брюнет всё с тем же невозмутимым видом пожимает плечами.

— Ну-у-у… — тянет он, — с ней бывает сложно.

Некоторое время испепеляю парня взглядом, пока его слова эхом разносятся в моей голове.

Бывает сложно? Он правда так сказал?

— Привыкай, — добавляет он, когда я сильнее вцепляюсь в гладкую дверную ручку, перенаправляя на неё гнев. — Ты ведь теперь часть нашей семьи, — задорно подмигивает Рой, в конец выводя меня из себя.

— О, не-ет… — отрицаю я и начинаю мотать головой, но тут же прекращаю, потому что подкатывает тошнота.

Так странно осознавать, что я готова быть частью семьи Джона, но ни на миг не хочу быть частью жизни Жозель, и как больно понимать, что они не отделимы. Это значит лишь то, что возможность обрести отца я потеряла. Почему он не расстался с ней? Ответ прост: потому что она ему дороже. Наверное, так и должно быть. Сколько лет Джон с Жозель, и сколько знает меня. Но ведь она предала его, связавшись с Уэстом? Если отец простил и это, то у меня точно нет никаких шансов.

— Я ей никогда не буду, — шепчу и поворачиваюсь, чтобы выйти, но дверь сама открывается и передо мной предстает отец.

Дыхание замирает, я во все глаза смотрю на его взволнованное лицо. Не знаю, шокирована ли я тем, что он мог услышать мои слова, или тем, что он так близко. В последний раз мы виделись перед тем, как Жозель завезла меня в ловушку. Уже после я узнала, что незадолго до этого отец срочно покинул город, а когда вернулся — Леона наотрез отказалась подпускать его ко мне.

Ну, вот, ты же хотела поговорить с отцом, — усмехается подсознание.

В следующую секунду Джон в порыве заключает меня в объятия, а я так и стою, не в силах пошевелиться. Что-то внутри переворачивается, а затем в кульбите подпрыгивает к горлу, не давая сглотнуть. Зачем он так?.. Даёт мимолётную надежду, чтобы снова забрать. Чтобы я снова вспомнила, что это невозможно.

— Прости, — произносит он через пару секунд, словно услышав мои мысли, и отпускает меня. — Тебе не больно? Я просто… просто рад, что ты цела.

Сухо киваю, все еще приходя в себя. Я не знаю, как вести себя с ним.

Чёрт, да и не при Рое же говорить!

— Мне нужно в душ, — сообщаю скупо, упираюсь взглядом в пол и с тяжёлым сердцем протискиваюсь между лакированным косяком и отцом.

Быстрым шагом, позабыв о физической боли, добираюсь до ванной и закрываю дверь на замок. Подхожу к зеркалу, но не смотрю на себя. Сейчас меня гораздо сильнее беспокоит то, что внутри. Ставлю напряжённые руки на раковину и пытаюсь восстановить сбивчивое дыхание. Глубокий вдох носом, судорожный выдох ртом.

Ну почему всё всегда так сложно…