Должность Смерти

Элла Эйвери (2024)

Я мечтала о любви, о доме. Я хотела путешествовать по миру и наслаждаться жизнью. Но планы Судьбы сильно отличались от моих… Меня убили. Отобрали имя, а взамен наделили бессмертием, нечеловеческой пугающей силой и обязательствами. С тех пор именно я прихожу к умирающим и забираю их души. Я та, кого кличут Смертью.

Глава 2."Протри глаза и увидишь"

Наверняка у многих в детстве была мечта стать невидимкой и прошвырнуться по магазинам, распихивая всякие интересные вещицы по своим карманам. А еще можно заглянуть за кулисы, где волнуются и потеют звезды, посидеть в дорогущей новенькой тачке в салоне, побаловаться ерундой в лучшем пентхаусе города, собрав коллекцию снеков из мини бара.

Я сделала это. Сделала это ВСЕ, рьяно пытаясь отвлечься от рабочей рутины. Но, увы, разочарование настигло меня раньше, чем я успела насытиться развлечениями.

В первый же свой"шоппинг"я осознала, что не могу больше красоваться в новых нарядах перед зеркалом — мое отражение исчезло, вероятно, навсегда. Тогда я страшно расстроилась и решила утопить печаль в сладостях, чипсах и моих любимых запеченных роллах. Я педантично сервировала стол, поставила свечи, красивые бокалы и белоснежные тарелки. Уселась поудобней… и поняла — мой мертвый желудок не способен принимать в себя человеческую пищу. Признаюсь, это был мощный удар под дых. Ведь я люблю хорошенько поесть. Хотя правильнее сказать — я любила…

Все живое напоминало о том, что я умерла. Эта мысль причиняла мне боль. И даже теперь, спустя несколько лет, мне все так же обидно и горько об этом думать.

У меня отобрали все, чем я дорожила…

Хотелось свернуться клубочком и спрятаться от всего мира. Но у меня больше не было дома. Не было места, куда я могла прийти после тяжелого дня и с облегчением выдохнуть.

Побывав в нескольких номерах отеля на верхних этажах самого высокого здания, я выбрала тот, что не превосходил конкурентов по площади, но выгодно отличался уютом. В панорамных окнах горел нежный закат, вдали виднелся хорошо знакомый мост, чуть левее — море, а справа — широкое поле и лес, уходящий до горизонта. Внизу мельтешили крохотные точки, мнящие себя большими и важными кружочками. Но чаще всего мой взгляд улетал ввысь и цеплялся за облака.

Меня всегда манило небо. Я даже подумывала, а не стать ли мне пилотом, но понимала, что светит мне максимум место стюардессы. Да только ведь стюардессы не любуются голубым солнечным пейзажем, они весь полет лицезреют людей, а их я увидеть могу и стоя на земле.

Позже владелец отеля обанкротился и бежал из города, оставив место нетронутым. Потому я свободно, без лишних посетителей, запиралась в том номере, как в берлоге. Особенно в зимние вечера или в дождь. Там было джакузи. Огромное! В купе с пеной для ванн и видом из панорамных гигантских окон на облака — это практически рай. Жаль только, что он ни разу не длился дольше двадцати минут.

В более приятные дни, когда мое душевное состояние поднималось чуточку выше уровня"невыносимо разбитого", я ходила в кино, на выставки в галерею, на концерты. Как-то раз даже попробовала залезть на сцену к набирающему популярность певцу.

До сих пор отлично помню ту ночь… Мои ледяные ладони не должны потеть, но в тот момент покрылись целым озером. Мой голос дрожал, все заученные слова песни вылетели из головы. Пол под ногами зашатался, как во время турбулентности. В груди стало тесно. Свысока я заглядывала в сверкающие от софитов глаза людей, подпрыгивающих в первых рядах, восторженно верещащих и тянущих руки к своему кумиру, и всем телом прочувствовала — им нет никакого дела до меня. Эти люди даже не замечают моего присутствия. Жар сошел с моих щек. Напряженные плечи опустились. Сапоги потяжелели, позволив больше не шататься. Я открыла рот и произнесла строчку из песни. Неуверенно, тихо. За ней выскочила вторая, уже чуть громче. На десятой я забыла обо всем, отпустила ситуацию и полностью отдалась экспрессии. Локоны светлых волос растрепались и подлетали вверх снова и снова, в такт моим радостным прыжкам. Внутри запорхали бабочки. А уже в следующий миг я созерцала содержимое чужого желудка — на моих глазах женщине вспороли живот от пупка до солнечного сплетения и подвесили к потолку на ее же толстой кишке.

Я никогда не забуду ту ночь.

Не забуду и того дня, когда посреди воодушевляющего театрального представления с красавцами актерами и прелестнейшими актрисами в восхитительных платьях, на самом напряженном и интересном месте, мне пришлось покинуть зал и отправиться к мужчине, захлебнувшемуся в собственной рвоте под мигающей тусклой лампой, свисающей с голого потолка полуразрушенного барака, скрывающего в себе отбросов общества, потерявших себя в нездоровых увлечениях.

Несколько неудачных раз хватило, чтобы я отвадилась ходить на художественные выставки, перестала посещать кинотеатры, позабыла о симфонических оркестрах, которые так любила когда-то. Работа отняла у меня не только саму жизнь, но и вкус к ней.

С каждым годом мои развлечения становятся все скуднее… В основном я только и делаю, что брожу по городу и смотрю на людей, сижу в парке и наблюдаю за людьми, жду Марка на мосту и лицезрею уток.

Хотя иногда я пристраиваюсь к компании ребят в парке и слушаю не очень складную игру на гитаре прыщавого паренька, периодически подмигивающего девчонке, сидящей напротив и накручивающей волосы на указательный палец. Стоит ей отвернуться, ловелас посылает свои флюиды ее смущающейся подруге. Каждые две недели по выходным он приводит сюда новых девчонок, стремясь хоть одну покорить своим не до конца раскрытым талантом.

Посмотреть предсказания о погоде в интернете я тоже больше не могу, о ней я узнаю, задрав голову к небу: что ж, довольно солнечно и тепло, так же, как и вчера, и позавчера, да и вообще последние месяца три. Только ветер становится все прохладнее и настойчивее. Видимо, набирает силу, чтобы уже через пару недель ловко оборвать всю листву с деревьев и, ухахатываясь, глядеть на их нелепую наготу и тонкие несуразные палки вместо шикарных густых ветвей.

Усмехнувшись своим же мыслям, я качаю головой и отправляюсь работать дальше.

Сегодня все проходит вполне спокойно. Ранним утром меня встречает хитрый мальчишка, решивший прогулять школу обманом, треснувшее от кипятка стекло градусника и ртуть, попавшая в его сладкий чай. Ближе к полудню — слабое обоняние, плохая память и оставленная включенной конфорка на газовой плите. На обед — неожиданно выявленная аллергия на рис и парочка роллов с сырой рыбой и смертоносной белой кашей, покрасневшее слезящееся лицо и невозможность вдохнуть. А на десерт — уважаемая госпожа Старость, куда же без нее? Да и, в целом, все. Никаких похищений, предательств и жестокостей. В такие дни мир кажется весьма даже сносным.

На ужин Зов галантно сопровождает меня в городскую больницу — привычное угрюмое место, в котором мне удалось побывать чуть больше раз, чем обычный человек успевает за долгую жизнь. Остановившись у входа, я переминаюсь с ноги на ногу и, не решаясь войти, глазею на светлое трехэтажное здание со свежим ремонтом. Среди высоких бесцветных домов оно выглядит совсем крошечным и даже вполне уютным. Пока не попадешь внутрь.

Посетители снуют туда-сюда, игнорируя мое появление. Чуть поодаль, в самом неприметном углу, что-то активно обсуждают молодые ребята в медицинской форме стажеров, скрываясь за густым сигаретном дымом. Юным докторам предстоит спасать других от меня, но себя они что-то совсем не берегут.

Вздохнув, я наконец проникаю в обитель кашляющих людей с вялыми лицами. В нос тут же ударяет запах лекарств, грязной половой тряпки и антисептика. Без долгих раздумий я отправляюсь в хорошо знакомое место — общая палата с пациентами на последней стадии. Стены комнаты окрашены блекло голубым оттенком, вдоль них стоит несколько кроватей, отделенных друг от друга синими хлипкими занавесками, за которыми можно хоть как-то спрятаться от чужих болезненно тусклых глаз.

Стараясь не зацикливать внимание на том, что происходит вокруг, я шагаю прямиком к своему намеченному смертнику. Лысая гладкая голова отсвечивает луч нависающей над ней белой лампы. НЕ рассматривая бледное осунувшееся лицо и темные синяки под редкими ресницами, я снимаю перчатку и подношу руку к… некогда очень красивой женщине с глубокими золото-карими глазами и носом с аристократичной горбинкой, сейчас она погружена в чтение достаточно объемной книги с желтыми ветхими страницами, ее пальцы слегка подрагивают, а сухие губы тихо нашептывают текст…

Черт. Марк прав, я замечаю слишком много мелочей. Всеми силами упрямо сражаясь с очередным импульсом любопытства, я аккуратно касаюсь тонкого запястья и чувствую, как слабое дыхание больной женщины останавливается навсегда. Руки расслабляются и позволяют книге мягко упасть на постель.

— Жаль, что ты не успела дочитать… — произношу я в полголоса, склонив голову над телом. — Надеюсь, в следующей жизни тебе дадут чуть больше времени на…

Ощутив пробежавшие мурашки вдоль позвоночника, я резко замолкаю. Оглядываюсь через плечо и вижу два больших зеленых глаза, обращенных в сторону умершей. Рыжие кудри немного приплюснуты, как бывает, когда долго не моешь голову, но… шевелюра все равно достаточно объемна. Достаточно, чтобы задаться вопросом:"Как этот человек попал в ряды облысевших макушек?". Цвет лица вполне здоровый. Вместо глубоких теней на коже пестрят веснушки, мелкими пятнами разбросанные по щекам.

Парень задумчиво осматривает труп, а затем… его взор падает на меня. Такой пристальный. Осознанный. Жуткий. Будто щупает меня без рук. И там, где проходится его взгляд, тут же разрастается тревога — начиная от головы, расползается по всему телу до самых пяток.

Скукожившись, я пячусь к выходу под жестким надзором незнакомого парня. Но уже у самого выхода моя спина вдруг врезается во что-то. Бам! Железный поднос с медицинскими инструментами падает из рук возникшего из ниоткуда стажера, заставив меня, испуганно подскочить и, бедром ударившись о перила ближайшей кровати, повалиться на нее пластом.

Не заметив меня, второй парень в такой же рабочей форме недовольно цокает и, плечом толкнув первого, проходит вглубь палаты. Бросив неловкое и бессмысленное:"Извините", я стрелой вылетаю из комнаты. Отхожу в дальний край, одной рукой держусь за быстро вздымающиеся ребра, второй — опираюсь о стену.

Что за чертовщина только что произошла?.. Может, я надышалась лекарствами? Разум помутнел от переработок? Этот взгляд… Не мог он смотреть на меня. НЕ МОГ.

— С вами… все в порядке? — эхом проносится по длинному коридору мелодичный голос.

Оцепенев, я чувствую, как глазные яблоки намереваются выпрыгнуть из орбит. Неестественным образом, как-то механически, я полностью выпрямляюсь, вонзив зубы в нижнюю губу. Бегло озираюсь, пытаясь понять, кому мог быть адресован вопрос? Не мне же? Ну не может быть, что мне… Живые не говорят с мертвецами.

Веснушчатый парень неловко треплет волосы на затылке. Его взгляд все еще устремлен в мою сторону… Я чувствую себя нагой. И уязвимой. Будто мое прикрытие обнаружили и готовятся обнародовать. Хочется спрятаться от чужого внимания.

— Вы, наверное, родственница миссис Блейк, да? Я видел, как она… прямо на ваших глазах. Мне так жаль… Должно быть, вам сейчас очень не просто, — юноша подходит чуть ближе, сострадающе нахмурившись и понимающе кивая. — Мы были знакомы не так долго, но для меня она успела стать другом. Софи была хорошим человеком. Мне будет ее не хватать.

Софи… Еще одно имя, которое затеряется в моей памяти, как только я встречусь со следующим умирающим.

Небольшого размера рука утешающе опускается на мое плечо, но я увиливаю от касания, как от раскаленного утюга.

— Тебе… не стоит меня трогать, — выскакивает из моего пересохшего рта.

Живой человек не должен САМ тянуться к Смерти.

Губы парня смыкаются в тонкую подрагивающую линию. Возле светлых зеленых радужек я замечаю извилистые алые ветви полопавшихся капилляров. Кажется, будто я ощущаю собственной кожей, что именно он чувствует. Все внутри меня сопротивляется и просит поскорее уйти.

— Да, конечно… Прошу прощения, иногда я бываю навязчив, — шмыгнув носом, юноша виновато уводит взгляд в пол. — Если вам вдруг захочется с кем-то поговорить… я буду здесь, приходите.

Боясь снова посмотреть на меня, парнишка прячется в палате. А я так и стою на месте, не смея пошевелиться. И только когда стажеры выносят женское тело вперед ногами, я, наконец, прихожу в себя и, встрепенувшись, убираюсь прочь.

Сразу же отправляюсь на мост. Мне необходимо обсудить произошедшее с Марком. Убедиться, что не схожу с ума.

На нашем месте никого не обнаруживаю. Жду пять, десять, пятнадцать минут — никто так и не появляется. Солнце покидает меня, оставив терпеть одиночество в темноте прохладной ночи. Птицы замолкают, отправившись на боковую. Даже ветер больше не проносится рядом. Лишь вода продолжает буйно журчать.

Эмоции тоже постепенно теряют свои краски, оставив после себя множество сомнений. В голове то и дело мелькает цвет молодой травы и рыжих пламенных завитков. В ушах гудит навязчивый голос:"Вернись и проверь. Вернись, вернись, вернись…". Я не в силах его заткнуть. Еще пару секунд, и я отдамся в его власть… Уже складываю пальцы для щелчка, но вдруг слышу мужской крик. И выстрелы. Много выстрелов.

Где-то идет сражение. Почему же Зов до сих пор не активировался?

По влажному песку я стремительно быстро шагаю в направлении шума. Ноги приводят меня в нужное место — речной порт, принадлежащий территории Марка. Еще издалека замечаю громоздкое грузовое судно с объемными контейнерами на борту, обвешанном несколькими яркими фонарями, точечно подсвечивающими происходящее. Посреди спокойной тихой ночи грохот и басистые вопли ощущаются чужеродными.

Телепортировавшись, я прячусь на высокой точке в тени и молча подсматриваю. По всей видимости, старинная мафиозная банда столкнулась с молодой группировкой нашумевшего"стрелка", о котором Марк рассказывал мне неприличное количество раз. Мужчины щедро тратят пули друг на друга, а особо смелые в ход пускают опытные стальные кулаки и острые ножи. Пока не понятно, кто побеждает, но валяющихся тел уже больше, чем пальцев на обеих руках.

Никогда не любила участвовать в подобных представлениях. Проще ведь подождать в сторонке завершение боя, а потом спокойненько пройтись вдоль трупов и коснуться каждого по очереди. Но Марк считает иначе — парень совершенно не прочь понаблюдать за кровавыми битвами изнутри. И сейчас наверняка наслаждается видом с первых мест.

Залпы беспорядочно летят в разные стороны, в том числе и в мою. И пусть я не боюсь, что меня могут убить, однако все равно вздрагиваю от каждого оглушающе громкого выстрела, вжимая голову в плечи и плотно затыкая уши руками. Душераздирающие мужские крики сливаются воедино и превращаются в неразборчивый гомон, неприятно бьющий по мозгам. Воздух наполнен запахом пота, пороха и морской воды. Половицы судна окрашены багровыми лужами. Находиться здесь, мягко говоря, неприятно.

И откуда в некоторых людях такая ненасытная жажда крови? Здоровые сильные мужики… Шли бы лучше на завод.

Через несколько минут вдалеке раздается звук приближающихся полицейских сирен, сквозь черные деревья виднеются яркие синие мигалки. Не самый крупный, но достаточно высокий боец в широких штанах и объемном бронежилете, с черными, вперемежку с сединой, волосами, собранными в низкий хвост, и разрисованной татуировками шеей откидывает от себя очередного врага и, тяжело дыша, издает пронзительный клич:"СВАЛИВАЕМ!". Голос низкий, сиплый, но, кажется, не мужской.

Женщина?..

В этот момент сзади к ней подкрадывается человек заметно ниже и набрасывается со спины, одной рукой крепко сжимает глотку, а другой — резко проводит маленьким кинжалом по лицу жертвы. Раздается короткий яростный вопль, переходящий в шипение сквозь зубы.

Да, теперь вижу, это определенно женщина. Сильная, мощная, с властным твердым голосом, женщина.

Схватившись за обильно кровоточащий глаз, она вытирает его грубой ладонью и раздраженно стряхивает красную жидкость с руки. А затем хорошо отточенным молниеносным движением выворачивается из хватки и, заломив локоть врага, роняет того лицом в пол. Даже издалека я отчетливо слышу хруст костей — рука сгибается в неестественном положении и обмякает. Из шеи мужчины брызжет бордовая струя, а на носу ботинка воительницы под фонарем поблескивает запачканная острая сталь. Обувь с раскладным скрытым ножом? Ох, это было по-настоящему эффектно…

Нет, то есть… Ужасно, коварно, жестоко, я абсолютно не одобряю подобное. Но… почему-то ощущаю странное приятное волнение в области живота.

Испугавшись собственного восхищения, я заставляю себя отвернуться и среди суматохи замечаю темный быстрый и ловкий силуэт. Он пригибается от пуль, словно знает, где должна пролететь каждая из них. Кувыркается по грязному полу, за пару легких движений заползает на высокий контейнер, быстро добирается до другого края корабля и делает идеальное сальто. Я закусываю губу и щурюсь, внимательно рассматривая каждую деталь в нем.

Увернувшись от размашистого выпада ножом, парень несильно толкает"врага"в солнечное сплетение, и тот увесистым мертвым бревном падает за борт. Через секунду раздается мощный всплеск воды. Я осторожно подкрадываюсь поближе, не вылезая из укромной тени.

Тем временем сирены вдалеке становятся все громче и ярче. Оставшиеся на судне живые люди бросаются в рассыпную и теряются в непроглядной черноте ночи. Лишь тот самый парень-ловкач продолжает стоять на месте и смотрит соратникам вслед. Но вдруг переводит свой хмурый колкий взгляд на меня, будто все это время прекрасно знал, что за ним наблюдают, и ему это явно не нравится.

— Ты что тут забыла? — голос Марка звучит хрипло и еще более строго, чем обычно, заставляя меня поежиться.

Его лицо источает немую угрозу, но при этом, как бы мне ни хотелось отрицать очевидный факт… под светом фонарей в ночи парень выглядит чертовски притягательно. Влажные угольные прядки пристают к блестящему от испарины лбу, на шее пульсирует вена, из-под одежды выглядывают бледные ключицы, и каждая мышца напряжена. Мой разум жонглирует запрещенными мыслями, дразнит, изводит меня…

Спрыгнув с высоты грузового контейнера, я мягко приземляюсь сапогами на склизкий пол. Моя рука непроизвольно тянется к бледному мужскому лицу, чтобы поправить мешающиеся волосы.

— Не знала, что ты можешь быть… таким. Подрабатывал ниндзей когда-то?

Марк раздраженно дергает головой и отводит взгляд, словно мои прикосновения вызывают у него сильное отвращение. Прикусив внутреннюю сторону щеки, я прячу обе руки в карманы пальто и до треска сжимаю ткань.

— Сейчас начнется второй заход. Нужно скорее закончить здесь, — парень торопливо обходит недобитые тела и уверенно касается грязной кожи каждого павшего вояки.

— Может, помогу? — я стою на месте и легонько пинаю в плечо ближайший полутруп, отчего тот издает недовольный тихий стон, уткнувшись носом в кровавую лужу.

— Нет, — резкий сухой ответ Марка ударяет меня хлыстом и тем самым дает понять, что лучше сейчас не лезть. — Знаешь же, твоя сила не работает на моей территории.

Парень подходит ко мне и, не боясь запачкать одежду, опускается на колено, чтобы коснуться обездвиженного мужчины и прекратить его мучения. Проведя необходимый ритуал, Марк возвышается надо мной и пронзает озлобленным взглядом, от которого я мгновенно робею.

— Уходи отсюда. Сейчас же.

Не дожидаясь ответа, мой друг устремляется к новой битве во тьме ночного берега. Я остаюсь одна среди кучи трупов, брошенных под противно-желтым светом. Хочу ослушаться приказа и подсмотреть еще немного за новой стороной Марка в качестве умелого бойца, но внезапно чувствую Зов на противоположной стороне реки.

Видимо, недобитые головорезы додумались переплыть на мою границу.