Роман С Продолжением

Шаира Тураповна Баширова (2024)

Закончив школу, парень попадает в тюрьму, где сталкивается с жестоким режимом на зоне. Идёт борьба за выживание, но парень сбегает в тот момент, когда приезжает адвокат, который привёз решение о невиновности героя. Но перед побегом, один из заключённых, обречённый на смерть, доверяет ему тайну клада, зарытом в глухом лесу. Дальше Сергей проходит уроки жизни, встречая разные препятствия на своём пути, в поисках клада… Сможет ли главный герой найти клад преодолев все препятствия? Об этом узнаете прочитав повесть.. Повесть захватывает с первых строк, уводя читателей в интересный, полном интригой сюжет о молодом человеке, которому предстоит пройти тяготы жизни.

ГЛАВА 6

И Дина, перед тем, как лечь с Сергеем в постель, выпила отвар. Но она не сказала бабушке, что уже была близка с Сергеем и не раз и не знала, можно ли пить отвар, если уже забеременела…

Выкидыш случился совсем неожиданно. Весь день Сергей и Дина были вместе и из комнаты не выходили. К вечеру, Дина приготовила ужин, накормила Сергея, теперь уже мужа, а у самой аппетита не было, потом долго прощалась с ним. Сергей крепко обняв её, целовал в губы долгим и нежным поцелуем. Он ведь и целоваться-то толком не умел, но всё приходит вовремя и Дина просто была в умилении, когда он целовал её так.

Иди, милый и забери это всё с собой, поешь в бараке, — сказала Дина, когда пришёл лейтенант Никитин и сообщил им, что свидание окончено.

— Когда мы увидимся с тобой опять? — спросил Сергей уже на проходной, куда вместе с ним вышла и Дина.

— Я постараюсь, чтобы расставание не затянулось, иди, родной, — ответила Дина, стараясь не морщиться от боли внизу живота.

Боль она отнесла к прошедшей ночи, когда Сергей был так неистов, так любил её, снова и снова. Но как только Сергей ушёл и она увидела, глядя в окно, как он быстро зашагал через двор к баракам, она присела от жуткой рези.

— Что с тобой, Дина? Ты в порядке? — спросил Никитин, присев перед ней на корточки и взяв её под руку.

— Больно… лейтенант? Помоги до больнички дойти… ммм… как больно! — вскрикнула девушки, прижимая руки к животу.

— Так наверное, ночью он тебя в покое-то не оставлял. Ладно… пошли, я отведу, пусть Евгений Николаевич посмотрит тебя. Хотя… меньше давать нужно было… — пробурчав последнюю фразу себе под нос, лейтенант Никитин приподнял с пола Дину, медленно вывел во двор и оттуда направился к зданию больницы.

Хотя больницей это здание и назвать было трудно. Так, небольшой корпус, в котором устроили кабинет врача, процедурный кабинет и пару палат с перегородками. В том корпусе находился склад, разный хлам складывали в левом крыле здания. Трубы и доски, инструменты и старые матрасы, занимали два помещения.

Быстро идти у Дины не получалось, прикусив губу, она старалась не стонать от боли.

— Дина? Что с тобой? Где болит? — воскликнул Евгений Николаевич, увидев девушку в сопровождении лейтенанта, да и шла Дина согнувшись, опираясь на руку лейтенанта.

— Спасибо, лейтенант… можешь идти, дальше я сама… — повернув голову к Никитину, сказала Дина.

Пожав плечами, молодой человек, усмехаясь, ушёл.

— Евгений Николаевич… больно очень, внизу живота. Резь такая, словно ножом полоснули… — со стоном произнесла Дина, присаживаясь на стул в кабинете врача.

— Ну… так это… Вы ж ночью, наверное… ну… брачная ночь же была. Может из-за этого у тебя рези? — запинаясь, спросил Евгений Николаевич.

— Прошу Вас… вызовите скорую. У меня выкидыш, скорее всего. Бабушка вчера отвар мне дала, чтобы я выпила перед…, перед тем, как лечь с мужем в постель, чтобы не забеременеть. Но я не сказала ей, что мы уже и раньше с Серёжей были в близости. Понимаете? — подняв голову и глядя на доктора, с отчаянием произнесла Дина, когда боль немного отпустила.

— Ты уверена в этом? — с сомнением спросил Евгений Николаевич.

— Я чувствую это, уйдите! Ааа! Больно! — закричала Дина, чувствуя, что из неё что-то вышло, словно из яйца белок с желтком и тёплая кровь потекла по ногам.

Евгений Николаевич побежал на КПП, где был городской телефон. Машина скорой помощи приехала минут через двадцать, Дину увезли в больницу, чтобы почистить. Дарья Ивановна об этом так и не узнала, думая, что внучка ночь провела с мужем и оттуда вышла на работу. Дина решила и Сергею ничего не говорить.

— Ему и так непросто. Не нужно знать ещё и об этом, — подумала она, когда её перевели в палату.

— Полежишь до завтра, кровотечение должно остановиться, — сказала врач — акушерка, войдя к ней в палату.

— Скажите, доктор… у меня ведь будут дети? Я просто выпила отвар из трав, так бабушка велела, она сказала, что нам с мужем рано ещё иметь детей. Я и сама не знала, что уже беременна, — с надеждой глядя на женщину, спросила Дина.

— А что за отвар ты пила? — спросила доктор.

— Я не знаю… бабушка у меня травами занимается. Но вреда мне, она бы не сделала, — ответила Дина.

— Рано ещё говорить об этом. Через месяц придёшь, во время месячных, тогда и посмотрим. Ведь можно было просто спиральку поставить и не рисковать, — сказала акушерка и вышла из палаты.

На следующий день, Дина поехала в колонию, ей в больнице дали бюллетень на неделю, она сказала Евгению Николаевичу, что отдохнёт пару дней и выйдет на работу. Затем Дина уехала домой.

Жизнь Сергея проходила монотонно, с утра работа, вечером барак и сон. Бритоголовый его не трогал, видя, что от него нет никаких проблем. Да и Сергей старался меньше попадаться ему на глаза. Через два месяца, его вновь вызвали на свидание с женой. Для Сергея это был словно праздник, отдых от ежедневных, приевшихся и совершенно одинаковых дней.

Так прошло четыре года… Конечно и Полина приезжала в колонию к сыну, хотя у неё не получалось приезжать каждые четыре месяца, но и порадовать сына, она ничем не могла. А Сергей и не спрашивал, понимая, как матери больно говорить об этом.

— Если бы что-то в моём деле изменилось, мама сама бы мне сказала, — думал Сергей.

И Полина, и он сам, старались не затрагивать эту тему. Полина считала и себя виноватой и беспомощной. У Дмитрия случился инфаркт, пролежав в больнице, он вернулся к работе. Ему предложили поменять работу, ведь как известно, у руководящих работников много бывает стрессов, но Дмитрий отказался. Ему выписали лекарства и он должен был принимать их ежедневно, что он и делал. Полина тревожилась за него, Сергею, о произошедшем с отцом, она говорить не стала, а когда он спрашивал, почему отец столько времени не приезжает к нему, она ответила, что его не отпускают с работы. Каждый год объявляли амнистию, но статья у Сергея была тяжёлая и через три амнистии он пролетел, его они не коснулись.

Однажды, Дмитрий пришёл с работы домой возбуждённый. Полина очень испугалась за него, зная, что после инфаркта любые эмоции для него могут закончиться, в лучшем случае, ещё одним инфарктом.

— Дима? Что с тобой? Тебе плохо? — встревожено спросила Полина, но радостный блеск в его глазах обескуражил её.

— Со мной всё хорошо, родная! Всё хорошо… пошли в комнату, мне нужно сказать нечто важное, — первым проходя в зал и располагаясь на диване, сказал Дмитрий.

Полина, в недоумении, прошла следом за ним и присела рядом.

— Мордвинов арестован! — воскликнул Дмитрий.

Полина застыла и побледнела, не зная, как реагировать на то, что она услышала.

— Ты не поняла? Мордвинова арестовали! Теперь мы можем подать заявление на пересмотр дела нашего сына. Я уже позвонил Виктору Петровичу и он согласился приехать вечером к нам домой, — облокотившись о спинку дивана и устало закрывая глаза, сказал Дмитрий.

— Господи! Слава Богу! Его отпустят, да? — воскликнула Полина, заплакав и закрывая фартуком лицо.

Она плакала, но эти слёзы были слезами радости и надежды. Женщина никогда не жаловалась, никогда никому не говорила, насколько ей тяжело ездить на свидание к сыну в другой город, с тяжёлыми сумками. Насколько унизительно бывает, когда наконец приехав в колонию, проходишь этот обыск, с раздеванием до нижнего белья. Насколько неприятно видеть безразличные лица тех, кто там работает. Им вовсе нет дела до твоей беды, до того, что сын твой не виноват и вот уже четыре года сидит за тяжкое преступление, которого не совершал.

Вечером, как и говорил Дмитрий, приехал Виктор Петрович. Полина предложила ужин, но адвокат отказался, сказав, что приехал из ресторана, где они с коллегами поужинали.

— Давайте обсудим дело, касающееся Вашего сына, Дмитрий Александрович. Вам нужно написать заявление в прокуратуру, чтобы его дело подняли и пересмотрели. Затем, попросите назначить адвокатом меня и я уже смогу взять это дело и довести его до конца. Есть у меня мысль, касаемо Мордвинова. Я собираюсь и к нему зайти и думаю получить разрешение на это, обстоятельства слишком серьёзные, прокурор мне не откажет, — говорил Виктор Петрович.

— Как Вы думаете, Мордвинов знает о том, что его сына убил не наш сын? И наверняка он знает настоящих убийц, верно? — спросил Дмитрий.

— Я уверен в этом. Иначе, зачем нужно было делать крайним Вашего сына? Вы столько ждали, потерпите ещё пару месяцев, Дмитрий Александрович. Я с утра поеду в прокуратуру, — ответил Виктор Петрович.

Полина посмотрела на мужа и радостно улыбнулась.

— Неужели этот ужас скоро закончится, Дима? Наш сын будет оправдан… — произнесла со слезами Полина.

— Надеюсь на это. Виктор Петрович хороший адвокат, если он уверен в удачном завершении дела, он говорит об этом прямо. Он уверен, с арестом Мордвинова, это вполне возможно, — ответил Дмитрий.

Попрощавшись и взяв написанное Полиной заявление о пересмотре дела Сергея, Виктор Петрович ушёл. Только они и не предполагали, что это дело займёт не два месяца, как думал Виктор Петрович, а много больше. И когда прошло полгода, Полина отчаялась и потеряла последнюю надежду на то, что Серёжа выйдет на свободу. Да и суд над Мордвиновым затянулся, выявляя всё новые и новые обстоятельства.

А Сергей повзрослел, но не ожесточился, скорее, замкнулся в себе, потеряв всякую надежду на свободу. Страсть в отношениях с Диной с годами поутихла, это, скорее, была необходимая физиологическая потребность человека, в близости с противоположным полом. А Дина бесконечно любила его, Сергей видел радостный блеск в её глазах, когда они встречались. Дина добилась того, что начальник колонии разрешил им встречи каждые два месяца. Наверное, Сергею повезло больше, чем другим, у него была женщина, другим в этом было отказано. Дина старалась передавать ему продукты, на свидание приносила много больше, чтобы Сергей мог вынести с собой в барак. Бритоголовому на шконку Сергей уже мог ничего не заносить, его оставили в покое, правда, многие не понимали, почему.

— Бритоголовый? За что Серому такой блат? Он что, рыжий? — спросил как-то Монгол, который был ближе всех к положенцу.

— Усохни, Монгол! Фильтруй свой базар. Тема не твоя, не лезь поперёд батьки. За него впряглись и на этом всё, понял? — Бритоголовый говорил тихо, чтобы его не услышали, но Монгол его услышал.

То ли Мордвинов через пару лет вспомнил о Сергее, то ли совесть… хотя, какая у таких людей совесть? Ему приснился сын, видимо, напугал его во сне, говоря про Сергея, но Мордвинов поговорил с нужным человеком и в колонию, где сидел Павленко Сергей Анатольевич, через братков дали прогон, не трогать его.

Но Монгол, с такими привилегиями к Серому, никак не мог смириться. То ли он выжидал удобного случая, то ли вынашивал в себе злобу, но так прошло еще пару месяцев. И однажды, Монгол пошёл следом за Сергеем, когда тому пришло время идти в душ.

Монгол спрятался за туалетом, в темноте его видно не было, в руке он сжимал заточку, рассчитывая на то, что ударит Серого в сердце, наверняка, чтобы теперь уж тот не выжил.

— Ищи — свищи потом, кто это сделал. На меня никто и не подумает, заточку в туалет брошу, — лихорадочно думал Монгол.

Он знал, насколько Серый сильнее его, знает приёмы борьбы и кулак у него боксёрский. Но то ли зависть, то ли месть, правда за что мстит, он и сам не знал, но назад поворачивать Монгол был не намерен. А скорее всего, от скуки, решил таким образом немного разнообразить досуг.

Сергей, после нескольких месяцев покоя, со стороны Бритоголового и предоставить себе, ничего такого не мог. Приняв душ, Сергей вышел из душа и направился в сторону своего барака.

— Виктор Петрович? Почему так долго идёт пересмотр дела нашего сына? Прошло почти восемь месяцев. Или же… Вам отказали? — спросил Дмитрий, встретившись с адвокатом.

Они периодически встречались, а Виктор Петрович почти ничего не говорил, словно не хотел обнадёживать. Так, отделывался общими фразами.

— Я пару раз просил о встрече с Мордвиновым, но мне отказали. Я думаю, сам Мордвинов отказался и не захотел со мной встречаться. Он знает, что я защищал интересы Вашего сына на том суде. Выясняются новые обстоятельства дела Мордвинова. Он связан с наркоторговлей, сына его убили ему в отместку. Там крупные деньги крутились, видимо, Мордвинов не выплатил энную сумму нужным людям, вот ему и отомстили, правда и сын его к тому времени, пристрастился к наркотикам. Продавал из дома всё ценное, не сразу, конечно, постепенно. Дальше — больше.

Я дал запрос прокурору, так как долго ждал ответа, но его сняли с должности, на его место назначили другого. Пришлось начинать всё заново. И ещё… сегодня утром, Мордвинова наши мёртвым в камере. Как мне сообщили, он повесился, но думаю, такие люди счёты с жизнью не сводят. Скорее всего, ему помогли уйти. Но прошу Вас, Дмитрий Александрович, это пока конфиденциальная информация, не нужно о ней никому говорить. Не стоит и себя, и жену подвергать опасности. Жду вестей от прокурора, если разрешит пересмотр дела, значит начну работать. Это всё, что я пока могу Вам сказать, — долго говорил Виктор Петрович.

Дмитрий слушал, не перебивая. По мере того, как говорил адвокат, он становился все мрачнее и мрачнее. Как доехал до дома, он не помнил, вёл машину автоматически. Остановившись в пяти сантиметрах от уличного столба, едва не врезавшись в него, он затормозил недалеко от своего подъезда. Мужчина с трудом вышел из машины и не закрыв её, вошёл в свой подъезд. Но сделав шаг к ступеням, он не смог поднять ногу, чтобы начать подниматься наверх, в свою квартиру. Дмитрий зачем-то обернулся, может, почувствовав себя плохо, хотел позвать на помощь, но упал на пол, ударившись затылком о первую ступеньку. Удар был сильным, тихо потекла кровь из раны на голове.

Полина ждала мужа к ужину, он позвонил ей и сказал, что должен встретиться с адвокатом, чтобы поговорить о Серёже. Полина с надеждой ждала хорошие новости, настроение у женщины было хорошее. За много лет, как арестовали её единственного внука, которого она называла не иначе, как сын, она невольно запела, тихо, с улыбкой. Звонок в дверь заставил её вздрогнуть и она радостно пошла открывать, ожидая увидеть Дмитрия.

— Полина… тут такое дело… ты бы спустилась вниз, что ли… там Дмитрий… прими мои соболезнования, дорогая… его нашёл Миша, сосед со второго этажа. Он вызвал машину скорой помощи, милицию… Подожди! Куда же ты? — спеша за Полиной, которая не дослушав Софью, соседку по лестничной площадке, побежала по лестнице вниз.

Полина, кажется, ничего не соображала. Она не совсем поняла, что говорила Софья, сердцем почувствовав беду. И когда, буквально перепрыгивая через ступени, едва не упав пару раз, женщина спустилась вниз, она под ногами увидела мужа. Он лежал лицом вверх, над ним склонился мужчина в белом халате и осматривал его. Полина застыла в ожидании и когда доктор поднялся и покачал головой, правда непонятно кому, Полина упала перед Дмитрием на колени, на холодный пол из мраморной крошки.

— Дима? Димочка? Доктор? Сделайте что-нибудь, умоляю Вас! Дима? Открой глаза, прошу тебя, Димочка! — кричала безутешная Полина, собрав вокруг себя соседей.

— Простите, гражданка, но у Вашего мужа случился обширный инфаркт, он умер. Держитесь… — сказал доктор, взяв из сумки сигнальный лист и неразборчивым почерком начиная писать заключение, от чего умер пациент.

— Как фамилия Вашего мужа? Какого он года? Ваш адрес? — спрашивал мужчина, быстро записывая все данные.

— Полюшка, ты уж держись, дорогая. А мы тебе поможем в организации похорон, — сказала Софья, подойдя к Полине.

Полина с недоумением взглянула на неё, женщина никак не могла осознать, что Дмитрия больше нет.

— Насильственной смерти нет? — словно сквозь сон, услышала Полина слова капитана милиции, прибывшего на место.

— Однозначно, нет. Все признаки инфаркта и вероятнее всего, повторного. Но это Вам могут сказать после вскрытия. Всего доброго, поехали, Нина, мы здесь больше ничем помочь не сможем, — сказал пожилой доктор, обращаясь к молодой медсестре и первым выйдя из подъезда.

— Ладно, нужно отвезти тело на экспертизу, чтобы удостовериться в том, что мужчина умер естественной смертью. Давай, Олег. Ваня? Помоги ему, — командовал капитан.

— Подождите! Не увозите его, прошу Вас. Да, у него был инфаркт лет пять назад… я сама врач, сама следила за здоровьем мужа, знала, что инфаркт может повториться… если можно, не нужно вскрытия, прошу Вас, не нужно его мучить, — просила Полина.

— Ну… заявления нет, если Вы настаиваете… поехали, ребята! Здесь всё ясно, — кивая сотрудникам головой, сказал капитан.

— Спасибо Вам… — произнесла Полина, вновь присаживаясь на корточки, рядом с мужем.

Сергей, набросив на плечи полотенце, вышел из душа, прошёл едва освещённый коридор и вышел во двор. Он заметил тень, которая метнулась к нему и тут же оглянулся. Монгола Сергей узнал и в темноте, тот поднял руку, в которой сверкнула заточка. Сергей не сразу и понял, что именно нужно Монголу, но интуитивно отреагировал, схватив Монгола за запястье и скрутив ему руку за спиной, да так сильно, что хрустнула кость и Монгол взвыл от боли.

— Гнида! Что я тебе сделал, а? Чего вам всем от меня нужно? Падла! Убью! Это Бритоголовый приказал, да? Как Бешеный приказал убить Косого и Седого, он и меня убрать приказал, да? — кричал Сергей вне себя от ярости, при этом нанося по лицу Монгола удар за ударом.

— Ты, Чепушила! Падла! Отпусти! Больно! — не своим голосом заорал Монгол, шмыгая носом и отплёвываясь кровью.

Но отпускать его Сергей не собирался, скрутив ему руки за спиной, он поволок его в барак. А когда они вошли туда, Сергей, не отпуская Монгола, насильно провёл его к шконке Бритоголового и бросил к ногам положенца.

— Ну что, Бритоголовый? Держи базар, за что замочить меня приказал? Что я сделал не так? — спокойно спросил Сергей.

Но Сергей увидел удивление в глазах Бритоголового. Тот смотрел на него, потом перевёл взгляд на Монгола.

— Ах ты, падла! Решил поперёд батьки лезть? Убью гада! — взревел Бритоголовый, выхватив из-под своей подушки заточку и замахиваясь на Монгола.

— Так ведь он против тебя пошёл, Бритоголовый! Он от нас откололся, сам беспределом ходит, ещё и женился, гад! Век воли не видать, Бритоголовый! Его нужно мочить! — сидя на полу, заорал Монгол.

Но Бритоголовый не слушал и готов был ударить его заточкой в шею, но Сергей перехватил его руку.

— Остановись, Бритоголовый! Не стоит он того, чтобы ты себе лишний срок наматывал. Только, тебе он тоже не помощник, если без твоего ведома секелиться. Но это твой базар, твоя тема, тебе и решать. О себе подумай, — спокойно сказал Сергей.

Монгол с удивлением посмотрел на него, ничего не понимая. Бритоголовый опустил руку с заточкой и с силой пнул Монгола в грудь.

— Исчезни с глаз, падла! — рявкнул он.

Сергей хотел уйти, но Бритоголовый велел ему присесть.

— Присаживайся Серый, есть тема… — сказал положенец и Сергею пришлось присесть на скамью, за стол.

— Ешь, чем богаты, — предложил Бритоголовый, взяв со стола кусок мяса и откусывая от него.

— Чего хотел, какой базар хотел перетереть, Бритоголовый? — спросил Сергей, чувствуя недоброе.

Бритоголовый не спешил с ответом. Он закурил сигарету и глубоко вдохнув, выпустил кольцами дым изо рта.

— Тут с воли прогон пришёл по твою душу… в общем, пахан того, которого ты якобы замочил, сейчас на нарах чалится. Ему предъява крупная шла… но два дня назад, он сам себя порешил, — спокойно говорил Бешеный, словно рассказывал простую историю.

— Это ты о Мордвинове говоришь? — насторожился Сергей.

— О нём, родимом. Но сам он себя порешить бы не мог, не такого ума фраер. Думаю, его подельники помогли ему с удавкой на толстую шею, — ответил Бритоголовый.

— Пусть горит в аду! Мне-то что до него? Если у тебя всё, я пойду, утром на работу выходить, — поднимаясь со скамьи, сказал Сергей.

— Не торопись, Серый… если он подох, то и дело твоё другой оборот может принять, сечёшь, о чём я? И ещё одна тема есть… — не поднимая головы, произнёс Бритоголовый.

Сергей напрягся, но снова присел и в ожидании посмотрел на Бритоголового.

— Тема грустная… отец твой… малява с воли пришла, умер он, — так и не взглянув на Сергея, сказал Бритоголовый.

Сергей побледнел и с силой сжал кулаки, даже Бритоголовый посмотрел на его кулаки, услышав хруст. Вокруг Бритоголового сидели заключённые, которые готовы были исполнить любой его приказ, но и они застыли в тишине.

Сергей медленно поднялся и побрёл к своим нарам. Его мрачное лицо не выдавало никаких эмоций, но душевная боль, которую он испытывал в этот момент, отражалась в его голубых глазах.

Ночь прошла без сна, Сергей вспоминал отца, впрочем, Дмитрий был ему то ли отчимом, то ли просто не родным дедом, Сергей и сам не знал, как назвать человека, который всю жизнь, сколько он себя помнил, относился к нему, как к родному сыну. Первый велосипед в шесть лет, первый самокат, большая машина, которая сама ездила и много других игрушек. Дмитрий баловал Сергея, чтобы тот не чувствовал потерю родителей, да и сам относился к нему с удивительной привязанностью и любовью. Зоопарк или просто парк, Дмитрий сам отводил Сергея в школу, сам ходил на собрания, радовался его хорошим оценкам.

— Как же так, папа? Я так по тебе скучаю… так тосковал по тебе… почему же ты ушёл, не дождавшись меня? Бедная мамочка… как же она теперь одна жить будет? Господи! Если ты слышишь меня, помоги моей матери! Не оставь её в горе одну. Помоги мне выбраться из этого замкнутого круга! Как же я устал! — стучало в голове Сергея.

Утром у него разболелась голова и на работу он не вышел. Когда в бараке стало тихо, когда Бритоголовый вышел во двор, что он делал ежедневно, говоря, что прогулки на свежем воздухе полезны для здоровья, к Сергею подошёл Монгол, заставив его встать с нар и напрячься…

— Тебе чего? Вчерашнего мало было? — спросил настороженно Сергей, поглядывая на руки Монгола, в которых вполне могла быть заточка.

— Я это… арапа гнать не буду, Серый. Я сказать пришёл… вчера ты спас меня от заточки Бритоголового… хотя и я хотел замочить тебя. Не понимаю я этого, но говорю спасибо. Ты и правда, не чепушила, ты человек хороший… — говорил Монгол нормальным языком, чем очень удивил Сергея.

— Не благодари, не стоит, Монгол. Просто, оставь меня в покое, вот и всё! Все оставьте! Устал я, понимаешь? Ни за что пять лет чалюсь на нарах! Отца не увидел! Это ты понимаешь? — эмоции переполняли Сергея, пусть даже его слушал Монгол, эдакий недотёпа, живший как пресмыкающееся перед положенцами.

— А я чалюсь одиннадцатый год… кажется… и счёт потерял бля… — усмехнувшись не к месту, ответил Монгол.

Сергей невольно улыбнулся глупому выражению лица Монгола.

— За что тебя повязали спецы? — спросил Сергей.

— По беспределу повязали. Разбой и два трупа. Жадность фраера сгубила… И зачем нужно было? — сам себе удивляясь, произнёс Монгол.

— Убивать людей… я этого никогда не пойму… — задумчиво произнёс Сергей.

Полина смотрела на спокойное, но пожелтевшее лицо мужа, казалось, он спит. Соседи, после того, как капитан согласился оставить тело Дмитрия, тем более, доктор написал заключение и оставил сигнальный лист, помогли перенести тело в квартиру. Вскоре, квартира наполнилась людьми, Полина позвонила на работу, откуда приехали её коллеги. Обговорили, что не стоит держать тело два дня и нужно похоронить прямо завтра, в полдень. Полина словно находилась в прострации, до неё смутно доходили слова собравшихся людей. Кто-то из них предложил съездить на кладбище и заказать место для погребения, потом сказали, что нужно гроб привезти, вроде, на кладбище есть готовые гробы, на выбор, по цене. Полина машинально взяла деньги из ящика комода и передала их своему коллеге. Всё происходило тихо и без суеты, соседка накрыла зеркала и телевизор. Не спрашивая чем накрывать, она просто зашла в спальню и вытащила из шкафа аккуратно сложенные на полке простыни и скатерть. К вечеру, вроде, все разошлись, Полина заметила, что в квартире остались только две соседки.

— Софья? Может ты останешься на ночь? Нет, я конечно не боюсь… Дмитрий был моим мужем много лет… да и врач я. Ты просто останься, пожалуйста, — попросила Полина.

— Да я и сама так подумала. Негоже с покойником одной оставаться на ночь, да и готовить нужно, завтра, после похорон, какие-никакие, но поминки провести нужно. Хороший человек был Дмитрий… эх, жизнь… царствие ему небесное, земля пухом, — произнесла Софья, с грустью глядя на Полину, которая сидела на диване и смотрела на гроб, в котором её муж нашёл свою последнюю постель, перед могилой.

— Спасибо тебе за всё, Софья. Никогда не забуду твоей доброты. Ты в спальне ложись, что ли… — Полина была растеряна.

Она, конечно, знала всё, что делают, когда в доме покойник, тринадцать лет назад, она в один день хоронила сына и невестку. Но сейчас, оставшись одна, женщина растерялась.

— Некогда ложиться, Полина. Мы вот с Зоей приготовим всё, кур отварим на бульон. Пирог испечь надо, компот сварить. Хорошо, всё принесли, что я написала-то. Иначе, не успели бы. А ты иди ложись, тебе отдохнуть нужно. Иди, милая, — умиротворённо говорила соседка Полине, у которой и правда, глаза закрывались от усталости и отчаяния.

Весь следующий день прошел, словно во сне. Сочувственные взгляды, слова соболезнования. На кладбище собралось много народу, приехали из министерства здравоохранения, пришли из больницы, где работала Полина, собрались соседи… Полина многих и вовсе не знала или никогда не видела. На кладбище, перед гробом выступили министр здравоохранения и ещё пару сотрудников из министерства, где работал Дмитрий. Говорили, какой он был замечательный человек, ответственный работник, хороший семьянин и прочее, и прочее. Многие уехали прямо с кладбища. Попрощавшись с Полиной и снова выразив искренние соболезнования вдове, сев в свои автомобили, все разъехались по своим делам.

Жизнь не стояла на месте, Дмитрий ушёл и его, конечно же, с почестями проводили в последний путь. На поминки осталось человек сорок, в большом зале поставили столы, Софья с Зоей очень постарались и столы были уже накрыты, когда оставшиеся вернулись с кладбища. Стулья и столы принесли от соседей, за столом сидели тихо, слышны были только шёпот и звон посуды. Вновь сказали много хороших слов и так же тихо, все разошлись. Софья, Зоя и ещё две молодые женщины, тоже соседки с одного с Полиной подъезда, быстро везде убрались, помыли посуду и попросили своих мужчин вынести столы и стулья. К вечеру, в квартире Полины всё было по-прежнему, словно ничего и не произошло. Будто, вот сейчас приедет с работы Дмитрий и откроет дверь своим ключом, войдёт в квартиру и по привычке поцелует Полину в щёчку, скажет несколько ласковых слов… Полина сидела на диване и смотрела в одну точку. Она не могла поверить, что Дмитрий так быстро ушёл.

— Господи! Что же за судьба такая? Сначала сын и невестка, затем внука обвинили в том, чего он не совершал, а теперь и Дима… что за карма такая? За что? Что мне теперь делать одной? Зачем жить? — вслух говорила женщина, с таким отчаянием, что казалось, она сейчас встанет и сделает шаг к вечности.

Сергей несколько дней ходил сам не свой. В то, что отца больше нет, верить не хотелось. Он с нетерпением ждал мать, чтобы спросить у неё, надеясь, что она удивиться и скажет, что папа жив и здоров, но приехать не смог.

Утром его вызвали на свидание с Диной. Идти почему-то не хотелось. Монгол вдруг стал относиться к Сергею по-доброму, часто подходил к его шконке, приносил последние новости, правда, Сергею они были неинтересны.

— Серый? Ты чего встал? Тебе опять свиданка светит. Вот ведь фартит тебе… всё! Молчу! Просто давно бабы не было… уж и не одолею, верно. А так хочется! Всё! Базара нет! Иди же! — подняв руки вверх, словно сдаваясь, сказал Монгол, когда Сергей укоризненно посмотрел на него.

Сергей взял шапку с коротким козырьком, похожую на квадратную кепку, которую сшили всем заключённым, тяжело вздохнул и вышел из барака. Дина, как обычно, пришла с продуктами и уже успела накрыть на стол, чтобы покормить мужа домашней едой. Дома она сварила бульон, пожарила котлеты с картошкой, даже компот сварила. Принесла Сергею и кофе, зная, что он любит пить кофе по утрам, бабушка испекла булочки и пироги, ещё положила яблоки.

— Витамины ему, скажешь, от меня, — сказала Дарья Ивановна.

О том, что после её отвара, у неё случился выкидыш, Дина говорить бабушке не стала. Ну, во-первых, Дина не совсем ещё понимала такие вещи, хотя и была медиком, во-вторых, не хотелось расстраивать старушку. И когда Сергей, после обычного обыска, зашёл в комнату, в ту самую, которую им давали каждый раз, Дина сразу заметила, что Сергей не такой, как всегда. Да, она замечала, что он как бы охладел к ней, вернее, стал менее ласковым, что ли, но относила это к тому, что он находится в колонии и ему вовсе не сладко там живётся.

— Здравствуй, милый! Я так соскучилась! — подходя к Сергею, обнимая и прижимаясь к нему, произнесла Дина.

Сергей, конечно, обнял жену, но тут же отпустив её, присел на кровать.

В этой комнате, две кровати были сдвинуты, так кровати стояли в комнатах для свиданий супругов. Многие жёны приезжали к своим мужьям, которые сидели в колонии, не так часто, конечно, но всё же.

— Что-то случилось, да? Что с тобой, милый? — осторожно спросила Дина.

— А что может быть хуже, Дина? Пять лет я тут сижу! За что? И Мордвинова убили, или сам повесился… не знаю уже. Но черт с ним! Теперь нет доказательств тому, что не я убил его сына! Понимаешь? Да и это не столь важно… отец не выдержал всего этого и у него случился обширный инфаркт. Он умер, понимаешь? Из-за меня умер отец! Как мне с этим жить теперь? — восклицал Сергей, которого, кажется, прорвало.

Сергей эти годы, находясь в колонии, как бы попривык и свыкся с мыслью, что он сидит в колонии ни за что, но сидит и выхода из этого тупика нет. И ничего с этим не поделать. А после того, как Бритоголовый сказал ему, что с воли получил прогон о том, что его отец умер и даже причину смерти сказал, Сергей не выдержал. Правда не знал, что ему делать и от отчаяния, что сейчас, в такую тяжёлую минуту, мать там одна, а он, беспомощный, не может ей ничем помочь, его колотило от гнева от одной этой мысли.

Но Сергей никак не мог понять, откуда такие новости, могли доходить до колонии положенцу, тем более, из другого города. Это было выше его понимания. Но как объяснил Монгол, воровская среда работает чётко и связана со всеми городами России и конечно же, вся информация сливается источникам быстрее, чем об этом узнают другие.

— Боже мой! Серёженька! Прости, пожалуйста… прими мои искренние соболезнования… я очень тебе сочувствую. Мамочки… — Дина была напугана, она никогда не видела Сергея в таком состоянии.

Но девушка понимала, что парню нелегко, тем более, услышать о смерти отца, которого не видел пять лет. Сергей молча смотрел в одну точку, сидя на кровати.

— Прошу тебя, Серёжа? Может поешь? У нас только ночь и день и мы снова расстанемся на два месяца. Я так тоскую без тебя, милый, — присев рядом и взяв мужа под руку, сказала Дина, положив голову на плечо Сергея.

Сергей, конечно, понимал, чего хочет от него Дина, но он этого не хотел. Объяснить почему, он не мог, не хотел и всё, хотя физическая потребность в близости с женщиной, конечно же была.

— Прости… но я не могу сейчас… ни о чём думать не могу. Перед глазами стоит отец и мать в слезах. Они так любили друг друга… — не глядя в глаза жене, произнёс Сергей.

— Понимаю… и мы ведь так любим друг друга… правда? — подняв голову и заглядывая в глаза Сергею, спросила Дина.

Она замечала, что Сергей в последние полгода стал менее страстным, видела, что он ласкает её не так нежно и ласково, как раньше. Дина относила это к обстановке, конечно, эти встречи тут, в колонии. Сергей мечтал о свободе и она это понимала. Сергей, не смея смотреть ей в глаза, просто кивнул головой.

— Может поедим? Остынет же… — предложила Дина.

— Хорошо, поедим. Но есть совсем не хочется. Я отца не видел с тех пор, как меня в то июньское утро арестовали. Помню выражение его глаз… в них не было испуга, недоумение, непонимание… будь проклят тот день, когда я пошёл на этот выпускной вечер! — стукнув кулаком по столу, в отчаянии воскликнул Сергей.

Дина, вздрогнув, испуганно смотрела в пол.

— Если хочешь… ты можешь уйти. Я пойму… сейчас, я ничего говорить тебе не буду… не время. Только… я не слепая, Серёжа, ты изменился и не сегодня, месяцы назад. Женщины это чувствуют, поверь. Давай, я соберу тебе продукты… — опустив голову, говорила Дина.

Слёзы капали на пол, она отвернулась, чтобы Сергей не видел её слёз. Он с недоумением посмотрел на неё, кажется до него не доходил смысл её слов.

— Не понял… о чём ты? Какие месяцы? Ничего не понимаю… — растерянно произнёс Сергей.

Но он, конечно, понял, о чём говорила Дина. Он и себе боялся признаться, что тех чувств, что он испытывал вначале, нет. Нет той страсти и тоски по ней, когда расставшись после очередного свидания, он считал дни, которые приближали его к встрече. Но это словно растаяло, как дым.

— Всё ты понял, Серёжа. Я лучше пойду… — сложив все продукты в сумку, что она принесла с собой, сказала Дина.

Сергей видел, она говорит совершенно серьезно и сейчас просто уйдёт и вполне возможно, никогда больше не придёт. Хотя они и были мужем и женой, но ему казалось, что всё происходит понарошку, не по-настоящему.

— Что же ты стоишь? Она же сейчас уйдёт… подойди к ней, обними, приласкай… или же… не любил? — проносились мысли в его голове.

Но ноги словно окаменели, он не мог и шагу ступить навстречу к девушке.

— Прости… я и сам не знаю, что со мной… ни о чём другом думать не могу. Не уходи… — смог заставить себя сказать Сергей.

Дина словно ждала, когда он это скажет, она тут же бросилась ему на шею и прижалась к его крепкой груди.

— Ты должен знать, Серёженька… я тебя очень люблю! Но… если твои чувства ко мне остыли… не нужно заставлять себя, это будет нечестно. Я никогда не упрекну тебя, если ты сейчас уйдёшь. Это будет означать, что ты меня не любишь, а быть может и не любил никогда… — крепче прижавшись к нему, говорила Дина.

Сергей заставил себя обнять Дину. Правда, он не понимал, как она может сейчас говорить о чём-то, когда у него в душе бушует океан. Все его мысли занимала мама, которая осталась совсем одна. Тоска резала так, что становилось невмоготу.

Дина подняла голову и приподнявшись на цыпочки, потянулась к Сергею, подставляя губы для поцелуя. Глаза у неё были закрыты, Сергей, застыв, смотрел на неё.

Не дождавшись поцелуя, Дина открыла глаза и освободившись от рук Сергея, села на кровать. Обида душила её, слёзы невольно капали из глаз. Но слова Сергея заставили её застыть от испуга и изумления.

— Помоги мне бежать отсюда. Я не выдержу больше! Умоляю тебя! Кроме тебя, мне никто не сможет помочь. Всё! Не могу больше! За что? За что мне всё это? Я отца не увидел перед смертью, он ушёл из-за меня! Как мне с этим дальше жить? — схватившись за бритую голову, воскликнул Сергей, отходя к окну и отворачиваясь от Дины, чтобы она не увидела слёзы в его глазах.

Он никогда не плакал, но тут не смог сдержаться. Тоска сжала его сердце, казалось, оно готово было выпрыгнуть из груди, видимо, наболело на душе у парня и смерть отца была последней каплей. Дина вскочила и подбежала к нему. Крепко обняв его сзади, она неистово целовала его спину.

— Серёженька… любимый мой… родной мой… прошу тебя, не нужно, а вдруг тебя убьют? В колонии так уже было, мне страшно… не пугай меня, милый… — разрыдавшись, не переставая целовать спину Сергея, поверх робы, говорила Дина.

Сергей резко повернулся к ней.

— Что ж… пусть лучше убьют! Нет сил больше терпеть! Разве это жизнь? Мои самые лучшие годы проходят в колонии, за что? А? Кто мне ответит? Пусть убивают! Лучше так, чем терпеть такие унижения ещё восемь лет! Нееет… уж лучше смерть! — сжав кулаки, свирепо сверкая глазами, сказал Сергей.

— Я помогу тебе… — вдруг успокоившись, глухим голосом ответила Дина.

Сергей, застыв, с надеждой посмотрел на неё.

— Правда? Но как? — спросил Сергей.

— Евгений Николаевич… — не глядя в глаза Сергею, ответила Дина.

Девушка знала, что если Сергей сможет сбежать из колонии, она его больше никогда не увидит.

— Пусть так, дальше так не может продолжаться. Он уже охладел ко мне, если бы я хотя бы родила за эти годы… а так, скоро он меня просто возненавидит и будет мучиться больше меня. Я согласна пожертвовать собой… — лихорадочно думала Дина.

— Не понял… при чём тут твой доктор? — у Сергея от волнения дрожали руки.

— Евгений Николаевич свою машину оставляет недалеко от больнички, причём, подальше от глаз. Если сможешь открыть дверцу, спрячешься за передним сидением, пониже притаишься. Его машину, обычно, не обыскивают, а когда он доедет до дома… ты сможешь ночью спокойно выйти из неё и уйти, — ответила Дина, с неким сожалением глядя на Сергея.

— Так просто? Такое возможно? Ты так говоришь, словно уже помогала кому-то сбежать. Господи… я так тебе благодарен, Дина! — воскликнул Сергей, крепко обнимая Дину.

— Мне твоя любовь нужна, а не благодарность… — прижимаясь к Сергею, вдыхая его мужской запах, подумала Дина.

— Если вдруг… я говорю, вдруг, мало ли что… если вдруг не получится, ты не вини себя, ладно? Но я уверен, у меня получится. Можно прямо сегодня выйти, я ведь на свиданке, до завтрашнего вечера меня никто и искать не будет… — растерянно говорил Сергей.

Его глаза лихорадочно блестели, дрожь в теле не давала ему успокоиться. Он ни о чём больше думать не мог, но Дина заставила его поесть. Смеркалось и они вышли во двор.

— Мы погуляем немного, душно в комнате… — сказала она на проходной и так как её хорошо здесь знали, их пропустили.

Всё шло, словно по маслу, темнело быстро, во дворе никого не было, Дина уверенно провела Сергея к машине Евгения Николаевича.

— Осталось минут двадцать, нужно успеть, пока он не вышел.

Сергей подошёл к машине и прислонился к задней дверце. Он вытащил из кармана ложку, которую ещё в комнате захватил, для того, чтобы открыть дверцу. Но то ли ему просто везло, то ли Евгений Николаевич просто забыл, но дверца оказалась открытой. Сергей так волновался, что у него пересохло в горле. Он повернулся к Дине, его глаза лихорадочно блестели.

— Прости за всё… спасибо тебе. Я никогда тебя не забуду. Не обещаю… но однажды, я найду тебя… прощай… — тихо произнёс Сергей.

— Поцелуй меня на прощанье, Серёженька. И не забывай, я очень люблю тебя и всю жизнь буду ждать встречи с тобой, — обнимая Сергея за шею, ответила Дина.

И Сергей, обняв её за талию, привлёк к себе и крепко поцеловал, нежно и ласково. Наверное, это был поцелуй благодарности той, которая скрашивала его тяжёлые дни в эти годы здесь, в колонии.

— Помоги ему, Господи! — прижав руки к груди, прошептала Дина, отходя назад.

Сергей быстро открыл машину, не оборачиваясь, он присел на пол и пригнулся так низко, прижавшись к сидению, что Дина его уже не видела в темноте. Она быстро, но тихо закрыла дверцу машины и пошла в сторону здания, откуда только что вышла с Сергеем. Но в здание она не вернулась, а прошла дальше, за деревья, где решила посидеть до тех пор, пока Евгений Николаевич не выедет за территорию колонии. Должно было пройти ещё хотя бы минут сорок, чтобы никто не хватился Сергея.

Дина издалека видела машину Евгения Николаевича, сердце девушки колотилось так, словно вот-вот выпрыгнет из груди. Нет, за себя она не боялась, девушка могла придумать всё, что угодно, чтобы ей поверили. Ей было страшно за Сергея, ведь несколько лет назад, одного беглеца просто застрелили, уже за пределами колонии. Молиться она не умела, только бормотала:

— Господи! Помоги ему! Господи! Помоги ему!

Вскоре, из здания больнички вышел Евгений Николаевич и подойдя к своей машине, сел за руль. Дине показалось, что в этот момент у неё остановилось сердце, ком в горле мешал дышать, она боялась пошевелиться. Но Евгений Николаевич спокойно выехал через ворота, которые ему открыли и даже попрощались с ним, Дина слышала глухие голоса. Она медленно побрела к зданию больнички.

— Дина? Ты что тут делаешь? Разве у тебя не свидание с мужем? — спросил лейтенант.

— Да, свидание… ему вдруг стало плохо, я за лекарством пришла. Ключ от процедурного кабинета у меня есть, — ответила Дина, стараясь говорить спокойно, боясь выдать своё волнение.

— Может ты его это… переутомила? Ты же знаешь, два месяца без женщины, тяжело компенсировать за ночь, — усмехнувшись, сказал лейтенант.

— Всё то ты знаешь, Гоша. А сам-то, небось, по полгода без бабы, а? — так же усмехнувшись, ответила Дина.

Парень замолчал и помрачнел, Дина знала, что те, кто тут служит, месяцами не видят женщин. Если только в город выезжают и если повезёт, они конечно, не упускают шанс.

Дина прошла в здание и пошла по коридору к процедурному кабинету. Войдя, она, не включая свет, села на кушетку и заплакала. Дина сдерживаться не стала, её переполняли чувства, правда, она и сама не могла объяснить, какие именно чувства, но и страх за любимого, и горечь расставания, всё смешалось разом. Наплакавшись, она поднялась и вышла из кабинета, прошла коридор и молча вышла во двор. Возвращаться в здание для свиданий, она не стала, сев на скамью за деревом, она выжидала время.

Сергей старался не дышать, от волнения, сердце так колотилось, словно подкатывало к горлу. Он боялся, что Евгений Николаевич услышит стук его сердца, но мужчина включил магнитофон и слушал музыку, играл оркестр Поля Мориа. Как и говорила Дина, Евгений Николаевич подъехал к своему дому и оставив машину возле своего подъезда, как впрочем это делали многие в те годы, не имея собственного гаража, мужчина вошёл в подъезд.

Выждав немного, Сергей осторожно открыл дверцу машины и вылез из неё. Мешкать он не стал и бросился прочь, правда, совсем не зная местности. Он только понимал, что до утра должен найти место, где можно будет укрыться на время, иначе, если объявят розыск, в робе ему далеко не уйти. Может поэтому, Сергей побежал к роще, чтобы скрыться между деревьев. Он бежал, не разбирая дороги, вконец устав и запыхавшись, он остановился и огляделся. Что делать дальше, парень не знал, но ему было всё равно. Он был на свободе, а что будет дальше — это, как Бог даст.

Сергей пошёл медленнее и в ночное время он ушёл довольно далеко, на несколько километров от поселка. Так он шёл почти до рассвета. Наконец, вдалеке послышался лай собак, следом и крики петухов, интуитивно, Сергей пошёл на эти звуки. Вскоре, он увидел впереди себя дома, видимо, это было село, а может деревня, но Сергей прошёл к дому, который стоял чуть поодаль от других домов.