Клад хозяина не имеет

Василий Гурковский

«Клад Хозяина не имеет» – роман не о кладах, а о людях, ибо – самым дорогим, самым ценным и желанным из всех существующих кладов, найденных и не найденных на Земле, является все-таки – Хороший Человек, найти которого, во много миллиардной человеческой Руде, становится все сложнее. Героям нашего романа – это удалось!

Хозяин клада не тот, кто его заложил,

И, даже не тот, кто его — нашел, а тот,

Кто им воспользовался….

Василий Гурковский

Глава первая

Григорий сидел на пеньке у ворот собственного дома, грустно чертил на песке незамысловатые фигуры и изредка посматривал на расстилающуюся перед ним балку, по обеим сторонам которой, раскинулось село. Собственно села уже как такового, давно не было, из двух улиц, длинными рядами тянувшихся когда-то по обеим сторонам широкой балки, осталось с десяток строений, похожих на дома, а вся остальная территория, была похожа на эпицентр мощнейшего землетрясения. Местами из земли выступали отдельные стены бывших домов, а — в большинстве своем, на месте домов, — просто были поросшие многолетним бурьяном и кустарниками — холмы строительного мусора.

Летом, буйная зелень, прикрывала, нивелировала как-то страшные развалины, а с наступлением осени, то, что осталось от села, — представляло собой жуткое зрелище, как будто бы по селу била прямой наводкой тяжелая вражеская артиллерия или, несколькими заходами, его бомбила авиация. Два десятка нынешних жителей, давно свыклись с судьбой и доживали свой век в родных домах, ни на кого и ни на что не надеясь. Без магазина, без школы, медпункта, без работы и без всяких проблесков цивилизации, включая телевизор. Вся молодежь и трудоспособные люди среднего возраста, давно перебрались или в город, за двадцать километров, или на центральную усадьбу колхоза, за одиннадцать километров. Остались только те, кому и некуда было идти, и не к кому и незачем, да уже и не очень хотелось что-то искать и менять. Те из них, кто имел возможность, силы и желание, — держали какое-то хозяйство, — курей, уток, коз, сажали на огородах, кто что мог, и просто отживали каждый день, как последний. У абсолютного большинства этих забытых Богом и властями, людей, как правило, — не было ни родных, ни близких, иначе они тоже давно покинули бы это место.

У Григория — тоже нигде и никого не было, кроме жены, которая была старше его лет на пять. Раньше они вместе работали в местном колхозе, там познакомились и поженились. Село было не очень большое, но колхоз был на хорошем счету в районе, практически все люди в нем работали и по тем временам были довольны. Были и школа, и магазин, и медицинская амбулатория с аптекой, и дороги приводили в порядок. Потом, в начале пятидесятых годов, начали укрупнять колхозы, в селе оставили только бригаду от большого объединенного колхоза, животноводство и другие направления — ликвидировали, осталось только зерновое производство, потом и бригаду со временем расформировали, зачем нести дополнительные расходы, — из большого села, группой, приедут — вспашут тракторами, посеют сеялками, потом уберут комбайнами, а зерно отвезут на центральную усадьбу, и все, — местных работников — не требуется.

И начали разъезжаться люди, кто куда, в основном — в соседние города. Не стало детей — не стало школы, ну и так далее. Сегодня — уже ничего не стало….

Пришла «перестройка», начали раздавать земли под дачные участки. Несколько человек из соседнего города, выпросили у колхоза разрешения на отдельные пустующие бывшие огороды, некоторые выкупили полуразрушенные дома и тоже получили право на пользование приусадебными участками. Чуть-чуть веселее стало на улице, но только на выходные дни. «Дачники» приезжали, до ночи работали и уезжали домой, а в селе все так и оставалось, как было.

Григорию, в какой-то мере повезло — напротив, через улицу, жила одинокая старушка. Дом у неё неплохо сохранился, покрыт шифером, во дворе — еще один дом, поменьше, в порядке летней кухни. Когда она ушла из жизни, её сестра, живущая в соседней республике, продала дом «дачникам». Дом купили на — пополам, двое мужиков, из города, оформили на себя приусадебный участок, привели в порядок заросшую кустарником, территорию, огородили все сетчатым забором и начали заниматься сельским хозяйством. Интересно поделили жилье и участок. Летнюю кухню и прилегающую к ней часть участка, добровольно взял себе один из новых хозяев, а больший дом, с другой половиной участка, как раз напротив двора, где жил Григорий, уступил другому. Познакомившись с обоими соседями поближе, Григорий понял, что тот сосед, который без всяких розыгрышей, уступил лучшую половину своему компаньону, сделал это вовсе не в виде благородного жеста, а только потому, что больший дом с участком, был по улице крайним. Дальше за ним, шел пустырь и развалины.

Примерно одинаковые по возрасту, умные, грамотные, занимающие солидные руководящие должности в городе, новые соседи Григория, были абсолютно разные по характеру и общему менталитету. Если сосед-второй, (Григорий никогда не называл его «соседом»), сразу поставил на все окна своего домика железные решетки, повесил два замка на дверь и один большой, амбарный, на примитивную сетчатую калитку, выходящую на улицу, то сосед, который поселился напротив, входную калитку закрывал на резиновое кольцо, внахлест, а входную дверь в дом, хотя и запирал тоже на висячий замок, но один ключ от него, сразу передал Григорию, попросив его иногда заглядывать в дом, все-таки он старый, подсоединен к электросети, мало ли что может замкнуть и т. п. Тем более — там находится газовая плита и баллон с газом. Григорий часто бывал в доме соседа в рабочие дни. Там одна из комнат, до потолка была забита многими интересными вещами, запасными частями к разным маркам автомобилей, всевозможными инструментами и материалами. Григорий перебирал руками все это «богатство», знал каждую мелочь, что и где лежит, но никогда ничего не трогал и не уносил. И не важно, что и сам хозяин может не всегда что-то помнил, что и сколько у него есть, и где оно находится, но Григорий никогда не брал даже одного гвоздя, хотя их, разных размеров, там было с десяток ящиков. Для Вора (а Григория все в селе считали главным вором, он даже отсидел несколько лет по воровской статье, в свое время) — Доверие, было главным показателем жизни «по понятиям». У того, кто вот так просто и искренне доверяет — красть нельзя, да и незачем: — Григорий знал, что, если ему что-то будет надо, он — попросит и сосед ему всегда даст.

Как следствие — второй сосед, в каждый приезд, жаловался своему «компаньону», что у него опять что-то украли — то шланги, то насос, то доски, то саженцы молодые повыдергивали, то что-то еще. Сосед Григория, сочувственно принимал эти заявления к сведению, и только. У него ничего и никогда не пропадало. Бывало, где-то оставит ночью какой-то инструмент, даже вне участка, — топор, молоток или пилу, лопату, — а приедет через неделю — все лежит там, где его оставили, даже налет ржавчины появится, но никто не тронет. Потому, что все — и местные, и приезжие, знали — этот участок под негласной охраной Григория. А он — непредсказуем. Услышит ночью шум в кустах вокруг своего дома, вначале выстрелит туда из ружья, а потом кричит: «Стой, кто идет?».

Так что с соседом Григорию точно повезло. Тот, как приезжает, обычно с женой, обязательно привезет им — трехлитровую банку домашнего вина (он сам его дома делает, замечательно), бутылку подсолнечного масла, несколько буханок хлеба, пару колец любимой Григорием и Лидой (его женой) печеночной колбасы. Это был такой, еженедельный «обязательный» продуктовый подарочный набор, хотя бывали и другие «добавки». Все это шло и от чистого сердца, и в порядке благодарности за помощь. Григорий, в отсутствие хозяев, часто включал примитивную систему полива соседского огорода, а при выполнении отдельных масштабных видов работ (посадка, прополка, сбор урожая) — они с женой, без всяких просьб и приглашений, — приходили на помощь. Так и жили уже несколько лет. Как добрые соседи, ближе, чем некоторые родственники. Весной этого года, сосед привез пару двухмесячных поросят, несколько мешков комбикорма, предложил Григорию ухаживать, а осенью поделить мясо пополам, Григорий с женой с радостью согласились. А чего? — Все какая-то забота появилась. Кормить есть чем, они добавляют еще свежие зеленые корма, и тех поросят, за три месяца — уже не узнать!.

Григорий, размышляя о текущей жизни, сидел на пеньке, лицом к поднимающемуся солнцу, и так муторно у него было на душе, а еще больше беспокоило то, что творилось у него в районе живота. Там начинал разгораться какой-то адский огонь, который невозможно было загасить ни водой и ни огуречным рассолом. Вчера вечером, до его слуха донеслись звуки пьяной песни. Понятно, что, если появились такие песни, то значит, где-то люди веселятся, и, наверняка, не на сухую. Не вытерпел Григорий — двинулся на голос. Искать долго не пришлось. В этом конце улицы, было всего шесть домов, по три с обеих сторон. По правой стороне, где был дом Григория, с большими интервалами стояло два дома, один — «дачный», хозяина там вчера не было, а в последнем — жила Мария, одинокая женщина сорока пяти лет.

С левой стороны улицы, первым с края, был двор дачников из города, о которых уже шла речь, потом стоял дом деда Степана, ему было под семьдесят, жил сам, без семьи, и последним в этом ряду стоял дом Нади, ровесницы Марии, энергичной такой женщины, от которой можно было ожидать всего, чего угодно и когда угодно. Она жила в гражданском браке с неким Василием, который был моложе её на несколько лет и, для которого, весь интерес к жизни, шел только через спиртное. Вот оттуда, из их двора, и доносились веселые песни вчерашним вечером.

Когда Григорий вошел к ним во двор, неогороженный и неухоженный, увидел довольно необычную картину, то сразу понял причину возникновения песенного настроения у своих соседей. Посредине двора, лежала опрокинутая набок деревянная бочка, литров на двести, а рядом с ней, вокруг большой эмалированной миски, с какой-то жидкостью, сидели на земле — хозяйка Надя, её сожитель, и соседка — Мария. Никаких стаканов, тем более никакой закуски, рядом — не наблюдалось. Все было просто. Из поднятой из подвала бочки, где, видимо, раньше было вино, в миску было выбрано литров пять розово-сине-зеленого «желе», то есть, того, что осталось на дне бочки. Веселая троица, одной алюминиевой кружкой, по очереди, заглатывала в себя эту жидкую массу, ничем не запивая и не сдабривая, главное — стараясь — быстрее её «освоить». Скорее всего, концентрация алкоголя, или чего-то другого, одурманивающего, в том желе, была настолько высока, что компания не освоила и половины его объема, а их уже потянуло на песни….

Григорий тоже, сдуру (надурняк!), проглотил кружки три той массы, а потом у него всю ночь горело огнем в животе, хоть на стену лезь. Не помогали ни чай, ни рассолы, ни просто холодная родниковая вода. Периодически все его тело охватывала непонятная холодная дрожь и он не находил себе места. Сегодня суббота. Хотя бы приехал сосед, может быть, найдет, чем полечить!..

Тут поневоле поверишь в чудо, — не успел Григорий, сидя на пеньке, повернуться направо и с надеждой посмотреть вдоль улицы, как из-за крайних развалин, показалась машина соседа. Классная была у него машина, вездеход, восьмиместный Газ-69, по любой грязи проходит, Григорий не раз в этом убедился сам. Через минуту, машина остановилась напротив калитки, рядом с Григорием. Вышел долгожданный сосед, не заходя в свой двор, приветливо поздоровался с Григорием и передал тому большой бумажный ящик, добавив, улыбаясь: «Подарок от зайца!». Когда Григорий относил ящик домой, сосед, вдогонку, попросил его через какое-то время подойти, мол, дело есть, но это не горит. Как сможете, — так и приходите. Сосед пошел заниматься своими делами, а Григорий поспешил в дом, знакомиться с полученными подарками.

После обеда, «оздоровленный» Григорий, пришел на огород к соседу и напомнил, что вы, мол, просили зайти через время. Они с женой, успели за это время оприходовать половину банки вина, хорошо перекусили, пару часов поспали и теперь он, наконец, пришел в себя и был готов на выполнение любых просьб от соседа. Сосед это понял без слов и сказал, что хотел приподнять две своих цистерны, в которых нагревалась вода для полива, где-то на метр от земли. Лежа на земле, они, во-первых ржавеют быстрее, а во-вторых — с высоты — будет большее давление вытекающей из них воды. Но для этого надо выложить овальные основания и поднять на них цистерны. Цемент у соседа есть, песка — привезем из карьера, необходимо найти достаточное количество кирпича или камня. Григорий тут же заявил, что этого добра полно в развалинах домов, просто надо этим делом заняться.

Они тут же собрали необходимый набор инструментов — лом, топор, лопаты, поставили в кузов большой специально приготовленный для перевозок строительных материалов, металлический ящик, потом съездили в карьер, набрали полный ящик песка для приготовления будущего раствора, завезли его во двор соседа, а после этого уже, — поехали искать кирпич и камень, среди развалин. Григорий хорошо знал все места, где что-то лежало, неважно нужное ему или нет. Нужное для него, — он давно прибрал к рукам, но хорошо знал места, где есть то, что нужно сегодня соседу. На месте одного, когда-то по виду большого дома, среди развалившихся стен, сиротливо торчала крепкая дымоходная труба. Когда Григорий с соседом, разобрали остатки потолка и крыши вокруг неё, то увидели почти полностью сохранившуюся большую русскую печь, стоявшую на солидном, почти метровом основании, сложенном из камня — котельца и обложенного красным кирпичом. Кирпич был, судя по маркировке, производства местного кирпичного завода, которых по этой балке в царские времена, было несколько. Местные заводы, все принадлежащие раньше немцам-колонистам, производили кирпич и красную черепицу со всеми необходимыми аксессуарами. Продукция у них была высочайшего качества и пользовалась спросом во всем уезде. Печь, и её основание, было выложено на глиняном растворе, и разбирать их было несложно. Кирпич, пролежавший многие десятки лет, — был почти, как новый. Расстояние перевозки — не более пятисот метров, поэтому — за несколько часов, необходимое количество материала было выбрано, погружено и перевезено на участок соседа. Григорий даже хотел начинать выкладывать основания под цистерны, но солнце уже садилось, сил было отдано в этот день много, поэтому сосед сказал, что выкладкой оснований, займется завтра, а сейчас — давайте помоемся и поужинаем. Что они и сделали. Жена соседа приготовила отличный ужин, и они вчетвером (пришла жена Григория) хорошо посидели. Сосед отдал Григорию еще одну банку вина, добавил большую часть оставшейся закуски и на том они разошлись. На другой день основания были выложены, на цементном растворе, а к вечеру, — были установлены на места пустые цистерны, которые Григорий пообещал за ночь наполнить водой.

Это была прелюдия к дальнейшим действиям наших героев.