Брак по расчету

Фелиция Кингсли (2024)

Джемме не везет ни в любви, ни в карьере, пока покойная бабушка не оставляет ей в наследство огромное состояние. Но чтобы его получить, Джемма должна выйти замуж за человека благородного происхождения. Эшфорд, 12-й герцог Берлингемский, на самом деле разорен и рискует потерять все, если не выплатит долги. Эшфорд — герцог, а у Джеммы много денег. Это будет не что иное, как брак по расчету. Но Джемма не представляет, что ее ждет, когда она прибудет в роскошную резиденцию Берлингемов: этикет, бесконечные приемы, невыносимая свекровь и надменные аристократы. Вот тогда и начнется открытая война…

11

Джемма

Я чувствую себя маленькой. Все вокруг просто гигантское. Поместье необъятное, сам особняк громадный, комнаты безразмерные, Эшфорд высокий, а его мать — засранка олимпийского масштаба.

— Добро пожаловать в Денби, Джемма, — объявляет Эшфорд.

— Твоя мать, которая должна быть в смирительной рубашке, в соглашение не входила, — укоряю его я.

— Ты скоро обнаружишь, что моя мать контролю не поддается, к моему разочарованию.

— Но ты ее слышал? Она сказала, что хочет разъяснить мне обязанности! Непохоже, что ей хочется прыгать от радости, и не пытайся убедить меня, что во всем виноват артрит.

Эшфорд фыркает.

— Признаю, спина у нее уже не та, что прежде, но представь, какой это для нее сюрприз!

— Так же как и для меня. Эшфорд, слушай внимательно: меня не надо ничему учить, и тем более я этого не хочу! — возмущаюсь я, скрестив руки на груди.

Эшфорд вновь поднимает бровь в этой своей отвратительной манере.

— По поводу твоих желаний я и не сомневался, что касается необходимости, если позволишь, у меня есть некоторые сомнения.

Ланс, видя, что напряжение между нами только нарастает, считает нужным вмешаться:

— Могу я предложить герцогам, возможно, уставшим с дороги, немного отдохнуть — и, быть может, принять горячую ванну?

Эшфорд шумно вздыхает:

— Спасибо, Ланс.

Ланс кивает и знаком приглашает нас следовать за ним по лестнице.

Ладно, лестницы у меня дома настолько узкие, что ходить по ним можно только по одному, ступеньки там все щербатые, перила шатаются — из четырех столбиков отсутствуют три. Эта же лестница будто из торгового центра: широкие повороты, красный ковер и скульптуры на перилах. По сути, она сама по себе памятник.

— Я позволил себе подготовить хозяйские апартаменты в восточном крыле, — произносит Ланс с ноткой гордости.

Поднявшись на этаж, мы идем по длинному коридору: пол здесь вымощен мрамором в шахматном порядке, с черными и белыми квадратами. По бокам тянутся ряды тяжелых резных дверей. Не могу избавиться от мысли о замке из «Красавицы и чудовища». Смотрю на Эшфорда, который идет на шаг позади меня, мрачный и нелюдимый. Чудовище у нас есть.

Театральным жестом Ланс распахивает одну из дверей и ведет нас в комнату.

— Это апартаменты леди Джеммы.

— Достаточно просто Джеммы, — говорю я, чтобы растопить лед.

Но Ланс не смущается:

— Я вынужден настаивать, леди Джемма.

— Не пытайся подорвать устои, которые старше тебя, — вмешивается Эшфорд до того, как я успеваю возразить. — Никто из домашних слуг не станет звать тебя Джеммой, даже если ты это на стенах напишешь.

Ланс тихонько кашляет, привлекая внимание, и отдергивает тяжелые гардины.

Я стою остолбенев и с открытым ртом. Это и в самом деле замок из «Красавицы и чудовища»!

Комната просторная, полы укрыты коврами с ворсом в ладонь толщиной, с двумя громадными арочными окнами и мягкими подоконниками. Справа от меня кровать с балдахином — трехместная, не иначе! К дьяволу Эшфорда! Я могу месяцами жить в этой комнате и умереть счастливой.

— Вам нравится комната?

— Черт побери, Ланс, ты серьезно спрашиваешь? Ты бы видел, где я жила раньше! У меня было окно размером с поднос из кафе быстрого питания, и к тому же на него постоянно писали собаки!

Ланс озадаченно поворачивается к Эшфорду, но тот безразлично машет рукой.

Я начинаю открывать двери: та, что справа от кровати, ведет в комнатку со множеством полок.

— Это ваша гардеробная, миледи.

— Не верю своим глазам! Эй, Ланс, вот это больше похоже на мою старую квартиру, можешь мне поверить! — заявляю я, бросив сумку с вещами прямо в центр огромной пустой гардеробной.

— А здесь ванная комната, — объявляет Ланс, указывая на дверь слева от широченной кровати.

Ванная? Это же просто спа-салон! Ванна олимпийских размеров, душ, в котором можно жить, и туалетный столик в точности как у кинодивы.

— Думаю, я начну с этой комнаты, — объявляю я, разглядывая бутылочки и пузырьки разного назначения, собираясь как можно скорее плюхнуться в ванну и отмокать.

— Хорошо, вижу, ты всем довольна. Могу оставить тебя обустраиваться. Увидимся за ужином, мне надо заняться делами, — говорит Эшфорд, выходя из комнаты. Ланс идет следом.

— Погодите, а это? — спрашиваю я, указывая на двустворчатую дверь в стене напротив кровати.

Ланс, невозмутимо повернувшись ко мне, отвечает:

— Она ведет в спальню его светлости герцога.

Эшфорд выглядит так, будто на него вылили ведро ледяной воды.

— Прости, Ланс, а как же моя комната в западном крыле?

— Ваша мать герцогиня распорядилась приготовить хозяйские апартаменты для вас и вашей супруги. Разумеется, решать, кхм, какой комнатой пользоваться, только вам. — И Ланс меняет тему на менее щекотливую. — Нам также дали распоряжение приготовить все гостевые комнаты в западном крыле в преддверии… — Ланс понижает голос и почти шепотом продолжает: — королевского визита.

Эшфорд начинает крутиться на месте, точно кот без усов.

— В этом доме все с ума посходили! Я никогда не говорил о том, что перееду в другую комнату! Я вообще хоть что-то здесь еще решаю?

Ланс не уступает:

— Распоряжение звучало достаточно разумно.

Эшфорд широким шагом пересекает мою комнату и резко дергает на себя створки дверей, ведущих в смежную комнату. За ними оказывается еще одна такая же двустворчатая дверь, которую он столь же яростно распахивает.

— Они это взаправду, — раздраженно бормочет он про себя, видя, что все его вещи перенесли в эту комнату.

И я тоже с ужасом осознаю, что Эшфорд, который должен был находиться в километрах от меня, будет спать в соседней комнате.

Эшфорд с силой хлопает дверью и в ярости выходит в коридор.

Мы с Лансом остаемся стоять, обмениваясь изумленными взглядами.

— Если леди Джемма позволит, я откланяюсь. Герцогиня-мать ждет вас в своем кабинете для краткой беседы.

— А у Смирительной Рубашки имя-то есть?

— Что, простите?

— У Смирительной Рубашки, матери Эшфорда, есть имя?

По напряженному выражению Ланса я понимаю, что он с трудом сдерживает смех.

— Леди Дельфина.

Уверена, выходя, Ланс шептал себе под нос: «Смирительная Рубашка», — и посмеивался.

Позвонив родителям и сообщив о своем переезде, я заверяю их, что вернусь проведать их при первой возможности, а потом собираюсь с духом перед встречей со Смирительной Рубашкой.

Ее кабинет я искала сорок пять минут!

Обнаружила, что лестница здесь не одна, а по одной на каждые двадцать шагов, и готова поклясться, что, когда я приехала, их тут не было.

А коридоры? Их тут больше, чем на вокзале Кингс-Кросс!

Снова натыкаюсь на Ланса, который, поняв мои затруднения, показывает мне дорогу к пресловутому кабинету Смирительной Рубашки.

Он объявляет о моем прибытии, а потом бросает меня на растерзание леди Дельфине.

Она сидит в кресле у окна, а за ее спиной стоит великанша с тугим пучком на голове.

Лицо Дельфины не выражает ничего: кожа подтянутая (подозреваю, из-за пластической операции), пепельно-русое каре (свежеокрашенное) неподвижно, затвердевшее от лака для волос, а из белого костюма, на котором нет и тени складки, словно он вылеплен из гипса, торчат две худые ноги с острыми коленями (она вообще ест?).

— Дженна. — Она делает мне знак сесть в кресло напротив нее.

— Меня зовут Джемма. Через «эм». Я должна была родиться мальчиком и носить имя Джими, как Джими Хендрикс. А потом акушерка объявила, что родилась девочка, и Джими превратился в Джем-му, — четко произношу я.

Леди Дельфина скептически приподнимает бровь.

— Можем начинать.

— А она кто? — спрашиваю я, указывая на женщину у нее за спиной.

— Маргарет. Моя секретарша по особым поручениям. — Леди Дельфина какое-то время молча осматривает меня. — Встань и повернись вокруг, медленно.

— Зачем?

Свекровь пронзает меня суровым взглядом.

— Потому что так говорю я, и этого основания достаточно. Хочу рассмотреть тебя получше.

Эти аристократы так пыжатся, а волшебное слово «пожалуйста» не произносят никогда.

Я нехотя поднимаюсь и начинаю лениво поворачиваться.

— И долго это еще будет продолжаться? — кисло спрашивает Смирительная Рубашка.

— Я медленно поворачиваюсь, — объясняю я. — Вы сами попросили!

— Это слишком, — фыркает она.

— А мне не уточнили, насколько медленно, — замечаю я, продолжая вращение.

— Довольно, садись. Маргарет, записывай: все переделать. Волосы, руки, лицо, одежду, осанку. Все.

Я плюхаюсь в кресло, закинув ноги на один подлокотник и уперевшись спиной в другой. Дельфина поворачивается ко мне, и ее глаза чуть не вылезают из орбит:

— Это кресло королевы Виктории!

— Что-то я не видела в нем никакой Виктории, когда вошла.

Смирительная Рубашка, не обращая на меня внимания, говорит Маргарет:

— Запиши еще вот что: необразованная и не умеет держать себя в обществе.

— Сколько комплиментов сразу, — иронично замечаю я.

— Что у тебя за семья? Мать, отец, бабушки, дедушки?

— Маму зовут Карли, она преподает йогу и работает в центре холистического массажа. Папа, Ванс, работает диджеем на независимом рок-радио. Бабушку и дедушку со стороны папы я никогда не видела, они умерли, когда папа был совсем маленьким, но знаю, что дедушка был шотландец.

— Шо…тландец? — задушенно переспрашивает свекровь.

— Ну да, фамилия папы — Мак-Пирс, но сотрудница из бюро регистрации ошиблась и записала меня как Джемму Пирс. Просто Пирс, про «Мак» она забыла.

— Хоть раз небрежность госслужащей оказалась полезной предусмотрительностью! Если не будешь всем об этом трезвонить, твое происхождение со стороны отца можно будет опустить, — вздыхает мегера.

— Мой дедушка жил в Эдинбурге, — не обращая на нее внимания, продолжаю я, но она так же равнодушно меня игнорирует.

— Маргарет, записывай: со стороны отца никакого выдающегося родства. — Потом снова смотрит на меня: — Родственники со стороны матери?

— Бабушка недавно умерла, Катриона Строу.

— Я уже слышала это имя.

— Ее семья производила оружие и военное снаряжение. Пушки, ружья, танки…

Смирительная Рубашка безутешно прижимает ладонь к голове.

— Принц Чарльз — пацифист, защитник окружающей среды и животных. Как мы ему объясним, что мой сын женился на девчонке из семьи милитаристов?

Не могу упустить возможность и не подколоть ее еще:

— Не исключаю, что среди моей родни было и сколько-то преступников.

— Сделаю вид, что я этого не слышала. А твое образование? Какой пансион ты посещала?

— Пансион? Никакой. Мои родители выбрали государственную школу, чтобы я могла по вечерам возвращаться домой и проводить время с семьей.

— А университет? Оксфорд, Кембридж?

— Никакого университета, — кратко отвечаю я.

— В каком смысле?

— Я не ходила в университет. После учебы я пошла на курсы косметологии.

Дельфина тяжело вздыхает, переглянувшись с Маргарет.

— Насколько я вижу, зря потраченное время.

— Я бы не сказала, еще несколько дней назад это была моя работа. Я работала гримером в театре, мы ставили мюзиклы.

Дельфину будто бьет разряд тока в тысячу вольт.

— Гр…гримером в театре?

— Да! Я готовила актеров к выходу на сцену, — продолжаю я.

— Непостижимо… — бормочет свекровь себе под нос. И это та самая капля, которая переполняет чашу моего терпения.

— Да, разумеется, непостижимо — для женщины вроде вас, как это, зарабатывать себе на жизнь. Держитесь, сейчас я скажу кое-что, что вас потрясет: человек перед вами, вышеупомянутая Джемма Пирс, никогда не стыдилась своей работы и сейчас уж точно не станет.

Глаза Дельфины метают молнии, и она с суровым видом скрещивает руки на груди.

— Буду краткой. Мой сын на тебе женился, но я не понимаю почему. Любовь? Сомневаюсь. Помешательство? Возможно. В любом случае, узнав тебя, он осознает, что ты ему не подходишь. У меня уже есть длинный список того, что в тебе не так, а я провела с тобой всего десять минут. В любом случае, пока к моему сыну не вернется разум, я должна убедиться, что ты не поставишь всю семью в еще более неловкое положение, чем сейчас.

Семью? Мы что, в фильме «Крестный отец»?

— Могу гарантировать вам вот что, — говорю я, угрожающе указывая на Дельфину и ее компаньонку, — не в ваших интересах начинать войну против меня. — Спрыгиваю с кресла и направляюсь к двери: — А теперь, дамы, я иду посвящать время самой себе в прекрасной ванне, и, если это так обязательно, увидимся за ужином.

С этими словами я выхожу.

Но как мне теперь вернуться в свою комнату?