В прицеле черного корабля

Федор Березин

Они живут на планете беспрерывных ядерных войн. Правда, иногда официально торжествует мир. Но вообще-то это ничего не меняет. Просто тогда войны между империями ведутся тайно. Суперлинкоры бомбардируют главным калибром спорные архипелаги, а танковые клинья пашут гусеницами атоллы. Где-то в этом споре железа с напалмом мечутся какие-то аборигены. Не беспокойтесь, о них позаботятся специальные службы или конкистадоры-работорговцы. В большом океане вокруг таятся выведенные природой за миллиарды лет чудища. Не волнуйтесь, это полная ерунда сравнительно с лодкой марки «кишка», способной очищать плацдармы для высадки очередью ядерных снарядов. Что с того, что война тайная? Идет серьезная битва за острова Слонов Людоедов, без термоядерных боеприпасов никак не выгнать с акватории настырных южных антиподов. В распоряжении героев романа самая совершенная боевая субмарина планеты. Она даже еще более новаторская, чем они могут представить. Но к лучшему ли это? Ведь по сути, несмотря на вроде бы полную автономность, их подводный крейсер был и остается ударным наконечником флота северной империи. Задачи, которые ставятся им сверху, могут меняться. Неизменным остается одно: им требуется плыть и плыть вперед к новым и новым опасностям. И альтернативы у них не существует...

4. Камбуз

Жить в точке схождения отражений тайно излученного тобой же мира — вещь достаточно интересная. Но не всем дано догадываться о такой хитромудрости. Большинство существует в скучной железной скорлупе отгороженной от мира километровой водяной плитой. Здесь ценятся любые развлечения, кроме готовности степени «двойной зенит». А еще здесь радуются простым вещам, немногому оставшемуся от отгороженного половиной глобуса, и по мнению большинства, все еще существующего мира. Например, все счастливы, когда пища не просто набивает желудок, а еще и вкусна. Потому большинство активно интересуется меню, ведь точный футурологический прогноз дает возможность насладится чем-то достаточно приятным для рецепторов языка не только непосредственно, но еще и за счет растянутого в часы вожделения. И если захлестнувшие выше головы желания по каким-то причинам не сбываются, о горе тем, кто встал на пути. И ладно еще, если наслаждение печеными яйцами черепах сорвано по вине боевой тревоги. Тогда агрессия ретранслируется правильным образом — прямо на южный материк, а так же на всякую плавучую мелочь высунувшую оттуда нос. Однако если браши случайным образом оказываются ни причем (хотя косвенно они причем всегда — не из-за их ли козней «Кенгуру» вообще томится на глубине?), тогда вполне могут произойти эксцессы. Все морские офицеры знают, восемьдесят процентов бунтов, так, либо иначе, связаны с неудовлетворительной работой камбуза.

Вот и в данный момент конфликт произошел именно на камбузе, во время обеда. Похоже неугомонный создатель Трехсолцевой не удовлетворялся вводными являющимися откуда-то извне, ему требовалось еще и загрузить Косакри всякой мелочевкой внутрибортового происхождения.

В этот раз, в результате стихийно вспыхнувшей потасовки более всех пострадал повар Фаббиол Гэро. Прибывший после дежурного отделения фельдшер зарегистрировал сотрясение мозга, двойной перелом предплечья и более десятка ссадин, преимущественно на голове.

— Могли и убить, — философски заметил Рикулло Эвам-Ну.

— Это почему же? — покосился на него Косакри.

— Святой лученосец, прав, капитан Стат, — кивнул линейный помощник. — Это уже третий случай. Не подряд конечно, но все-таки.

— В смысле?

— В смысле, суп совершенно не соленый, вот что.

— Так, повара уже унесли лечиться, — констатировал шторм-капитан. — Где у нас кто-нибудь из кухонных? Вы что ли, матрос Нандо?

— Так точно, шторм…

— Кто солил… в смысле, не солил суп?

— Я солил, шторм-капитан, я.

— И что же? Недосолил?

— Не, повар Фаба… то бишь, сопрано-сержант Гэро… так вот он сказал, что наоборот.

— Что наоборот-то?

— То, что пересолил, вот.

— Так-с. Идите покуда, но недалеко. Участников потасовки задержали, баритон-капитан Пелеко?

— Кое-кого да, капитан Стат. Остальных выявим помаленьку.

— Я сейчас не о том, Дор. Что они говорят? На счет солености, понятное дело.

— Говорят, что пресный.

— Может у них психоз какой-нибудь, а? Где доктор-то?

— Наверное у себя. Скорее всего, гипсует раненого, если только фельдшеру не поручил, для практики.

— Так, а кто у нас нынче дежурный, и значит, автоматически ответственный за пробу пищи?

— Ритс, кажется.

— А подать-ка его…

— Я здесь, шторм-капитан. Я здесь.

— Так, бас-штурман. Вы были обязаны попробовать пищу раньше всех, так?

— Но ведь я ж пробовал. Мятая на голову, капитан Стат. Фиоль-Мамой клянусь.

— Ну-ну, всуе поминать не следует, штурман, — не выдержал бортовой жрец.

— Про это потом, освещенный солнцами, — поморщился Косакри. — Вы ели этот суп, Ритс Каджело, или просто ложкой поковырялись?

— Ел, ел, командир Стат. Очень даже хороший суп. Если б не торопился, так даже добавки бы попросил.

— Может у вас со вкусом что-то, штурман? Ну-ка, подайте ему все-таки порцию-добавку попробовать. Да и мне тоже. Как я сразу не догадался…

— Так нет же ничего, капитан Стат.

— Что, съели?

— Да нет, вылили все к луне Мятой. Вон лужи еще стоят.

— Ага, понятненько, — сказал Стат Косакри, удивляясь, как хитро подсознание-творец подчищает мир.

— И уже третий случай, говорите? Да, баритон-капитан Пелеко?

— Да, шторм-капитан Косакри. Зачинщики конфликта, да и свидетели, утверждают, что этого повара — Фаббиола — предупреждали: «Еще повторится, побьем». Вот и…

— А почему я не знаю, Дор?

— Так что вам голову забивать такими мелочами, Косакри? Никто, естественно, не думал, ни гадал.

— Ясно-понятно, — подвел итог командир атомохода. — Хорошо работаем, продуманно чистим.

— Что? — переспросил линейный помощник.

— Да это я так, не совсем вам, — прищурился Стат Косакри. — Ладно, возьмите это дело на вид. И пусть старшему повару найдут достойную замену. Не хватало еще питаться консервами.