Учение Храма. Наставления Учителя Белого Братства. Часть 1

Группа авторов

Учение Храма, данное Учителем Великого Белого Братства Иларионом (Hilarion) является классикой эзотерического философского наследия. В этом сборнике рассмотрено огромное множество самых разнообразных вопросов как теоретической, так и практической сторон эзотерического знания. Разнообразие тематики, глубина и актуальность переданных знаний, а также удивительная простота и доступность изложения снискали Учению Храма последователей по всему миру.

ПРАВИЛЬНОЕ ПРИМЕНЕНИЕ ЗАКОНА

Урок 47

Наблюдая действие современных деловых принципов, можно усвоить множество уроков. Почти минувший цикл рукопашных поединков между людьми и народами за обладание авторитетом, властью и богатством быстро завершается, и начинается другой цикл той же всемирной борьбы, в которой оружие нападения и защиты обеспечит разум — и он быстро набирает силу. Все циклы в большей или меньшей степени накладываются друг на друга.

Отважному рыцарю больше не нужна заполненная людьми арена, чтобы продемонстрировать свое умение и получить награду. Сцена кровавой резни меняется — и еще более великие битвы кипят в деловых офисах, в башнях из каменных блоков. Внутри этих роскошно обставленных прихожих реальной сцены действия создаются сложные планы, результаты которых пробороздят весь мир, оставляя в своем кильватере горечь, отчаяние, самоубийство и убийство — и бесчисленные тысячи мужчин, женщин и детей окажутся выброшенными на улицы, чтобы попрошайничать, а то и хуже. И в то же время поднимает голову сверхактивный, оптимистичный класс людей, непрерывно болтающих о быстром продвижении цивилизации. Финансовые гиганты, как называют многих из их числа; люди, которые бессердечно пользуются любым преимуществом перед своими несчастными жертвами и искусно манипулируют собственными правами и привилегиями других людей ради своей личной выгоды. А последние низкопоклонствуют и раболепствуют перед своими временными идолами, пока не отыщут прореху в их доспехах, достаточно большую, чтобы можно было просунуть руку и предпринять безумную попытку урвать хоть что-нибудь из накопленного идолом богатства. Если же это им не удается, зависть и отчаяние толкают их на то, чтобы свергнуть идолов с их пьедесталов, втоптать их в пыль и покрыть самые имена их позором и поношением. Так в старину идолопоклонники повергали идолов, сработанных ими и рабски почитаемых, когда наставал час — и законы, повелевающие всей жизнью, делались для них слишком тяжелы, а неспособность их идолов отвратить катастрофу и совершенно заслуженное наказание не становилась болезненно очевидной. Пока идолопоклонников поддерживала надежда на удовлетворительный ответ на их мольбы, идолы были в безопасности. Когда же казалось, что они более неспособны удовлетворять все возраставшие требования, то все, что люди получали прежде, как они полагали — из того же самого источника, оказывалось забыто; и в пароксизме ярости толпа набрасывалась на ту самую вещь, которая была средоточием ее веры, и разрывала ее на куски.

И не имеет значения, идет ли речь об идоле, короле, правительстве или личности; эгоистичная, неблагодарная, предательская низшая человеческая природа в своей ярости повторяет ту же самую вековечную драму снова и снова на протяжении каждой эпохи. И тот, кто проницает тени грядущих кризисов, кто входит в среду возмущенной толпы, чтобы предупреждать, просить, учить, неизбежно встретится с той же судьбой, которая постигала возможных Спасителей рода человеческого от начала времен. Но хотя все, сказанное мною, может показаться откровенным пессимизмом разуму непосвященного, на деле это далеко не так, ибо сам факт того, что произошел перенос сцены действия с низшего, или материального плана, на высший, или ментальный, является единственным искупительным качеством всей прискорбной ситуации. Пока человечество не способно было ощутить ужаса и жестокости телесных конфликтов, оно не могло или не хотело воздерживаться от удовлетворения своего алчного желания физического превосходства и выгоды. И, опять же, до тех пор пока человек не достиг полного понимания итоговых воздействий еще более смертоносной, пусть и бескровной, бойни невинных, ныне происходящей под завесой деловой жизни; пока он не осознал, что нынешние орудия пыток вдесятеро более опасны; разрушения, которые следуют из их применения, вдесятеро больше и шире, а греховность всего этого влечет за собою настолько же более тяжкие последствия, насколько ментальная энергия выше, чем простая грубая сила, — до этих пор он даже не может осознать серьезности обстоятельств, в которые попал. И пока человек не пробудится, он не предпримет никаких попыток изменить эту ситуацию. Эпоха за эпохой посылало Бесконечное Сердце Сострадания великие души, которые завоевали себе венец бессмертия — и их разрывали в клочья и отбрасывали обратно к источнику их бытия, как бросают дарителю его дар, покрытый грязью, которая прилипла к рукам, осквернивших его; и все это из-за слепоты, из-за эгоизма тех, чье зрение застилает кроваво-красный туман страстей, плывущий перед их внутренним оком. И все же борьба еще в самом начале.

Что же удивительного в том, что бедная, слабая человеческая плоть сжимается при мысли об остракизме, о презрении, о дубинке и веревке, которых ей следует ожидать, если она пойдет за теми, кто встал на стражу праведности! Но наиболее жалки из всех трусов нынешней человеческой расы те мужчины или женщины, которые болтают о братстве, о божественной любви и законе; которые прикрывают свою волчью шкуру одеждами праведности, дабы кормиться за счет более слабых братьев своих; которые не имеют даже мужества поступать согласно своим убеждениям; которые могут праздно стоять рядом и видеть собратьев своих оплеванными, избиваемыми, разрываемыми на части внутренними и внешними бунтовщическими силами — и не шевельнуть даже пальцем, чтобы оказать им помощь и поддержку; которые присоединят голоса и руки свои к голосам и рукам общих врагов, чтобы уничтожить этих братьев. И самое странное из всего странного, неестественного состояния такого человека — то, что он не осознает, что́ навлекает на себя и на своих любимых; что он неспособен распознать характер одежд, в которые рядится, — или даже если распознает его, то не признает этого даже перед самим собой. И так продолжает он погружаться все глубже в трясину предательства и отрицание братства, в то же время понимая, что он есть часть одной Единой Жизни и что он не может ударить брата своего без того, чтобы этот удар пал на его собственную голову.

Но даже к таким душа истинная обратится с жалостью и любовью, ибо знает она, что ничто не бывает потеряно для вселенского Сердца вещей и созданий; что рано или поздно заблудшая душа должна вернуться к своему прежнему дому. Возможно, что вернется она подобно птице, что бросалась на скалы, пока не переломала себе все перья и, когда ее силы истощились, пала на землю беспомощной и безжизненной, став добычей диких зверей, игрушкой ветров небесных — но вернуться она должна, ибо нет такого места в Божьей вселенной, где частица Бога могла бы затеряться навеки.

Физическая боль и умственные муки и самого мужественного храбреца низводят до состояния беспомощности; и до тех пор пока существует эгоизм, у боли всегда найдется работа. Отвергните эгоизм — и причина и последствия боли последуют за ним, ибо эгоизм живет и процветает на удовлетворенном желании. В часы физической боли ваши силы и мысли естественно взлетают к высшему «я», к Богу, к Учителю или Спасителю, к которому вы и прежде стремились; вы осознаете свою слабость, и душа ваша простирает вовне руки, надеясь нащупать во тьме дружескую руку, которая сообщит вам храбрость и магнетическую силу, которая вознесет вас из долины теней и утвердит стопы ваши на каменистой тропе жизни. Когда вас постигает катастрофа, когда вы теряете достояние свое через предательство других или недостаток мудрости у себя самих, вы впадаете в схожее состояние слабости — и вновь тянетесь через великое безмолвие за поддержкой. Вы станете скрывать эту кажущуюся слабость, этот призыв о помощи от тех, кто окружает вас; и поскольку вы были искренни и честны, ответ на вашу просьбу приходит — как приходит он всегда, если просьба ваша праведна; но, увы, этим божественным ответом все и заканчивается. Возвратившаяся бодрость, повседневные дела или требования общества отвлекают ваш разум; принесенные вами клятвы остаются неисполненными и часто — забытыми; свет, который затопил было вашу душу, ослабевает, потому что вы вновь захлопнули окна души, сквозь которые лился этот свет. Сочувствие к другим, которые страдают ныне, как и вы страдали, отброшено прочь в вашей битве за материальные вещи; сердце ваше ожесточается. Иными словами, ваша душа голодает, ибо вы не смогли обеспечить ее той пищей, которая способна питать ее, — пищей, которую можно получить одним-единственным способом: послушанием непреложному закону спроса и предложения. Ваши жены, мужья, дети и друзья болеют, страдают, даже умирают; вас постигают другие тяжелые утраты — утраты, сопоставимые с той, которую потерпело сердце Всего Сущего через ваше малодушие, вашу неблагодарность, вашу неспособность продолжать выдвигать духовные требования, которые дали бы возможность божественному Отцу-Матери снабдить вас питанием, которое требуется вашей душе для ее индивидуального роста.

Даже с поверхностной точки зрения кажется необъяснимым, что обычный разумный, проницательный, исполнительный деловой человек или общественный деятель не умеет применить законы, которые до сих пор приносили ему успех в материальной деятельности, к душе или духовной жизни. Ведь для него результат такого успеха — это все, к чему стоит стремиться, ибо он дает возможность удовлетворения желаний, которые более непосредственно касаются истинных органов чувств души. Его жизнь проходит в непрестанных усилиях не только ради телесной легкости и комфорта, но и ради возможности наполнить свою жизнь прекрасными вещами, образовывать и удовлетворять свой разум — ибо желания сосредоточены в основном в разуме. И все же, как правило, такой человек полностью игнорирует высшее действие этих законов или оказывается неспособным совершить попытку понять его. Он знает, что если собирается выиграть битву жизни, то должен уметь удовлетворять или создавать спрос на общественном рынке. Он знает, что должен пробудить такое уважение к себе или к своим товарам, которое породит возвратную волну благодарности в виде денег. Он знает, что должен повторять свои попытки удовлетворять или создавать этот спрос снова и снова; что недостаточно сделать это один раз и потом прекратить все усилия. И все же, при всем понимании действия этих универсальных законов ему редко приходит в голову, что, прикладывая столь же постоянные усилия, пользуясь преимуществом действия тех же законов, затрачивая одну сотую часть той же энергии, он может достичь неизмеримо большего удовлетворения. Он может питать и поддерживать свой разум и душу и таким образом достичь высот развития, ни в какой степени не достижимых путем трудов в более приземленной сфере. И его неумение распознать утраченные возможности коренится в том, что он неспособен продолжить логическую цепочку действия этих законов дальше той точки, где его физическое зрение способно различить материальный результат. Хотя он поднял бы вас на смех, скажи вы ему, что положительные и отрицательные законы, которые управляют электричеством, бездействовали при зажигании какой-либо световой дуги или что законы, управляющие звуком, прекратят свое действие при извлечении какой-нибудь одной ноты. Он прекрасно знает, что любой закон продолжает действовать абсолютно одинаковым образом во всей видимой Вселенной при одних и тех же условиях; и он сам является арбитром тех самых условий, насколько действие этих законов оказывает влияние на него лично. Итак, если бы он всего лишь довел свои выводы до логического конца, то скорее всего сам бы понял бессмысленность любых умозаключений кроме тех, что привели его к материальному успеху.