Ткань Ишанкара

Тори Бергер

Время покоя истекло.Старейший университет Ишанкар на пороге новой войны.Тринадцатилетняя некромантесса способна уничтожить магический мир.Правда, Тайра пока никакой не монстр и вообще отказывается колдовать…Чтобы спасти ее от безумия и гибели, изгой и неудачник Горан рискнет пойти против всех. Теперь каждый должен сделать выбор: взять под защиту ту, что вскоре посеет смерть, или убить ребенка?В ткань Ишанкара вплетаются новые нити.Партия начата. И может, все обойдется.Но это не точно.

Элементарные взаимодействия

Год 39-й ректорства сэра Котцы, осень

Первые два месяца осени, как и последний месяц лета, пролетели незаметно. Тайрина учеба началась гораздо раньше первого сентября — через неделю после того, как сэр ′т Хоофт назвал ее Ученицей. Наставник с серьезным лицом вручил ей полноценное расписание, которое сначала Тайру развеселило, а потом поставило в тупик. Среди обязательных для изучения дисциплин помимо Закона, Церемониала, арабского языка и фехтования в нем значились шанкари, английский, шахматы, география, этика, анатомия человека и курс элементарного взаимодействия, чем бы это ни было на самом деле.

Закон Тайре выдали в двух экземплярах: на общепринятом английском и родном русском языках. К основным томам в добротном черном переплете с золотым тиснением по центру обложки прилагались два таких же, на английском и русском, черных тома «Краткого толкования Закона Ишанкара», но учитывая, что переплет толкования был куда как шире самого Закона, кратким толкование назвать можно было только в качестве издевательства. Страницы Закона переворачивались с легким шуршанием и пахли свежими типографскими чернилами, но радости, какую Тайре приносил запах новых книг, Закон не принес, а мысль о том, что ей придется выучить этот внушительный том наизусть, по-настоящему пугала. Тайра пролистала Закон и поняла, почему в расписании четыре раза в неделю значился курс английского языка: из написанного по-русски свода правил, долженствований, запретов и обязательств Тайра понимала три четверти, по-английски дай бог, чтобы половину. Там, где начинались юридические дебри и витиеватые библейские формулировки в стиле старого Сэла, смысл текста терялся, растекаясь между страниц и затуманивая прочитанное и понятое ранее. Краткое толкование запутывало еще больше, так же, как комментарии к подаренной когда-то проповедниками-иеговистами² Библии в самом ее конце. Тайра подумала, что слова Горана о том, что Закон был сложнейшей в Ишанкаре дисциплиной, были не лишены основания, и спрятала все четыре тома в книжный шкаф, скрыв их за плотными деревянными дверцами.

Церемониал был самой тонкой книжицей, больше похожей на методичку, но значащиеся под основным названием слова «Вводный курс» намекали на продолжение, вероятно, такое же обширное, как толкование Закона Ишанкара. Первые четыре листа методички по Церемониалу представляли собой описание техники выполнения приветственных поклонов, их различия в зависимости от иерархического положения приветствуемого, типа и стиля одежды приветствующего, правила выполнения поклонов при повторной встрече с ранее поприветствованным и исключения из этих правил, которых набралось еще на один лист. Тайра запуталась уже на разделе о повторных поклонах. Далее следовали общие правила, большую часть из которых почему-то составляли параграфы о поведении учащихся при получении наказания и целый набор церемониальных фраз об осознании своей вины. Среди общих правил также обнаружился порядок обращения к Наставнику, преподавателям и сотрудникам университета, церемониальные фразы которого были как будто списаны с какого-нибудь воинского устава. Оканчивался вводный курс Церемониала поклонами прощальными, описание которых занимало пять с половиной листов. Необходимость сочетания нужной фразы и уместного поклона в зависимости от типа ситуации превращала Церемониал в нечто совершенно непонятное, запутанное и ежеминутно грозящее Зинданом за неправильное положение руки у сердца или неверный угол наклона туловища. Тайре очень хотелось спросить Сэла, зачем надо было так усложнять, но Сэл теперь появлялся редко, и этот вопрос имел все шансы так и остаться без ответа.

Курс английского языка был рассчитан на продвинутых пользователей, изобиловал конструкциями совсем не разговорного стиля общения и обладал обширным словарем с терминами из области медицины, биологии и права. Как соотносились некромантия и право Тайра пока не представляла, в голове всплывали только страшные картинки зверски расчлененных тел и отрывки фильма «Спрут», напоминающие о существовании уголовного кодекса. Это пугало, не так, конечно, как Закон, но перспектива лишиться головы за нарушение Закона Ишанкара или двадцати лет жизни за нарушение закона человеческого оптимизма в изучение английского точно не вносила.

Учебник по шахматам представлял собой сборник задач с некоторыми пояснениями, разбором партий, множеством картинок игровых полей и прорисованными в мельчайших деталях шахматными фигурами в готическом стиле. Тайрины домашние шахматы были самыми обычными безликими пластиковыми фигурками, и только конь был похож на коня, разве что очень грустного от того, что его голова совсем недавно была помещена на демонстрационную подставку талантливым таксидермистом.

Учебник по этике не открывался. Крылья обложки были намертво скреплены с вложенными между ними страницами, и как Тайра ни старалась разодрать переплет, он не поддался ни на миллиметр. Тайра сломала об «Этику» два ногтя и на этом попытки раскрыть магически запечатанную книгу прекратила.

Учебник арабского был самым красивым, с тисненной золотом зеленой кожей и коричневатыми, стилизованными под старину листами, и имел подстрочник на русском языке и дополнительно на шанкари. Каждая страница была обрамлена витиеватым растительным орнаментом золотистого, переливающегося в солнечных лучах, цвета. Чуть дальше середины тома небольшие тексты на странице повторялись трижды, демонстрируя варианты написания в разных школах каллиграфии. Горан говорил, что многие фолианты в Библиотеке Ишанкара рукописные, и без знания каллиграфии чтение их было возможно только с помощью Библиотекарей и Архивариусов. Сложным арабский не показался.

Зачем ей выдали учебник по шанкари, которым Тайра владела как вторым основным языком чуть ли не с пеленок, Тайра не знала, но он, как и учебник по этике, не раскрылся, и Тайра просто поставила его на полку до получения дальнейших распоряжений от Наставника.

Анатомия на первый взгляд была стандартной и мало чем отличалась от учебников брата, оставшихся от него после его отъезда, разве что те видали виды, а книга, выданная ей, была совершенно новой, но если присмотреться и чуть активировать магический поток, изображения препарированных органов и тел начинали светиться, увеличивались в размерах и, словно созданные бьющим из страницы светом, зависали над книгой, становясь трехмерными. На демонстрационных частях были нанесены какие-то точки и полосы, похожие не то на линии рассечения, не то на подсказки для приложения магической силы. Без пояснений Наставника все это казалось бессмысленным.

Самым интересным оказался учебник по географии. Во-первых, информация в нем охватывала только Европу и Азию, во-вторых, сведений о странах — населении, политическом устройстве, промышленности, климате и прочем, что сообщали школьные учебники, — в нем было немного. Недостаток этого компенсировался внушительным списком рекомендуемой литературы новейших годов выпуска в конце каждого параграфа. В-третьих, учебник изобиловал фотографиями городов и улиц с нанесенными поверх них чертежами, подписанными словами «Первичная портальная сеть» и цифровым кодом возле них. Рядом с картинками в столбик шли совершенно непонятные краткие характеристики изображенного: «Домен», «Уровень сети», «Тип маршрутизации», «Базовый вектор», «Координаты базового стационара», «Константы первого приближения», «Расчет по фазе», «Координаты (стандарт)», «Координаты первого приближения», — и перечень цифр и знаков, половину из которых Тайра видела впервые в жизни. Если учебник и предполагал обучение географии, то точно в свете перемещения по миру через порталы. Это было захватывающе! Тайра с детства мечтала путешествовать по всему земному шару без виз и загранпаспорта, и теперь эта мечта наконец могла стать реальностью, надо было только — самая малость! — освоить учебник магической географии, однако без пояснений Наставника написанное в книге казалось такой же белибердой, какую Тайра видела в древних книгах Сэла.

Курс элементарного взаимодействия был единственным учебником по настоящей магии, и судя по тому, что написан он был по-английски, никакой некромантии в нем не содержалось. Начальные упражнения показались Тайре легкими: подобные им она уже проделывала на уроках у Сэла, но первая же попытка скастовать что-то самостоятельно, читая с листа, окончилась появлением большой, перечеркивающей весь книжный разворот целиком, надписи красными чернилами «Даже не думай, Тайра!», сделанной красивым, почти каллиграфическим, почерком Наставника. После этого магический поток переставал ложиться в руку и ускользал, подобно золотой рыбке, которую кошачья лапа гоняла по аквариуму взад-вперед, но так и не могла поймать.

Элементарные взаимодействия оказались не такими уж и элементарными, Тайра сполна ощутила это на первом же упражнении, проделанном под контролем сэра ′т Хоофта. То, за что Сэл бы ее хвалил, Наставник находил неудовлетворительным, заставляя десятки раз отрабатывать одни и те же магические элементы, раскладывая их на мельчайшие составляющие, отчего к концу занятия пальцы и кисти рук болели и ныли, как у неумелой индийской танцовщицы или начинающего массажиста. К пианино после этих занятий можно было даже не подходить: исполнение простой гаммы походило на подъем одноногого альпиниста на Эверест, а Шопен и Бетховен, чтобы объяснить, как следует обращаться с их произведениями, наверняка поднялись бы из своих могил и без всякой некромантии.

Наставником сэр ′т Хоофт был строгим, требовательным и удивительно терпеливым. Споткнись Тайра в десятый раз на одном и том же месте, Сэл уже орал бы во весь голос, но сэр ′т Хоофт снова и снова показывал и объяснял одно и то же с завидным спокойствием, не повышая голоса и не раздражаясь, и иногда Тайре казалось, что он учится вместе с ней, привыкая к роли Наставника, прощупывает сам себя, силу своей выдержки и глубину своего терпения. Временами, когда у нее совсем ничего не получалось, Наставник молчаливо хмурился, удивляясь тому, что древние книги и правда не лгали, сообщая, что элементарные взаимодействия некромантессам не даются в принципе, несколько секунд размышлял и опять брался за свою работу. Через месяц упорных и почти безрезультатных тренировок Тайра начала надеяться, что сэр хет Хоофт наконец-то избавится от учебника по элементарным взаимодействиям и перейдет к чему-то более подходящему для некромантессы, но оставлять выбранный курс Наставник был не намерен. Через два месяца у нее наконец-то получилось упражнение номер один и почти получились упражнения три и четыре. Тайра была в унынии, по спокойному же лицу сэра ′т Хоофта прочитать его истинные мысли и чувства относительно успехов Ученицы было невозможно.

Учить приходилось много. Если в августе занятиям с Наставником было посвящено все Тайрино свободное время, с началом учебного года держать заданный сэром ′т Хоофтом темп стало сложнее. Пришлось отказаться от большей части прогулок с подружками (теперь они виделись преимущественно в школе) и от просмотра телевизора далеко за полночь — высыпаться стало важнее, чем посмотреть новый американский фильм. Школьные перемены напрягали шумом и беспорядочным движением в коридорах, и хотелось поскорее уйти домой или скрыться в читальном зале библиотеки, куда Тайру пускали без вопросов о читательском абонементе уже года четыре. Несмотря на в разы увеличившуюся учебную нагрузку, Тайра не могла сказать, что с ее полноценным приходом в магический мир ее жизнь кардинально изменилась. Сэр ′т Хоофт сложность совмещения учебы в школе и своих занятий понимал и задавал ровно столько, сколько Ученица была способна осилить за выделенный промежуток времени, а чтобы Тайра совсем не падала духом, приносил ей букеты свежесрезанных хрустящих тюльпанов всех цветов радуги, отчего Тайра краснела и напрочь забывала Церемониал. Тайра любовалась на них весь оставшийся день, а перед приходом мамы с сожалением сжигала цветы магическим огнем, чтобы они не выдали существования сэра ′т Хоофта, Ишанкара и магического мира. По выходным Наставник брал ее в Ишанкар, и они гуляли по розовым дорожкам пустых Внутренних Садов, доходя до скамейки возле старого урюка рядом с заросшим камышом и рогозом прудом. Сэр ′т Хоофт разрешал ей слегка открываться, выпуская на волю свою магическую суть, Тайра опускалась на скамейку и закрывала глаза, наслаждаясь тем, как проходящие сквозь ее тело магические потоки наполняются радужными сиянием ее души, изливаются вовне, заставляя окружающий мир радоваться и переливаться разноцветными блестками. Сэр хет Хоофт садился возле нее, откидывался на спинку скамейки и с явным наслаждением погружался в разлитую вокруг силу, и спустя некоторое время совсем немного открывался сам, и Тайра чувствовала, как их энергии переплетаются, проникая друг в друга и обретая покой и гармонию. Рядом с Наставником магический мир казался совсем не страшным.

Единственное, что беспокоило Тайру, это неведение мамы. Тайра чувствовала вину: ей раньше никогда не приходилось скрывать что-то настолько важное, но сообщить маме то, что ее дочь из-за своих магических способностей может лишиться разума или головы, Тайра не могла. Мама и так беспокоилась обо всем на свете, не хватало еще ей волноваться из-за лигийских охотников, безумной Зулейхи и не вполне ясной перспективы дальнейшего существования семьи на грани обычного и магического миров. Тайра поделилась своими переживаниями с Наставником, но он ответил, что этот вопрос не должен ее беспокоить, что маму он берет на себя, а ей, как и прежде, надо усердно заниматься и соблюдать осторожность. Что значит «берет маму на себя» сэр ′т Хоофт так и не пояснил, сославшись на то, что это дела взрослых, и ей в них лезть строго запрещено, но судя по тому, что домашняя жизнь осталась такой, как была прежде, свое обещание решить проблему с мамой сэр ′т Хоофт сдержал.

Камешек был красивым. Он валялся у края дорожки будто специально, чтобы его подобрали, его просто невозможно было не заметить. Тайра ходила вокруг него уже минут пять — делать больше все равно было нечего, Наставник покинул ее на развилке одной из дорожек Внутренних Садов и направился в Библиотеку, чтобы договориться о чем-то с господином Старшим Библиотекарем.

Камешек был самым обыкновенным кусочком бирюзы, он словно выпал из чьего-нибудь украшения и ждал, пока его поднимут и вернут владелице. Тайра даже подумала, что Наставник намеренно оставил ее возле него, чтобы посмотреть, что она станет делать. Вероятность того, что камешек был магическим артефактом, была слишком высока, поэтому она присела рядом и провела над ним рукой. Бирюза не отозвалась ни единой вибрацией. Тайра проделала это еще и еще раз, но камешек был самым обычным овальным кусочком бирюзы.

С одной стороны, ужасно хотелось взять его в руки: если бы он оказался артефактом, ее могло ждать приключение. В конце концов, Наставник не запрещал ей что-либо трогать руками и оставил ее в этом месте, наверное, неслучайно. С другой стороны, угодить в неприятности хотелось не особо, а чего можно было ждать от магических предметов, Тайра за свое детство вдоволь наслушалась от Сэла. Она еще какое-то время прикидывала вероятности и наконец решилась, аккуратно коснувшись бирюзы носком туфли.

Воздух полыхнул белой вспышкой, будто прямо перед ней открылся портал, земля ушла из-под ног, и ее затянуло внутрь быстрее, чем она успела сделать вдох.

Приземление было не самым приятным. Ее, как клубок вязальных ниток, вытряхнули на пол из плетеной корзины, она трижды перекатилась через себя, пока, наконец, не вскочила на ноги. Тут же над головой бело-голубой сетью, похожей на бьющую горизонтально молнию, разошелся смертоносный разряд. Тайра пригнулась, но тонкая, едва заметная паучья лапка молнии толкнула ее в плечо. Темнота вспыхнула ослепительным белым сиянием, откуда-то издалека поплыл запах ладана и чуть слышимый колокольный звон. Она широко распахнула глаза и с усилием сделала вдох. Легкие пронзила резкая секундная боль, сердце снова начало биться, колокольный звон затих, запах ладана остался только воспоминанием, а окружающая тьма стала светиться зеленым, словно она смотрела сквозь нее через прибор ночного видения. Тайра вышла за Грань.

Она медленно повернулась вокруг себя, пытаясь понять, с какой стороны пришелся разряд, но вокруг была только мерцающая зелеными искрами темнота, будто она находилась в комнате без окон, в воздухе которой застыли без движения миллионы зеленых бисеринок. Она аккуратно прощупала пространство, и с удивлением обнаружила, что попала внутрь огромной сферы, наполненной мраком. Тьма была живая. Она реагировала на магические воздействия, еле слышно колебалась и теплела, если Тайра чуть усиливала поток. Больше ничего живого внутри сферы не было.

Тайра потерла ужаленное плечо. Молния прилетела откуда-то спереди, но ей показалось, что это было не нападение, а откат от открытого портключом проема. Заклинание портала просто отразилось от внутренней поверхности сферы и преломилось подобным образом. Тайра вспомнила, что Сэл говорил ей о компенсации. Если бы портключ был настроен на неоднократное проникновение в это место, откат был бы специально заранее погашен или сбалансирован, и пришедший не получал бы им прямо в лоб. То, что правильное просчитанное заклинание портключа оказалось нескомпенсировано, могло говорить о том, что гостей тут не просто не ждали, а вообще не рассчитывали, что кто-нибудь заявится сюда следом. Следом за тем, на кого и была расставлена эта простая бирюзовая ловушка.

Однозначно надо было смываться.

Ни Сэл, ни сэр ′т Хоофт еще не учили ее, как открывать порталы. Тайра не имела понятия, где находится, есть ли здесь направления и время, и действуют ли здесь законы, о которых ей рассказывал Сэл. Она в очередной раз пожалела, что так упорно отказывалась учиться магии, впрочем, старый лис вложил в нее все, что считал допустимым, а этого было не так уж и мало. Эх, не надо было касаться непонятного голубого камешка… Ну почему и на нем не было надписи: «Даже не думай, Тайра!», как на развороте учебника по элементарным взаимодействиям? Взаимодействия с артефактом элементарным явно не было. Тайре пришлось признать, что она слишком рано расслабилась, полагая, что в Ишанкаре может чувствовать себя спокойно. Оставалось надеяться, что сэр хет Хоофт не пропустит ее исчезновения и засечет такой странный откат. Портключ остался на развилке дорожек в Ишанкаре и сейчас должен был, как говорили Сэл и Горан, фонить. Сэр ′т Хоофт уж точно не должен будет пройти мимо.

Тайра почувствовала, что тьма пришла в движение, и повернулась туда, откуда шли колебания. Объятый по контуру зеленоватым сиянием, нарочито спокойным шагом к ней приближался человек. В какой-то момент, когда он уже мог видеть ее достаточно хорошо, Тайра почувствовала плеснувшую ей в лицо волну его панического страха, но мужчина быстро взял себя в руки, и вокруг него снова воцарился покой. Он подошел на расстояние пяти шагов и остановился, так чтобы и она смогла его рассмотреть.

У мужчины были тонкие аристократические черты лица, которые были слишком явными для живого человека. Тайре приходилось видеть, как плавные линии, очерчивающие лица живых людей, заостряются и становятся резче после их смерти, словно вечность лепит барельеф с каждого, кого принимает в свои чертоги, и сейчас могла поклясться чем угодно, что мужчина этот живым не был. Тайра не могла определить его возраст и условно дала бы ему лет от сорока пяти до шестидесяти, но здравый смысл подсказывал, что ему где-то между сорока пятью и шестьюстами, если не больше.

У него была стройная фигура, идеально прямая спина, изящные запястья и длинные тонкие пальцы пианиста или профессионального душителя из готических романов. В его облике сквозила некоторая надменность, свойственная бастардам с голубой королевской кровью, живущим на выселках и считающим себя единственной надеждой загнивающего королевства, которой, впрочем, никогда не суждено будет сбыться.

Мужчина медленно улыбнулся — сначала вверх пополз левый уголок губ, потом правый — и Тайра увидела блестящие клыки, какие были только у диких животных, вампиров и косящих под них фанатов фэнтези. Первое и третье к мужчине было явно неприменимо.

Он обратился к ней по-французски, Тайра не поняла ни единого слова, но хорошо уловила издевательскую интонацию. Язык с него не считывался, словно все его знания были спрятаны в большой, закрытый на огромный заклятый навесной замок, сундук. Ей захотелось ответить ему бессмертной цитатой из «Двенадцати стульев» — единственным выражением, которое она знала на французском, но потом Тайра подумала, что юмора он не оценит, а сарказма еще не заслужил.

— Я на вашей соловьиной мове не разумею, — сказала она по-русски.

Мужчина усмехнулся.

— Спрашиваю, как ты выбралась? — повторил он уже на английском. — Или он наконец поддался твоим чарам?

— Не понимаю, о чем вы, — призналась Тайра.

— М-да, — скривился вампир. — Я думал, после смерти тебя отпустит, ан-нет. Стало еще хуже, чем было.

Тайра соображала пару секунд, а потом криво улыбнулась:

— Я не Зулейха. И с головой у меня все в порядке.

Мужчина хмыкнул, показывая, что верить не верит, но спорить смысла не видит.

— А у меня что, сейчас глаза зеленые? — с неподдельным интересом спросила Тайра. Она никогда не видела себя в зеркале, находясь за Гранью, и могла только верить на слово Сэлу, который активировал маркер сразу, как только сэр ′т Хоофт назвал ее Ученицей.

— У тебя тоска зеленая, — съязвил вампир, — была последние пятьсот лет. Но теперь скучно не будет, обещаю.

— Вы из Дома Ишанкара?

— Ты меня сейчас разыгрываешь? — он прищурился. — Хватит, у тебя это всегда плохо получалось.

— Я не Зулейха.

— Девчонку где поймала? Научилась-таки влезать в чужое тело без особых последствий? Поделишься технологией?

— Я не Зулейха, — с упорством пытаемого партизана повторила Тайра. — Может, познакомимся, наконец?

Мужчина смотрел на нее с высоты своего роста, и недоверие на его лице постепенно сменялось удивлением, а потом он от души рассмеялся.

— Ладно, милая, давай сыграем по твоим правилам! Забавно, однако! — он выполнил изящный полупоклон времен придворного этикета и протянул кисть жестом, испрашивающим руку дамы для формального поцелуя. — Морис Гиварш, почти граф д′Альби. Глава Дома Ишанкара.

Тайра подумала, что с бастардом-то она и не промахнулась, и подала руку в ответ. Кожа его была прохладной, но не ледяной.

— Тайра аль′Кхасса.

Морис поцеловал ее пальцы, едва коснувшись их губами, но Тайра была уверена, что за эту секунду по запаху ее крови он узнал о ней больше, чем она смогла бы рассказать за несколько минут.

— Ну вот и познакомились, госпожа аль′Кхасса, — он оскалился на одну сторону, что, наверное, должно было означать скептическую улыбку. — Предлагаю перейти на «ты».

Это было несколько странно, но Тайра согласно кивнула.

— Ну и как ты здесь оказалась?

— Наткнулась на портключ.

— И где же?

— В Ишанкаре.

— С каких пор твоя тюрьма похожа на Ишанкар?

— Еще раз повторяю, — Тайра смотрела ему прямо в глаза, — я не Зулейха.

— Ты некромантесса, — утвердительно сказал Гиварш.

— Удивительно тонкое наблюдение! — не удержалась Тайра.

— Кто твой Наставник?

— Странный вопрос для главы Дома Ишанкара!

— Милая, чтобы Йен взял Ученика, мир должен перевернуться, — вкрадчиво заметил Морис.

— Он перевернулся.

— Ничего более нелепого в жизни не слышал, — зло сказал Гиварш. — Впрочем, если тебе мозги отшибло напрочь, верь во что хочешь, только меня не вовлекай в свой маразм, и ′т Хоофта не трожь!

— Да где ж его тут взять-то, сэра ′т Хоофта? Он сюда никак не попадет, потому что портключ, судя по всему, односторонний и одноразовый, на сэра ′т Хоофта не рассчитан. Никто сюда не пройдет кроме того, кто этот портключ создал, — от окончательного осознания этого факта Тайра как-то сникла.

— Этот аспид-то уж точно не придет. Ну а ты как прошла?

— Видимо, твой аспид не предполагал, что в Ишанкаре есть девчонка-некромантесса, — грустно сказала Тайра. — Портключ меня не опознал, что ли… Или я просто сильнее него… Я не знаю, как это получилось.

— Значит, Йена ждать бесполезно?

— Если он портключ обнаружит, на что я сильно надеюсь, то, может, придумает что-нибудь. Не зря же все говорят, что он великий маг.

Гиварш с сочувствием посмотрел на нее.

— Знаешь, я за свою долгую жизнь дважды умудрился побывать пациентом в дурдоме. Так вот я там такого наслушался… С самим Богом разговаривал!

Тайра раздраженно отвернулась.

— Так вот, милая, что я тебе скажу, — продолжил Морис. — Если бы у великого, как все небезосновательно, замечу, говорят, мага хет Хоофта была Ученица, он был бы здесь быстрее звука, а ради тебя он и пальцем не пошевелит.

— Я не Зулейха.

— Внешне, конечно, не Зулейха, — согласился вампир. — Тело как-то даже и не в твоем стиле… Интересно, сколько ты в нем протянешь?

— В смысле — сколько я в нем протяну?

— Некромантесса не может существовать в чужом теле. Ваша сила настолько велика, что магический поток, с которым вы работаете, все тела, кроме собственного, сжигает, и весьма быстро, минут за пять-десять. В теле некроманта ты могла бы просуществовать чуть подольше, сутки, может быть… Но все равно оно бы разрушилось.

— Я не знала.

— Или забыла, что скорее всего, — предположил Морис. — Но вот что интересно, — он обошел ее по кругу, — так это то, что ты вроде бы пока стабильна, хотя выбранное тело этого не предполагает.

— Я стабильна, потому что это мое тело, потому что я не Зулейха.

— О, я тебя умоляю! — Гиварш на пару секунд прикрыл глаза ладонью. — Сама спятила, так хоть меня в свое безумие не обращай.

— А ты порталы открывать умеешь? — Тайра решила закрыть тему своего сумасшествия.

— А ты как думаешь? — зло спросил Гиварш. — Конечно, умею!

— Здесь пробовал уже?

— Пробовал.

— И что?

— А вот что!

Гиварш, словно фокусник, щелкнул пальцами, и на долю секунды на дальней стороне сферы, едва различимое, появилось очертание портала, затем портал схлопнулся, и купол покрылся бело-голубыми венами молний. Морис бросился вниз, увлекая Тайру за собой, пропуская откат сверху. Сфера задрожала, закачалась, и откуда-то из глубины донесся утробный гул, от которого у Тайры мороз пробежал по коже. Ей захотелось вцепиться Гиваршу в руку, но она подавила этот порыв, замерла и дождалась, пока все затихнет.

— Страшно, — прокомментировала она. — Что это такое?

— Не знаю, — с неохотой признался Морис. — Но я выяснил опытным путем, что портал тут открыть можно, проблема только в том, что, первое — лишь на мгновение, второе — слишком далеко от точки предполагаемого входа, и третье — открывается он неизвестно куда. И при каждом открытии это подпространство коллапсирует.

— Подпространство чего? — не поняла Тайра.

Морис помолчал немного и все же ответил:

— Знаешь, мне искренне жаль, что мы с тобой все это сотворили. Когда ты была собой, хоть и не в своем уме, пользы от тебя было гораздо больше. — Он тяжело вздохнул. — Это тени. Мы с тобой в тенях. А так как я ходить по теням без сопровождения не могу, а ты с твоей амнезией, как это делается, не помнишь, сидеть нам тут вечно. Ну тебе-то, в принципе, все равно, где сидеть.

— Я не Зулейха.

— Слышал уже, — не стал возражать Гиварш, поднялся и отряхнул свою одежду.

— Но ты ведь маг?

— Я вампир. И маг, конечно. В Ишанкаре все тем или иным боком маги. Но мне доступны далеко не все вещи, которые доступны простым смертным магам, а моя магия тут не работает. Перепробовал все.

— Почему не работает?

— Потому что этот аспид, чтоб ему долго жилось, — Морис поморщился, — знает многие наши, вампирские, секреты. Наверное, уйму времени потратил, чтобы такой шедевр создать. Специально для меня старался.

— Никто не может знать всех чужих секретов, — не поверила Тайра.

— Всех, согласен, не может. Но в магии есть фундаментальные законы, на основании которых строятся все магические взаимодействия. Так вот это пространство настроено так, что тут ничего нормально не работает. Искажения такие, что проще самоубиться, чем скастовать что-то рабочее. Наш волшебный зверек все просчитал.

— И кому же ты так напакостил?

— Хочешь сказать, вы не знакомы?

Тайра не ответила. Гиварш вздохнул и опять с сочувствием покачал головой:

— Не думал, что дела у тебя настолько плохи. Над больными и убогими, говорят, даже смеяться грешно.

Тайра на мгновение допустила мысль, что теперь она действительно не она, а Зулейха, ведь не мог же Гиварш без причин с такой маниакальной уверенностью утверждать именно это, но тут же отогнала ее подальше.

— С помощью обычной магии отсюда не выйти, — Морис зачем-то огляделся. — Это тени, территория трейсеров, территория между мирами, между жизнью и смертью. Территория существования. Простой маг в тенях обречен. Понимаешь?

— Понимаю, — Тайра почувствовала, как внутри черепа медленно заворочался и начал набирать обороты воображаемый винт. — А неупокоенные души здесь есть?

— Есть, милая. И ты одна из них.

— Значит, если я позову Сэла, он сможет нас отсюда вытащить? — Тайра с надеждой посмотрела на Мориса. — Сэл нас отсюда выведет!

— Идея неплохая, но есть одно но. Тут магия не срабатывает! — завопил Гиварш. — От какого-то элементарного портала такой откат, а ты по-настоящему колдовать собралась! Закатает под препарат! У тебя никаких мозгов, как и при жизни!

— Не смей на меня орать, — раздельно произнесла Тайра.

— Извини, вышел из себя, — запросто извинился Гиварш.

— Ладно, пусть обычная магия тут не работает, — продолжила Тайра. — А магия крови? Ты вампир, у тебя живой крови нет и взять тебе ее тут неоткуда. Твой волшебный зверек не должен был учесть магию крови.

— Это еще почему?

— Сэл всегда говорит, что нет смысла применять компонент, который для комплекса не нужен. Он лишний. Он утяжеляет конструкцию заклятья.

Гиварш некоторое время смотрел на нее, а потом сказал:

— Это первая здравая мысль, которую я от тебя услышал за все время нашего знакомства.

— Значит, зовем Сэла? — Тайра приготовилась рассечь руку, но Гиварш перехватил ее запястье.

— Есть еще одно но, — устало сказал он. — Это замкнутое изолированное пространство. Это тень внутри теней. Навряд ли Сэл что-то отсюда услышит.

— Значит, надо выйти в окружающие тени, — сделала вывод Тайра. — И позвать оттуда. Ты ведь не пробовал открыть портал из тени в тень?

— Ты вообще что-нибудь помнишь про порталы? — с сомнением спросил Гиварш.

— Я не Зулейха, — снова напомнила Тайра.

— Значит, нет, — раздраженно сказал Морис. — Так вот, милая, у портала есть начальные и конечные координаты. Как можно просчитать тени? Как можно поставить координаты в нигде? Без стационара? Без реперов? Я не знаю, я не трейсер. Я этому не обучен. Был бы здесь Йен, а он без преувеличения великий маг…

Тайра опять задумалась. Винт в голове начал неприятно замедляться.

— Я правильно понимаю, что мы висим в этой сфере посреди теней? — спросила она, чтобы винт совсем не остановился.

— Правильно.

— Значит, у нас есть координаты.

— Если брать за точку отсчета нас — то да, — кивнул Морис. — И только начальные.

— Сэл говорил, что вампиры помимо магии крови специализируются на магии времени.

— Хочешь предложить мне открыть портал во времени?

— Ну да, — Тайре было несколько неприятно, что Гиварш додумался до ее идеи сам. — Взять за начальные координаты наше нынешнее время и открыть портал, положим, на неделю назад…

— А если наш аспид мне эту сферу год готовил? Ты готова потерять год жизни?

— В смысле? — не поняла Тайра.

— Ну год жизни ты, может, и не потеряешь, это я сильно хватанул, но постареешь точно, — признался Гиварш. — Я — бессмертный, мне годом больше, годом меньше, а для тебя это существенный отрезок. Игры со временем для простых смертных даром не проходят. Поэтому, как верно тебе рассказывал Сэл, время — это наша, вампирская специализация.

— Но я не хочу сидеть здесь вечно!

Гиварш вздохнул и в очередной раз покачал головой.

— Как с чистого листа, — печально произнес он. — Милая, я могу остановить время, замедлить его, ускорить, но я не властен над прошлым и будущим. Я не машина времени, я всего лишь механизм. Ты хоть что-нибудь помнишь? Портал в прошлое я открыть не смогу, я уже об этом думал.

— И что ты предлагаешь?

— Есть у меня идея, — задумчиво сказал Морис. — Некромантессы во много раз сильнее некромантов, попробуй открыть портал сама. Я посмотрю, может, удастся его заморозить хоть на пару секунд. Тогда у нас, возможно, появится шанс. Ну как?

— Ладно, но есть, как ты говоришь, одно но, — Тайра выдержала паузу. — Я не умею открывать порталы. Я эту дисциплину еще не начала изучать…

— Тогда учись на практике! — Гиварш пощелкал костяшками пальцев и приготовился к демонстрации. — Считывать последовательность действий умеешь? Я показываю — ты запоминаешь.

Он сделал несколько легких движений пальцами, словно фиксировал магический поток в определенных точках, создавая нужную комбинацию, — Тайра видела, как переплетаются между собой тончайшие материи этого мира, сплавляясь воедино и преобразовываясь в нечто совершенно новое, — и позволил крипте портала наполниться силой и сработать.

Портал вспыхнул все на той же дальней стороне сферы, и снова над их головами раскинулась бело-голубая сеть, а глубинный гул и дрожание пространства стали сильнее.

— Еще раз показать? — спросил Морис, когда они в очередной раз поднялись в полный рост.

— Не надо, я и так поняла. Это просто.

— Предлагаю добавить в это немного твоей крови, — осторожно предложил Морис. — Можешь не бояться, я себя в руках держу. Бросаться к твоей милой шейке не стану.

Тайра поняла, что Гиваршу сейчас больше всего хотелось попробовать теплой свежей крови. Больше даже, чем выбраться в реальный мир.

— Ты помнишь магию крови? — спросил он.

— Я знаю основы. Сэл меня этому учил. Для портала моих знаний, я думаю, достаточно.

— Милая, за всю твою жизнь Сэл общался с тобой не больше пяти раз, — Морис опять недоверчиво скривился. — Мне как-то сложно поверить, что он тебя чему-то учил.

— Я не Зулейха, — как бы между делом напомнила Тайра.

— Избавь меня от своего раздвоения личности, — Морис махнул рукой. — Впрочем, если ты сможешь вытащить нас отсюда, я буду звать тебя так, как ты хочешь. Давай, не тяни время!

— А что делать с откатом? Если моя магия сильнее, то и откат будет сильнее.

— Если ты права, и мой любимый зверек не учитывал магию крови, то откат будет в какой-то степени скомпенсирован, — задумчиво сказал Морис. — Если ты права.

Они какое-то время смотрели друг на друга.

— Нет, а что делать? — возмутился Гиварш. — Других идей у нас все равно нет. Работай, милая.

Тайра повернулась к Морису спиной, хотя в каком направлении колдовать в этой тьме было абсолютно все равно, и чуть отпустила поток. Магия неиссякаемыми струями потекла с пальцев, тело словно наполнилось переливающимся всеми цветами радуги светом, и Тайра почувствовала, как вокруг нее образовался ореол, который Гиварш мог увидеть без всякого магического зрения. Она испытывала восторг и вдохновение, и любое колдовство казалось пустяком и детской игрой. Она рассекла себе ладонь — рана оказалась куда глубже, чем она рассчитывала, — смочила пальцы собственной кровью и, как показал ей Морис, сложила в единую криптограмму магические нити, сплетающиеся в заклинание портала.

Портал вспыхнул все там же, на противоположной от них стороне сферы, только не белым, а огненно-красным. Она заметила, как Гиварш попытался зафиксировать его, но портал с оглушительным грохотом распался на кровавые отрезки, взметнувшиеся к куполу как огненные языки. Сфера заходила ходуном, Тайра не удержала равновесия и упала вниз, через секунду внизу оказался и Гиварш. Гул постепенно нарастал, и вскоре ей стало казаться, что они находятся в эпицентре землетрясения, и вот-вот на них повалятся кирпичи, арматура и куски бетона. Окружающий мрак то начинал сиять огненно-кровавыми языками, то замирал перед новой вспышкой, и каждая последующая была ближе и сильнее, чем предыдущая. Тайре стало страшно.

— Когда это прекратится? — она повернулась к Морису, который, лежа на животе, внимательно наблюдал за багровыми языками на горизонте.

— Это не прекратится. Я зафиксировал твой портал в момент его распада, так что извини.

Он поднялся на ноги и протянул ей руку, помогая встать.

— Вот тебе твоя магия крови! — взорвался Гиварш. — Он не учитывал этот компонент! Он все учитывал! Даже то, что нам с тобой в голову прийти не сможет в самых изощренных фантазиях! И я, олух, решил тебе поверить! Бежим, пока совсем не накрыло!

— Куда бежим?

Он не ответил, больно схватил ее своими длинными пальцами за локоть и, срываясь с места, дернул за собой.

Они бежали в полной темноте, Тайра видела впереди силуэт Гиварша только потому, что все еще была за Гранью. Периодически за спиной тьма взрывалась красным, словно ее вспарывали по живому когтистой пятерней, и она, агонизируя, изливалась в никуда кровавыми потоками лавы, и пространство под ногами начинало вибрировать и издавать тот самый неприятный утробный гул. Горизонт придвигался все ближе, кровавые разрезы становились все отчетливей, и Тайра подумала, что скоро бежать им будет некуда. Гиварш мог двигаться намного быстрее, но он выдерживал ее скорость то ли потому, что не хотел бросать ее одну, то ли потому, что понимал, что куда ни беги, убежать все равно не удастся.

— Морис! Я дальше не побегу, — заявила Тайра и остановилась. — Это бессмысленно.

— Если бы не твое колдовство, может, вообще не пришлось бы бегать, — Гиварш остановился чуть дальше, вернулся обратно и сел, подогнув под себя одну ногу и опершись локтем о колено другой. Тайра опустилась рядом.

— Должен же быть выход, — сама себе повторила Тайра, словно от того, что эти слова были произнесены вслух, могло что-то измениться.

— Слушай, милая, — скорчил рожу Морис. — Может, в своей вечности ты немного подзабыла канон… Это Ишанкар! Тут тебе никто ничего не должен.

Тайра повернула голову в сторону магического пламени, Гиварш проследил за ее взглядом и ухмыльнулся на один бок.

— Уж как только я ни представлял себе свою смерть, но никак не в компании Зулейхи где-то неизвестно где.

— Я не Зулейха, — в очередной раз машинально повторила Тайра.

— Знаешь, почему я стал вампиром? — вдруг спросил Морис. — Когда я был мальчишкой, я дружил с другим таким же мальчишкой. Он был сыном нашего конюха. Мы бегали в лес, строили там свои королевства из каких-то палок, шишек и прочего мусора. Я так думаю, это было самое счастливое время в моей жизни. Потом этому мальчишке, моему другу, милорд де ла Форж по пьяни засадил в голову арбалетный болт. Я не знаю, почему это так на меня подействовало, я и до этого дня видел, как убивают крестьян. Я ушел в лес и сидел в нашем шишечном королевстве почти неделю, а потом вернулся домой и уже точно знал, что никогда не умру, — Гиварш смотрел куда-то вдаль, словно переживал картины своего прошлого. — И знаешь, сколько воды утекло, а тот запах — запах мокрых шишек, хвои и свежей, горячей крови моего друга, остается таким, словно не было этих девятисот с лишним лет. На его фоне все остальное кажется бесцветным.

Он замолчал, и они долго смотрели на подбирающиеся к ним алые языки. Когда спина у Тайры совсем замерзла, Морис вытянул руку и обнял ее, подсев поближе. Согреться с ним было не суждено, но стало почему-то легче.

— Она того стоит? — спросила Тайра. — Вечная жизнь? Она стоит запаха мокрых шишек?

— Нет, — Морис отрицательно покачал головой, — не стоит. Но запах мокрых шишек стоит вечной жизни. К сожалению, я понял это слишком поздно.

Тайра предпочла в ответ промолчать.

— Так ты правда не Зулейха? — все же спросил Морис, когда понял, что продолжать диалог о вечности Тайра не будет.

— Правда.

— Значит, Йен действительно взял Ученицу?

— Значит, действительно взял.

Морис еще какое-то время внимательно ее рассматривал, а потом с облегчением сказал:

— Ну слава богу, не похожа.

— На Зулейху?

Он непонимающе нахмурился, подумал и, не отводя взгляда от ее глаз, медленно сказал:

— На Зулейху тоже не похожа… Надо выбираться. Если мы тут почим в бозе, Йен нас из-под земли достанет, а хуже этого я себе ничего представить не могу.

Он встал и опять протянул ей руку. Тайра с неохотой поднялась следом.

— Даже если это тень внутри теней, это все равно сферограмма, — размышлял Морис вслух. — Сферограмма — это система взаимоуравновешенных заклинаний. Любая сферограмма строится от какой-то точки. Где тут центр — теперь не поймешь, можно сказать, ты его стерла. Зато есть точка, в которой это подпространство перестанет существовать, и эта точка окажется там, где окажемся мы. Так?

— Не знаю, я такого еще не учила, — грустно сказала Тайра.

— Если эта сфера перестанет существовать, значит, возобновится действие всех магических законов. Значит, колдовать будем именно в этот момент. В момент коллапса.

— Колдовать что мы будем в момент коллапса?

— То же, что и в первый раз. Я другого выхода не вижу. Идея-то до безобразия проста по содержанию и ужасно сложна в исполнении. Только колдовать теперь буду я, но ты поделишься своей кровью и откроешься. Сэл учил тебя открываться?

— Вот так? — спросила Тайра и отпустила поток.

Гиварш на секунду застыл, потом осторожно шевельнул рукой. Движения его были плавными и тягучими. Пространство вокруг них налилось неконтролируемой магической энергией, стало огромным, как мировой океан, и вязким, как желе, сила концентрировалась вокруг Тайры и изливалась из нее во все стороны неисчерпаемым потоком, от которого и у нее, и у Гиварша закружилась голова. Воздух звенел и готов был разорваться от переполнявшей его мощи, и прежде, чем Морис успел испугаться, Тайра закрылась, и снова воцарилась тишина, прерываемая лишь их дыханием и утробным гулом разрушающейся сферы.

— С ума сойти… — восхищенно протянул Гиварш и тут же, придя в себя, убедительно попросил: — Больше никогда так не делай! Это твое обычное состояние, когда ты открыта?

— Нет, — мрачно сказала Тайра. — Обычное мое состояние много хуже.

— Куда уж хуже… И как тебя только лигийцы еще не засекли?

— Сэл учил меня контролю. Учил закрываться. Я сознательно контролирую поток с шести лет.

— Это сложно?

— Это как держать спину прямо. Если долго тренироваться, вырабатывается рефлекс, и можно об этой проблеме не думать. А иногда я расслабляюсь, и тогда вот что выходит.

— Ты сильнее Зулейхи в сотни раз. Искренне сочувствую Йену: он с тобой наплачется. Но выше нос, — подбодрил ее Гиварш. — Сделаешь то же самое, только в сотню раз слабее, поняла? И Сэла зовешь сразу же. Я буду искренне верить, что он тебя услышит. Так что приготовься, чтобы заминки не было. Все делаем одновременно. Если повезет, я еще кой-кому устрою праздник!

Они стояли рядом и молча смотрели, как сфера сжимается и стремится к нулю, пока багровые всполохи спереди и холодная тьма сзади не подобрались совсем близко. Тайра шагнула ближе к Гиваршу и почувствовала, что коснулась его руки своей. Морис обнял ее, и она уже без стеснения обхватила его за пояс. Когда алое пламя коснулось ее туфлей, она снова рассекла ладонь, уткнулась лицом Гиваршу в грудь и отпустила поток.

Лабиринт был большой и старый, созданный из плотно посаженных зеленых кустов, и Тайра знала, что если выберет правильное направление, то сначала доберется до центра, где обязательно будет маленькая деревянная лавочка и аккуратная клумба с розовым шиповником, обвивающим железную арку, а потом дойдет и до самого особняка, симметричного и основательно царственного, как все, принадлежащее к викторианской эпохе. Она бродила по лабиринту уже не первый день, и хотя твердо придерживалась направления, дойти до центра все никак не получалось, а, минуя его, до особняка было не добраться. Тайра не знала, зачем ей надо в этот особняк, но войти в холл надо было обязательно, и там, уже на месте, она вспомнит, зачем так упорно стремится пройти через этот лабиринт.

От обилия зеленого цвета устали глаза. Периодически сквозь ветки изгороди просматривались полупрозрачные, светящиеся зелеными искрами, фигуры, но они, когда она пыталась разговаривать с ними, или быстро удалялись, или, наоборот, преследовали ее, рассказывая какие-то нелепые истории про забытые в тайниках письма и сгоревшие утюги. Иногда Тайра смотрела в небо, ожидая появления первых звезд, чтобы сориентироваться, но в лабиринте были постоянные сине-лиловые сумерки. Она разговаривала сама с собой, чтобы не потерять ощущение реальности, и чтобы все эти истории бестелесных фигур про письма и утюги не вытеснили из ее сознания главную цель — дойти до особняка. Тайра утешала себя тем, что первым делом обязательно позвонит маме, но потом начинала сомневаться в том, что в особняке вообще есть телефон, зато там наверняка было полно тайников, набитых старыми письмами, и хоть в одном обязательно должен был оказаться сгоревший утюг… А если так, то почему бы там не найтись и телефону, пусть даже с конусовидной трубкой, которую надо прикладывать к уху?

Ужасно хотелось пить. Тайра облизала губы, но язык был сухим и шершавым, во рту чувствовался привкус крови и еще так нелюбимых ею молока и меда. Она подумала, что молочным рекам давно пора перестать фигурировать в сказках: толку от них все равно было мало, уж лучше бы вместо молока тек прохладный зеленый чай. К тому же в викторианской Англии чай был гораздо более к месту.

Где-то за спиной послышалось шуршание, какое бывает при начинающемся ливне, когда первые крупные капли падают на сухую упругую листву. Она обернулась назад, ожидая дождя, и протянула руку ладонью вверх…

…Дождь барабанил по окнам и жестяному откосу, чинара мягко скреблась в окно голыми ветками. Тайра чуть приоткрыла глаза — мир вокруг виделся сквозь зеленое стекло. На тумбочке возле кровати лежал градусник, и ртуть на нем можно было различить возле отметки тридцать девять и семь. Она медленно повернулась на спину. Голова болела, в ушах неприятно звенело, откуда-то долетали обрывки разговоров, и лишь два голоса из общего фона принадлежали живым людям.

— Я прям и не знаю, что сказать, — голос был манерным, словно принадлежал продвинутому москвичу. — Вы хотите невозможного!

— Я хочу понять, чем она больна, — спокойно ответил ′т Хоофт. — Вторую неделю температура сорок просто так не держится. Так и умереть можно, Макс.

— Ой, напугали, — растягивая гласные, произнес тот, кого сэр ′т Хоофт назвал Максом. — Это для некросов не повод, чтобы суетиться.

— Макс, — укорил его хет Хоофт. — Не стыдно? Не можешь определить, в чем дело, иди в каменщики. Это, как я слышал, ваша национальная профессия.

— Ну начинается! — Макс недовольно цокнул языком. — Я вам который раз говорю: вот ее карточка, вот все записи… Вот все анализы… А, черт, вы все равно по-русски ничего не понимаете. Учите язык, сэр, вот что я вам скажу.

— Ты мне попереводишь поначалу.

— Я переводчиком не нанимался!

— Это приказ, — абсолютно спокойно сказал ′т Хоофт.

— Ну вот всегда вы так! Чуть что — сразу приказ! По-человечески общаться совсем не умеете!

— Да, я такой. Ишанкарский монстр.

Тайра поймала себя на том, что улыбается, а еще что комната обрела свои истинные цвета, избавившись от зеленых отсветов.

Наставник сидел в кресле, заложив ногу за ногу и подперев голову двумя пальцами правой руки. В левой у него была ее амбулаторная карта, которую он только что забрал из рук у Макса. Макс присел на краешек стола и сосредоточенно изучал свой маникюр, периодически встряхивая рукой, на запястье которой красовался браслет из железочек и разноцветных деревянных и костяных бусин, которые звенели и трещали при малейшем движении. Примерно та же конструкция была у него на шее. На Максе были рваные голубые джинсы, заштопанные в некоторых местах белыми и синими нитками, и футболка с изображением эмблемы «Пепси-колы» и надписью под ней «I′m pepsy». Тайра поняла, что улыбается во весь рот, и тихонько засмеялась.

— Очень смешно! — сказал Макс по-русски, заметив, что она без стеснения его разглядывает. — Смейся, смейся! Начнешь получать от него по полной — будет не до смеха. Тогда вспомнишь меня, и как ты надо мной смеялась, и как тебе было меня ничуть не жаль, и скажешь: «Максик, дорогой, пожалей меня!», а я тебе скажу: «Нет!», и тоже буду смеяться. А что, око за око.

— Перестань нести чушь, — по-английски попросил хет Хоофт.

— А вы учите язык, сэр, и это для вас чушью не будет, — ответил Макс, переходя на английский, и многозначительно надул губы.

′Т Хоофт поднялся из кресла и присел на краешек ее кровати.

— С возвращением.

— Спасибо, сэр. А почему с возвращением?

— Ты была за Гранью.

— То есть… — Тайра запнулась, — мертвая?

— Именно так.

— Поэтому все было зеленым? А я думала, что сплю, и что этот лабиринт мне снится.

— Какой лабиринт?

— Обычный, с высокими кустами и шиповником… Как в книжках про старую Англию.

— Странно, — ′т Хоофт задумался, застыв взглядом на дальней стене. — Некроманты могут спать, и находясь за Гранью, но тела при этом не покидают, а ты не все время была в своем теле. А когда тебя в теле не было, человеку, далекому от некромантии, со стороны могло показаться, что ты крепко спишь. Макс вот так и думал… Даже воскресить его пришлось, после того как он до тебя дотронулся.

— Хотел проверить, есть у тебя температура или нет, — Макс выразительно покивал.

— А я тебе сотню раз говорил, чтобы ты без спроса ничего, принадлежащего некроманту, не касался, — напомнил ему хет Хоофт и, обращаясь уже к Тайре, продолжил: — Зеленый маркер на твоих глазах однозначно свидетельствует о том, что ты спала не все время. В какие-то промежутки ты была мертва. Но мы выходим из тела иначе, и уж точно ни в какие не в лабиринты… Странно.

— И почему я была мертва?

— Пока не знаю, — честно признался маг. — Надо подумать.

— А как ты вообще себя чувствуешь? — спросил Макс.

— Нормально. Только пить хочу.

— На, температуру померяй, — Макс встряхнул градусник — браслет опять затрещал и зазвенел — и протянул ей. — Я тебе принесу попить, — и он вышел из комнаты.

— А мама где?

— Ушла в магазин, — ответил ′т Хоофт. — Не бойся, нас не засечет. Мы аккуратно.

— Я как просыпаюсь, вижу или маму, или вас.

— Я о тебе волнуюсь.

— Спасибо, сэр. Не волнуйтесь. Это нормально. Я раз в год всегда сильно болею.

— Непонятно чем? И всегда такая температура?

— Всегда, — Тайра попыталась приподняться, но хет Хоофт ей не позволил. — В прошлом году весной две недели температуру сбить ниже тридцати восьми не могли, а потом все прошло.

— В один момент? — не поверил маг.

— Нет, конечно. Еще за две недели, — Тайра усмехнулась.

— А лабиринт тебе снится только во время болезни? Или в обычное время тоже?

— Только во время болезни. Он вообще-то красивый, но я его не люблю. Надоедает бродить в нем часами. Из него все равно не выбраться.

Вернулся Макс, неся полную кружку теплого чая.

— На, пей. Я знаю, что ты хочешь холодной воды, но обойдешься.

Тайра забрала кружку из его рук.

— Пальцы у тебя ледяные, — Макс одернул руку. — А сама горячая, как Сахара в полдень. Ну и зачем тебе сгоревшие утюги? Я бы никогда не догадался их по тайникам прятать, выкинул бы на помойку.

— Я вслух разговаривала? — недоверчиво спросила Тайра.

— Я такого от тебя наслушался, — Макс покачал головой. — Ты тут пришельцам грозила, что сейчас придут святые старцы, и просила дверь припереть гладильной доской, чтобы до их прихода пришельцы не смотались. А еще хотела, чтобы мы тебе твой джедайский меч отдали, а то тебе защищаться нечем. Просто удивительно, как причудливо могут переплетаться факты в воспаленном мозгу. Хорошо, что сэр хет Хоофт ничего из этого не понял, а то бы точно сдал тебя Хранителю или Лиге раньше времени.

— Она грозила пришельцам святыми старцами? — ′т Хоофт удивленно приподнял бровь. — Хотя, почему бы нет? Пришельцы тоже что-то типа нечисти.

— Вот теперь буду знать, как с вами бороться, сэр, — произнес Макс и поправил челку. — И от джедайского меча я тоже бы не отказался. Так, на всякий случай…

— Ты кровь у нее взял? — спросил маг.

— Нет еще, вы же меня не по назначению используете, а переводчиком и водоносом!

— Ну теперь можешь приступить к своим прямым обязанностям.

— Это приказ, — в один голос с ′т Хоофтом, передразнивая мага, произнес Макс, открыл лежащий на письменном столе чемоданчик и достал оттуда пробирки, стеклышки и стеклянную трубочку с резиновой грушей на конце.

— Руку давай, — сказал он и дотронулся своим отполированным ногтем до ее пальца, точечным колдовством прокалывая подушечку.

Внезапно накатила тошнота, голова заболела и пошла кругом, и Тайра отвернулась к стенке, пытаясь сосредоточиться на узоре на обоях, чтобы не потерять сознание и не провалиться снова в непреодолимый зеленый лабиринт.

— Что это за некрос, который боится крови! — цокнул языком Макс. — Я из тебя не литр выкачиваю. У тебя же мама врач, брат врач! Позор!

— Я не боюсь крови, — с трудом произнесла Тайра.

— Что? — переспросил Макс.

— Я не боюсь крови, — повторила Тайра более внятно. — Не колдуй больше.

— Это почему?

— Не хочу магии. Плохо мне…

Хет Хоофт, задумавшись, внимательно следил за их разговором.

— Я правильно понял, что от магии тебе становится хуже? — уточнил он.

Тайра кивнула.

— Вы через портал уходили, и я следом за вами в свой лабиринт. Я устала там гулять. Не надо порталов, сэр, пожалуйста.

— Не колдуй больше, Макс, — приказал ′т Хоофт. — Из вены забор делай традиционно.

— Толку-то от того забора, — ворчал Макс, перетягивая ей руку оранжевым жгутом. — Шестую пробу снимаю, а все бесполезно. Чистая у нее кровь, чистая!

— Раз температура есть, значит, должна быть ее причина, — стоял на своем маг. — Инфекция или что другое.

Он забрал у нее градусник, оценил показания и положил его обратно на тумбочку.

— Сколько? — спросил Макс.

— Тридцать восемь и девять, — сообщил Йен. — Дай-ка мне одну пробирку с образцом.

— Зачем? — не понял Макс, но пробирку передал.

Хет Хоофт не ответил. Он открыл пробку и вылил небольшое количество крови себе на ладонь. Какое-то время он внимательно ее разглядывал, а потом медленно слизал ее языком. От удивления Тайра открыла рот, а Макс поморщился.

— Вот только что сами говорили, что там инфекция! — возмутился он. — Зачем тогда всякую дрянь в рот тянете? Как ребенок малый, честное слово, сэр!

— Зачем вы это сделали? — удивилась Тайра.

— Экспресс-анализ, — пояснил ′т Хоофт. — Макс, давай в лабораторию, чтобы к моему возвращению были результаты.

— А точнее сроки назовите, — попросил Макс.

— Назвал самые точные. Когда вернусь.

Макс снова поцокал языком и картинно закатил глаза.

— Ну и начальничек тебе попался, — словно бы по секрету сочувственно сообщил он Тайре. — Сатрап! Чур! Чур!

Он закрыл свой серебристый дипломат и вышел из комнаты. Через пару секунд за ним захлопнулась входная дверь.

′Т Хоофт вздохнул и потрогал ее лоб.

— Как Сахара в полдень, — повторил он за Максом удачное сравнение.

— А Макс всегда такой? — спросила Тайра и снова не смогла сдержать улыбки.

— Почти. У него слишком много энергии. Он странный, но это его личное дело. Хотя да, ведет он себя несколько неадекватно, да и выглядит тоже.

— Я потому и спросила, сэр.

— Он говорит, что он метросексуал, что отстаивает право мужчины модно одеваться и вообще модно выглядеть, — пояснил маг. — Но иногда, когда он особенно отстаивает это свое право, он не совсем похож на, как бы это сказать… На обычного традиционного мужчину.

Тайру всегда поражало, как сэр хет Хоофт при всей своей корректности умел точно и понятно выражать мысли.

— А он вообще кто?

— Он вообще Хат-Хас. Я уверен, что он вскоре встанет во главе клана. У Хат-Хас это должность выборная, так что для Макса это самое место. Во-первых, он по-своему гениален, и какие бы бусики он на себя ни надевал, — ′т Хоофт усмехнулся, — этого не отнять. Во-вторых, он наконец-то найдет, куда приложить свою кипучую энергию. А в-третьих, среди Хат-Хас еще поискать такого энтузиаста, как Макс, который согласится эту должность занять.

— А почему вы его заставили брать у меня кровь, если он гений?

— Потому что он биохимик, и я ему доверяю, — веско сказал маг. — А гениальность надо отрабатывать. Так говорил мой Наставник.

— Значит, ваш Наставник считал, что вы гений?

— Нет, он считал, что я лентяй, хотя и талантливый.

Тайра хотела спросить его, что он думает про нее, но посчитала, что для этого вопроса еще слишком рано. А еще она хотела знать, правда ли, что он оставит ее сразу же, как она закончит обучение, но понимала, что и этот вопрос излишний, потому что сэру Котце не было резона вводить ее в заблуждение. Она так и не поняла, какого типа должны установиться между ними отношения до этого судного дня. Сейчас же ей было неловко от того, что сэр хет Хоофт, с которым они были знакомы меньше полугода, сидит возле ее постели, но каждый раз, когда она видела его в кресле у окна, ей становилось спокойно, как не было спокойно даже тогда, когда рядом была мама. Это было странно и даже пугало, потому что она не собиралась сразу открывать свою душу этому человеку, но какие-то тонкие магические связи начинали работать независимо от ее желания, и временами ей казалось, что она знает сэра ′т Хоофта много лет, столько же, сколько Сэла.

— Я не хочу, чтобы вы уходили, сэр ′т Хоофт, — призналась Тайра. — Посидите со мной, пока мама не вернется?

— А как же портал? Мне придется уйти через портал.

— Горан говорил, вы умеете ходить по теням.

— Отлично, — ухмыльнулся Йен. — И что еще тебе Горан рассказал про тени?

— Больше ничего. Может, вы расскажете?

— Тени — это межреальность, — пояснил маг. — Пространство и время между существующими мирами. Их много, но нам доступны лишь те, которые мы в силах понять. Не думаю, что ты когда-нибудь увидишь и осознаешь мир с десятью измерениями. Ходить по теням опасно. Людей, которые на это способны, не так много. Межреальность — это территория трейсеров, как тебе правильно сказал Морис. Им там уютно. Трейсеры размечают пространство теней, чтобы такие, как мы, не заблудились и не пропали там навечно. Большая часть некромантов ходить по теням неспособна, таких мы называем чистыми некромантами, а некроманты Ишанкара должны это уметь, поэтому нас отбирают с учетом этого требования и потом целенаправленно этому учат. Мы можем ходить через тени, но мы этим не злоупотребляем, потому что мы в межреальности чужие, и нас там ждут только неприятности. Понятно?

— Понятно, сэр. Значит, пусть будет портал, — сдалась Тайра.

— Нет, на этот раз я уйду через тени. Завтра пришлю к тебе Макса, он еще один забор крови сделает. Посмотрим, что на тебя действует хуже — портал или тени.

— А зачем вы пробовали мою кровь на вкус?

— С Гиваршем поведешься, — снова ухмыльнулся ′т Хоофт. — Это вампирская технология. Некромантия тесно связана с магией крови. Кровь — это то, что всегда под рукой. Будешь постарше — я тебя научу. А может, Морис сам научит. Ты ему приглянулась.

— А он в порядке?

— А что с ним сделается? Он же бессмертный.

— Ну он тоже тогда испугался, хотя вида не подавал.

— Переживет, — ухмыльнулся Йен. — Не первый раз встревает и не последний.

— А что стало с портключом, сэр?

— Больше не действует, так как место назначения больше не существует, а сам камешек вернулся к Морису.

— То есть — вернулся? Это его камешек?

— Его. У него их целая коллекция — хрустальная ваза, наполненная драгоценными и полудрагоценными камнями. Попроси его как-нибудь, он тебе покажет.

— И зачем ему это?

— У всех свои странности, — ′т Хоофт чуть пожал плечами. — Я как-то задал ему тот же вопрос, и Морис ответил, что эта ваза — это мир, а камешки — это люди. Сказал — это его личный калейдоскоп. В зависимости от того, какие камешки и как складываются вместе, и получается конечный узор. Гиварш, вообще-то, эстет.

— Значит, в истории с бирюзой тоже не все так просто? Морис втянул в игру какого-то человека?

— Это спорный вопрос, кто кого втянул. Но в целом Гиварш был неправ и получил свое сполна, даже больше, чем заслужил, авансом, так сказать. У него такая особенность, что периодически его надо возвращать с небес на землю. Его поймали на его же уловку, и мне его, к слову сказать, абсолютно не жаль.

— Значит, вы не расскажете, — разочарованно сказала Тайра.

— Нет, не расскажу, — подтвердил Йен. — В любом случае, во всем есть свои плюсы: теперь ты знаешь, как опознать портключ.

— А если бы мы не смогли выбраться, сэр?

Хет Хоофт пару секунд внимательно смотрел на нее, а потом сказал:

— Я бы пришел за тобой. А Морис посидел бы еще и подумал, для него это не лишнее.

В замочной скважине с мягким шуршанием повернулся ключ, и Тайра поняла, что вернулась мама. Йен понимающе кивнул, чуть погладил Ученицу по голове, поднялся, беззвучно сказал «Выздоравливай», сделал шаг и исчез без всяких спецэффектов, как бывало при открытии портала.

Тайра сделала вывод, что технология ухода через тени более стильная, и снова медленно провалилась в свой викторианский лабиринт.

Хет Хоофт прошел через приемную, коротко кивнув Секретарю, и без предупреждения и стука вошел в кабинет Ректора. Сэр Котца поднял взгляд от бумаг, подмигнул некроманту и вернулся к своему занятию. Горан тоже на секунду оторвался от компьютера — Йен отметил, что сэр Котца основательно загрузил преемника, — прижал руку к груди и привстал, приветствуя ′т Хоофта, тут же получил от Наставника веером по затылку и снова уткнулся в монитор. Йен даже не улыбнулся. Он опустился в свое кресло возле ректорского стола и принялся ждать.

Он оставил свои размышления, когда Ректор и Горан уже отложили дела и смотрели на него, ожидая, что он озвучит цель визита.

— Ну и кого вы мне подсунули? — строго спросил ′т Хоофт.

— А в чем, собственно, дело? — заинтересованно спросил сэр Котца.

— В аль′Кхассе.

Горан медленно повернулся к Ректору, потом перевел взгляд на ′т Хоофта. Сэр Котца улыбнулся во все лицо и заскрипел.

— Уже прижилось? — довольно спросил он. — Красиво получилось, да, Йен? Ты поэтому такой серьезный?

— Нет.

— И почему же?

— Сэл теперь просто обязан уйти. Он обещал мне исполнить мое заветное желание, если проспорит.

— И в чем была суть спора?

— Я знаю, какой у Тайры постэффект.

— И что такого? — развел руками Ректор. — Или ты думал, постэффект ее минует?

— Сэл именно это и утверждал.

— Ты и правда говорил с Сэлом? Небеса упали на землю, а я и не заметил?

— Мне не до шуток, господин Ректор, — сказал ′т Хоофт, изо всех сил стараясь сохранять спокойствие.

— Слушаю, — сэр Котца стал так же серьезен, как и маг.

— Она не может колдовать. Девочка дожила до своих лет только потому, что отказывалась это делать. У нее удивительная интуиция. Магия ей противопоказана.

— Как это? — не понял Горан.

— Я понятия не имею, как это, — мрачно ответил ′т Хоофт. — Но факт остается фактом. При всей ее магической силе колдовать ей нельзя: магия ее убивает. Я все поражался, как она компенсирует откаты и постэффекты заклятий, не имея для этого никаких знаний и навыков, а на самом деле она ничего не делает. Ее тело делает это за нее. Все откаты от заклинаний, все излишнее колдовство поглощается и остается в контуре ее физической оболочки. До определенного уровня, а потом начинается собственно ее постэффект.

— И на что это похоже?

— Я бы сравнил это с заражением крови. Температура, потеря сознания, минимальный пульс… Никакое, даже малейшее, колдовство не проходит для нее даром. Сразу этого не заметить, поэтому она могла спокойно заниматься магией какое-то время, приблизительно год, но сейчас занятия стали систематическими, и ей хватило трех с половиной месяцев и приключения в тенях с Гиваршем, чтобы добрать годовую дозу и получить свой постэффект. А когда постэффект в действии, любое чужое колдовство для нее опасно. Если кто-нибудь кастанет как следует, когда она под постэффектом, она, вероятно, умрет. Или вообще уйдет.

Сэр Котца молчал.

′Т Хоофт выждал несколько секунд и продолжил:

— Мы с Максом вывели закономерность, если за время ее так называемой болезни можно было что-то вывести. Чем больше и сильнее магия, которую она применяет, тем быстрее происходит заражение, и, следовательно, тем сильнее постэффект. Радует то, что Тайра умеет с этим бороться. Организм привыкает к новой концентрации магии в крови, и порог восприятия повышается. Она словно привыкает к яду. Постепенно доза усваиваемого отката увеличивается, но бесконечно так продолжаться не может. А еще при постэффекте ее временами выбрасывает из тела за Грань, и я не знаю, где она в это время находится, и как ей удается возвращаться, ее никто этому не учил, но если однажды тело ее не примет, и она не сможет вернуться, то составит компанию своему драгоценному Сэлу.

— А с головой у нее при этом все в порядке? — осторожно спросил Горан.

— В порядке, — кивнул маг. — В отличие от всех предыдущих некромантесс постэффект пока не затрагивает ее разум, но я полагаю, что при достаточной концентрации магии в крови, если она сможет или будет вынуждена перешагнуть свой порог, безумие ждет и ее. А так как она объективно гораздо сильнее Зулейхи, сложно предположить, что с нами всеми будет в этом случае.

— И что ты хочешь сказать? — спросил Ректор.

— Если она будет профессионально колдовать — она обязательно уйдет.

— Ну и слава богу, — выдохнул сэр Котца. — Нам ведь ни к чему второй Сэл?

— Мне кажется, господин Ректор, — Йен начал раздражаться, — вы не осознаете масштаб проблемы. Как и чему я должен ее учить, если ментальные техники, с которых я мог бы начать на ранних этапах, ей запрещены по определению, как и всем некромантессам, а серьезная магия ей и вовсе противопоказана?

— Это все сложности?

— Нет, не все! — зло сказал ′т Хоофт. — Но до остального не дойдет, если я не найду, как справиться с ее постэффектом!

Хет Хоофт встал и отошел к окну.

— Это какая-то насмешка природы! Потенциально сильнейший маг своего поколения не может колдовать! Это будет не обучение, а издевательство! Шаг вперед, два шага назад. Сегодня мы колдуем — завтра мы не колдуем! Нельзя ограничиваться только теорией! Ей нужна практика! В основном практика! Она некромантесса! Что я должен делать, господа Ректоры? В прозекторскую мне ее тащить в тринадцать лет, что ли, прикажете?

— А вы сказали о ее постэффекте ей? — спросил Горан.

— Не успел, — саркастично ответил маг, — но обязательно скажу. Вы даже представить себе не можете, каких усилий ей стоит направленное единичное колдовство! Зато она без труда может сровнять с землей весь Ишанкар! Ее нужно научить контролю. Научить дозировать и направлять свою силу. Она использует поток целиком, это просто монстр какой-то! Зато та элементарщина, которая легко дается ее ровесникам, для нее представляет огромную проблему, потому что она просто не создана для того, чтобы колдовать в таких мелких масштабах! А в полную силу ей колдовать нельзя, потому что, во-первых, она разнесет в пыль все, чего коснется ее магия, и, во-вторых, потому что просто умрет после этого от постэффекта! Вы понимаете, кого вы мне подсунули?

— Успокойся, Йен, — с нотками испуга в голосе произнес Ректор. — Я тебя таким вижу третий раз в жизни. Это для тебя нехарактерно.

— Как можно вычислить порог восприятия отката? — не унимался Йен. — Если он у нее, вероятнее всего, прыгает вверх-вниз? Это тема для фундаментальных исследований. Макс бы себе докторскую на этом сделал, если бы она была кому-нибудь нужна. Сэл ни разу за тринадцать лет не удосужился взглянуть на ее кровь, хотя магии крови ее учил! Он ничего не заметил! Болеет ребенок — ну и пусть болеет, грипп, в конце концов, сейчас лечат очень успешно. Вы представляете, какой силы будет ее магия крови? А мы, между прочим, собственную кровь используем еще как!

Сэр Котца исподлобья смотрел на ′т Хоофта. Горан тоже благоразумно молчал.

′Т Хоофт вернулся в свое кресло и принял прежнюю позу.

— Это бомба с часовым механизмом, только механизм этот нарушен, и когда она рванет — никто сказать не может, — подводя итог, сказал он.

— Ты боишься за Ишанкар? — спросил сэр Котца.

— Да плевал я на Ишанкар, — устало сообщил Йен. — Единственное, что меня волнует — это моя Ученица. Я не позволю ей уйти. Даже если мне придется пойти против Закона, вам я ее не отдам.

— Пойти против Закона? — переспросил Горан.

— Вы так и не заставили его выучить Закон, сэр? — обратился Йен к Ректору.

— Он немного не в том возрасте, чтобы я его заставлял, — заметил сэр Котца.

— Я не совсем идиот, сэр хет Хоофт, — вставил Горан. — Я знаю, что согласно Закону единственный выход из Ишанкара для некроманта — это смерть.

— Тогда ты понимаешь, о чем я.

— А какой выход видишь ты, Йен? — вернулся к основной теме сэр Котца. — Если ты не согласен отдать ее на убой, значит, ты продолжаешь считать ее своей Ученицей.

— Иногда вы меня в плохом смысле слова поражаете, сэр, — с укоризной сказал маг. — Конечно, я считаю ее своей Ученицей и даже не думаю ее кому-нибудь отдавать.

— И что ты собираешься делать?

— Я буду изучать ее, а Макс мне в этом поможет. Мы решили поставить на нее метку Хат-Хас.

— Как на собственности клана? — Горан был неприятно удивлен.

— Как на члене клана, — поправил ′т Хоофт. — С ее способностью выживать и соображать у Хат-Хас ей самое место, а клановая татуировка в случае чего снимет все вопросы. Мало ли что Хат-Хас проделывают с собой в своих застенках. Их слава безумных ученых нам тут как раз на руку.

— Все-таки вы рассматриваете ее как объект лабораторных исследований, сэр, — стоял на своем Горан. — Вы ведь будете ставить на ней эксперименты.

— Обязательно. И если тебя волнует этическая сторона, я не собираюсь этого от нее скрывать. А ты можешь предложить что-нибудь иное? Чтобы управлять явлением, его надо сначала изучить, чем я и собираюсь заниматься. Сначала я пойму, как все это работает, а потом научу ее управлять своим постэффектом.

— А до этого? — спросил Ректор. — Что ты будешь делать до того, как вы научитесь управлять постэффектом?

— Она будет выполнять все, что я ей прикажу, — жестко сказал маг и тут же пояснил: — Моя Ученица, имею право. Придется ввести систему запретов, и не только на магию.

— Некроманты и так во время обучения ограничены во всем, сэр, — припомнил Горан. — Вам и так ничего нельзя. Разве можно ограничивать ее еще больше?

— О-о! — радостно протянул сэр Котца. — Ты читал параграфы Закона «О Некромантах Ишанкара»!

— Можно, Горан, — ′т Хоофт утвердительно кивнул. — В конце концов, я делаю это не для собственного удовольствия.

— А вы уверены, сэр, что она будет выполнять все, что вы насочиняете?

— Насочиняю? — маг недобро усмехнулся. — Уверен.

— А если все же нет?

— В таком случае я ее оставлю.

— Откажетесь от Ученицы? — не поверил Горан.

— Выучи уже Закон, Горан! Ректор Ишанкара должен знать его не хуже Хранителя, если не хочет все время идти у него на поводу. «Отказаться» и «оставить» — разные вещи. Я сказал, что не собираюсь ее никому отдавать, но если она нарушит хоть один мой запрет — я не буду ее обучать. Вы получите некроса с тем уровнем знаний, на котором мы остановимся.

— Не объясните, почему?

— Потому что я не хочу повторить судьбу сэра Ли. Самое важное для мага — это контроль и самодисциплина, особенно для ишанкарских некромантов с их гордыней и огромной магической силой. Стоит мне один раз закрыть глаза на неподчинение, и с ней будет то же, что и с Зулейхой, а я хочу уйти раньше своей Ученицы.

Воцарилась тишина. Горан слышал, как мелкие колючие снежинки стучат в закрытое окно. Сэр Котца о чем-то размышлял и постукивал сложенным веером по столу. ′Т Хоофт молчал.

— Не будет ли со стороны казаться странным, — спросил Ректор, — что аль′Кхасса в некоторые периоды не сможет колдовать? Например, на парах?

— До пар ей еще надо дожить, а мнение остальных меня не волнует.

— Тогда, Йен, — сказал сэр Котца, — я так и не понял, зачем ты пришел.

— Я сам не понял, — сдался ′т Хоофт. — Виноват, сэр, не сдержался. Больше не повторится.

— Йен, я хорошо тебя знаю, — мягко сказал Ректор. — Тебе только покажи непреодолимую проблему, и ты не успокоишься, пока не найдешь для нее решение. Если кто и сможет сберечь Тайру, то только ты. Так что считай, что ты получил мое разрешение делать с ней все, что тебе покажется необходимым. Препятствовать тебе никто не будет.

— И содействовать тоже не надо, — настоятельно попросил маг. — И еще. Все, что я вам рассказал, останется между нами. Четвертый, кто в курсе всех дел, это Макс. Вы это знать обязаны, без Макса же мне не обойтись в исследованиях. На этом круг посвященных исчерпывается.

— Но, раз уж речь идет о крови, как же Гиварш?

— Подождет.

— Согласен, — кивнул Ректор. — Его подключать рано, а то он еще учудит что-нибудь… Горан, как я понимаю, также не возражает.

— Даже не пытается, — подтвердил Горан.

— Я думаю, надо предусмотреть еще один момент, — предложил сэр Котца. — Все рано или поздно узнают, что сэр Йен хет Хоофт взял Ученика, и тогда грянет буря. Поэтому лучше, чтобы все узнали об этом позже. В Ишанкаре об аль′Кхассе известно только Совету и Гюнтеру, и они уже получили мое строжайшее распоряжение не открывать ртов.

— Тогда Максу рот надо зашить, — вздохнул Горан. — Вот уж кто обязательно расскажет, что наш будущий некрос — девушка, да еще и Хат-Хас.

— Это мысль, — не стал спорить Ректор. — Остальные в Ишанкаре пусть думают, что хотят. Высказать это вслух все равно смелости ни у кого не хватит. А ты, Йен, чтобы не подогревать слухи, с Ученицей вместе особо не светись, а то гуляют они по Внутренним Садам парой… — сэр Котца сделал паузу. — А вообще, раз уж твоей Тайре так цветочки-лепесточки нравятся, давай-ка мы ее к пани Эдвине послушницей припишем. И Тайру в ее дальних владениях особо никто видеть не будет, и тебя тоже. А кем тебе Тайра приходится, пусть наши гадают на здоровье, — сэр Котца довольно улыбнулся и снова принял серьезный вид. — Я так же хочу, чтобы все вне Ишанкара думали, что у тебя Ученик. Не девчонка, Йен, а парень. Даже если за нашими стенами проведают, что у тебя девушка, они не должны знать, кто именно твоя Ученица, и мы будем скрывать это столько, сколько будет возможно. Она нужна нам живая. Так что, сэр хет Хоофт, спрячьте свою гордыню подальше. Хвастаться будете, когда она получит посох.

— Это очевидно, сэр, — ответил ′т Хоофт. — Могли бы не напоминать.

— А ты бы мог сделать вид, что я тут и правда главный, — засмеялся сэр Котца.

— Виноват, сэр, учту на будущее, — пообещал маг.

Сэр Котца удовлетворенно заскрипел.

— А к тебе, Горан, у меня будет особая просьба, — хет Хоофт повернулся к нему. — Я знаю, что ты привязался к Тайре, но госпожа аль′Кхасса — твоя будущая Некромантесса. Не смей ее жалеть. Ни сейчас, ни когда станешь Ректором. Это понятно?

— Понятно. Непонятно только, почему.

Хет Хоофт, не отводя взгляда от Горана, раздумывал некоторое время и, словно через нежелание, ответил:

— Потому что для этого у нее есть я.

Он поднялся из кресла, поклонился Ректору и вышел из кабинета вон.

— Что это с ним, сэр? — спросил Горан у сэра Котцы, когда шуршание снежинок о стекло снова стало явно слышимым.

— По-моему, это называется любовью, — серьезно ответил Ректор.

Примечания

2

деятельность организации «Свидетели Иеговы» запрещена в РФ