Четыре крыла

Татьяна Степанова (2025)

Четыре крыла… Белое-черное, черное-белое… Пропавшие без вести. Их было двое — простой двадцатилетний паренек Руслан Карасев по прозвищу Хвост и красавец, любимец женщин и рекламная модель Игорь Виноградов по прозвищу Адонис. Их исчезновение неожиданно для самих себя берутся расследовать Клавдий Мамонтов и Макар Псалтырников. В этом деле многое нелогично — например, личности пропавших. Казалось бы, сложно представить двух более разных людей. Но их объединяет одно связующее звено — у каждого в прошлом было неприятное обстоятельство, тайна, которую они всеми силами пытались скрыть… Клавдию Мамонтову и Макару Псалтырникову предстоит разгадать новую детективно-мистическую головоломку в остросюжетном романе Татьяны Степановой «Четыре крыла». Татьяна Степанова — подполковник полиции, бывший сотрудник Пресс-центра ГУВД Московской области и следователь, поэтому ее истории так правдоподобно и детально описывают расследования криминальных загадок.

Глава 4

Рисунок

Вернувшись домой из Парк-отеля, Макар и Клавдий утреннее происшествие между собой больше не обсуждали. Макар окончательно протрезвел после заплыва в озере и занялся детьми под чутким руководством гувернантки Веры Павловны. Клавдий до позднего вечера проверял внешнюю и внутреннюю систему охраны — если в последующие дни им с Макаром все же предстояло надолго отлучаться, домашний «большой брат» должен работать без сбоев. Мимоходом он справился в интернете насчет Скоробогатова. Поселок городского типа, выросший из знаменитого некогда торгового села с его старинной мукомольной фабрикой купцов Бородиных. Фабрика ныне превратилась в завод хлебобулочных изделий, а рядом выросли корпуса нового предприятия, выпускающего макароны из дешевых сортов пшеницы. В поселке имелись школа, автозаправка и автосервис, банный комплекс с номерами, церковь. В разделе «история» нашлись любопытные подробности о купцах-фабрикантах: младший Бородин получил в Скоробогатове прозвище Иуда за донос на старшего брата после событий 1905 года в Москве. Доносил он и на соседей — помещиков, земских учителей, уездную интеллигенцию, ратовал за расширение «черты оседлости» и ограничение прав всех «инородцев». Доносом на родного брата пытался отнять у того большую часть капитала мукомольного производства. Брат умер от сердечного приступа в жандармском отделении, а младшего Бородина прокляла родная мать. Жена забрала детей и уехала от него в Ниццу. Спустя год слуга обнаружил Бородина мертвым — купец по прозвищу Иуда повесился на осине.

На следующее утро Клавдий проснулся рано. Решил пробежаться по холодку в парке поместья у озера. Выбравшись из спящего дома, дал мощный кросс. Среди деревьев мелькнула знакомая крепкая фигура. Макар тоже совершал свой утренний марафон. Увидев друга, он махнул ему, и они рванули наперегонки. Намотали километров пять кругов и остановились на берегу, приводя в порядок сбившееся дыхание.

— Сгоняем после завтрака в Скоробогатово? — предложил Макар, вытирая мокрое разгоряченное лицо.

— Заметь, не я это предложил, — непередаваемым тоном ответил Мамонтов.

— Я, я, Клава. Считаешь, вчера перед ней я валял дурака?

— Рыцаря. Защитника сирых и убогих. Не дрейфь, уборщица все на наше похмелье после перепоя списала.

Макар вздохнул.

— Я, Клава, по натуре not tipical singleton^[6]. — Волнуясь, он изъяснялся на своем почти родном английском. — Синглтон с тремя малолетками на руках, многодетный папаша-одиночка, моя бывшая лишена родительских прав, мотает срок в тюрьме за покушения на убийства. Ты тоже не типичный синглтон — этакий самый-самый последний, окончательный самурай. Сейчас еще и раненый Долохов. Кой черт нам до чьих-то сыновей, чужих матерей, да? Или нет? Но слушая тетю Розу вчера, я словно заново пережил события с моими дочками, от которых едва не рехнулся когда-то. А вы с Гущиным нас спасли.

— Я тоже вспомнил о девочках, — признался Клавдий.

— Вывод? — Макар смотрел на него серьезно.

— Пепел Клааса стучит… колотит…. Нет, долг отца очнулся от спячки? — Клавдий мрачно усмехнулся. — Ну а я как ты, братан. Не бросать же тебя одного. Только затея наша — полная безнадега. Уразумей сразу.

— С чего вдруг? — Макар, в отличие от друга, моментально повеселел, взбодрился.

— Пропавший без вести… Их находят одну треть. Всего-то. И две трети — трупы.

— Не ищут просто.

— Стараются, Макар. Особенно несовершеннолеток разыскивают. У нас, правда, двадцатилетний пацан. Взрослый парень. И ситуация аховая — пойди туда, не знаю куда.

— В Скоробогатове сегодня нащупаем первые нити, — Макар смотрел на озеро. — Слезы тети Розы вчера меня ножом по сердцу полоснули. Синглтон, подобная нам. Беззащитная, бедная.

— Ага. Только она — не совсем то, чем кажется, — хмыкнул Клавдий. — Ладно. Ты ей обещал. Давши слово — держись.

Вернувшись в дом, они поднялись на второй этаж. Макар зашел в детскую к Сашхену. Клавдий остался в дверях. Макар смотрел на маленького сына в кроватке, свернувшегося клубочком, на его стиснутый во сне кулачок. Словно почувствовав его присутствие, Сашхен открыл голубые глазки и улыбнулся. Макар сразу взял его на руки. Прихватил со столика у кроватки брошюрку-инструкцию с картинками «Как приучить малыша к горшку». Они с Сашхеном находились лишь в самом начале этого тернистого пути. Мудрая Вера Павловна настояла: Макар — отец непременно должен принять участие в процессе приучения, не полагаясь на ее опыт гувернантки и горничной Маши, нянчившей Сашхена.

Клавдий услышал шум в художественной мастерской. Они с Макаром и Сашхеном пошли по коридору. Августа и Лидочка, несмотря на ранний час, уже бодрствовали. Обе в пижамах, босые. Лидочка уронила со стола коробку с пастелью. Сидя по-турецки на полу среди раскиданных ярких мелков, она с упоением щебетала на родном английском, обильно вставляя русские слова и новую для нее латынь:

— Pompeii…Augusta picturam docuit!^[7]

Августа с распущенными темными волосами стояла перед мольбертом и медленно возила измазанной красками ладошкой по холсту, оборачиваясь к сестренке, сверкая темными глазами, полными затаенного восторга.

— Привет, принцессы! — поздоровался Макар. — О! Краски уже на холсте! Лидочка, а ты делаешь успехи в латыни, но почему Помпеи учат рисовать Августу?

— По кочану! Cabbage!^[8] — выпалила четырехлетняя Лидочка-полиглот и высунула розовый язык. — Августа сама художник!

Клавдий смотрел на безмолвную Августу, сосредоточенно творившую на холсте. Он вспоминал ее прежние удивительные рисунки — предупреждения. Они оставались для него полнейшей загадкой, найти им вразумительного объяснения он до сих пор не мог. И, прежде чем пускаться в очередную непредсказуемую авантюру по поискам без вести пропавшего Руслана Карасева, он очень хотел взглянуть на них.

— Августа…

Маленькая художница обернулась.

— Мы с папой решили найти одного парня. Он ушел из дома и исчез, — Клавдий осторожно подбирал слова. — А ты… может, что-то изобразишь для нас с папой?

Макар удивленно покосился на него, затем посмотрел на старшую дочку. Рисунки Августы он тоже видел, но, в отличие от Клавдия, не придавал им особого значения. Августа отошла от мольберта, вытерла ладошку прямо о пижамные штанишки. Плюхнулась на пол рядом с Лидочкой, положила перед собой лист ватмана и потянулась за мелками. Резкими уверенными штрихами она быстро нарисовала на ватмане… дерево.

Клавдий внимательно изучал дерево — серая кора, черные угольные штрихи на толстом стволе, зеленые штрихи мелков, изумрудная листва, словно весной. Он ждал — может, Августа дополнит свою картину-импровизацию? Но нет, девочка поглядывала на них с Макаром снизу вверх.

— Замечательно, спасибо, моя принцесса, — мягко поблагодарил Макар и протянул ей руку, предлагая помочь подняться с пола.

Но Августа дотянулась до ножки столика и придвинула его к себе, забрала планшет. Клавдий подумал: она и в планшете сейчас им нарисует картину. Но Августа нашла фото в интернете и показала им.

Пронзенное колом жуткое существо с клыками…

На снимке — средневековое изображение вампира, прибитого колом к земле.

— Осиновый кол? — озадаченно спросил Макар. — Детка, но почему ты вдруг…

— Твое дерево на рисунке — осина? — Клавдий нагнулся к Августе.

Она, по обыкновению, не произносила ни слова. Лидочка тоже примолкла. Заглядывала в планшет, хмурила светлые бровки.

— А в Помпеях осиновых колов никто никогда на фресках не рисовал, да, Лидочка? — заметил Макар, на лицо которого легла тень. Он забеспокоился: его маленькие дочери выбрали зловещую тему.

Клавдию вспомнилась байка из интернета про купца Бородина из Скоробогатова по прозвищу Иуда, повесившегося на…

— Августа, ты изобразила осину? — настойчиво повторил он, хотя знал — прямого ответа не получит.

Августа выключила планшет. А затем перевернула свой рисунок с деревом. Встала и наступила на него босой ногой.

Примечания

6

Не типичный одиночка (англ.).

7

Помпеи научат Августу рисовать! (лат.)

8

Капуста (англ.).