Вернись в Реджио. Итальянские повести

Татьяна Кулакова

Повесть «Вернись в Реджио» рассказывает об Италии, о жизни там «трудовых мигрантов» – бывших граждан Советского Союза, о дружбе и любви, о том, что сближает русских и итальянцев.

5

Едва мы вернулись, как Паола постучалась в мою каморку. Вошла, не дождавшись ответа, накручивая прядь на ноготок. Одета, как всегда, немного вычурно. Любят деревенские синьоры наряжаться, даже если собираются «гулять до соседки».

— Дорогая! Не приготовишь нам спагетти? — слащаво улыбнулась Паола.

У меня аж рот открылся. Во-первых, мысленно я уже ощущала себя синьорой, женой Энрике. Во-вторых, меня нанимали сиделкой, а не поварихой. Хотя… Зачем накалять обстановку? Приготовить еду — это даже в некотором роде честь. Итальянцы боготворят то, что они едят. Да, так будет лучше.

— Хорошо. Я сварю вам украинский борщ, — сказала я. — Бабушка научила готовить. Хотя сама она — не украинка. Под Петербургом родилась. Готовить борщ научилась для любимого мужа.

— Ну и прелестно! Начинай! — прервала меня Паола. Для кого я распинаюсь? Грустно.

Готовить борщ в Италии легко. Сухой осенний воздух сокращает время варки. Правда, не всегда можно найти белокочанную капусту. Да и на рынок нужно приходить в определенное время — с часу дня до четырех все закрыто. Но я местные особенности уже знаю. Свежую свеклу, правда, так и не нашла. Купила в супермаркете замороженную. Кстати, если буквально перевести слово «свекла» на русский, то получится «борода». Чья-то борода, но чья — не знаю. Не так уж я сильна в итальянском языке. Помыла я эту бороду. И даже положила в кастрюлю.

Когда резала морковь и лук, в кухню вошла Паолина. Ей пять лет.

— Налей мне воды! — попросила она и улыбнулась так же, как её мать. Слащаво. Тон её голоса был при этом приказной. Ну, в этом притворстве еще можно разглядеть что-то аристократическое, от дедушки. Хотя нет, эти замашки — от Паолы, дочери деревенского старосты. А вот и сама Паола — легка на помине, как говорят у нас в Харькове.

Что она пришла? Наверное, решила «подстраховать» меня, сварив макароны и приготовив к ним соус. Какая же она лживая! Попросила приготовить ужин, а сама не доверяет, вон, и правда макароны варит! Или она специально устроила соревнование? Хочет унизить меня? Доказать, что я никчёмная хозяйка? Ну, может, это и неплохо, что она увидела во мне соперницу. Поверила в возможность женитьбы Энрике.

— Накрой на стол! — приказала Паола. Вот так. Мысленно я уже вижу себя королевой. Но один грубый окрик, и мне указано истинное место в этом доме. Сейчас я положу салфетки, тарелки, ложки, и Паола будет ругать меня: «Всё не так надо делать». Однако подчиняюсь Паоле. Вспоминаются жалобы моей подруги Марины. Её родные обращались с ней так же, как Паола со мной, — как с Золушкой. Когда Марина рассказывала мне об этом, я возмущалась: «Как ты допускала такое?». А вот сейчас сама унижена. Мой дедушка в больнице, и, как бы я ни хорохорилась, ничто не может помешать Паоле выгнать меня из дому. И останусь я на улице. Независимая и гордая.

Всё случилось так, как я и предполагала. Сначала меня отчитали за неправильно разложенные салфетки и другие элементы сервировки обеденного стола:

— Ты даже не знаешь, что глубокие тарелки надо ставить на плоские!

А потом Паола забраковала мой борщ:

— Суп не может быть из свеклы. Что это?..

Когда после этого мне приказали — да, именно приказали, хоть и с улыбкой, придвинуть стул и поставить прибор для себя, я удивилась. Сажать прислугу после такого отношения к ней?

— Милая, надеюсь, ты руки помыла? — брезгливо спросила Паола. Дети засмеялись. Она смотрела, явно ожидая ответ. Мысленно улетев в родной Харьков, я ответила:

— Да, помыла.

— Но платье к ужину не догадалась переодеть, — продолжала она донимать меня. — Ну, да это ничего. Хорошо хоть фартук сняла.

А, между тем, Чезаре и Паулина, не дожидаясь разрешения, сразу набросились на макароны с соусом, а потом ещё и борщ попросили — им понравился запах. Они ели, громко прихлёбывая. И это дети графа?

Я тоже налила себе борщ — если они не хотят, могут не есть его. Сама срубаю. Даже деньги за продукты могу им вернуть. Я же так давно не ела борщ! Всё макароны да макароны. Как итальянцы могут каждый день есть одно и то же? У нас не так. В понедельник — борщ, во вторник — рассольник, в среду — харчо… Но у нас суп едят на обед. А для итальянцев самая главная трапеза — ужин. Поэтому я и стала готовить борщ на ужин. И только сейчас вспомнилось, что у нас, в Харькове, суп вечером не принято есть. Надо же, а традиции забываются!

Андреа налил мне красного сухого вина — и на том спасибо. И всё же, зачем они посадили меня за стол?..

Дети, съев всё, что было на столе, попросили сладкое. Получив по печенью, они убежали в свои комнаты — к телевизору. Уверена, Энрике никогда бы не позволил маленькому Андреа поедать печенье у телевизора.

— Дорогая, — Паола взяла меня за руку, отчего я вздрогнула. Сделала над собой усилие. Не отдёрнула руку.

— Мы нашли тебе работу в другом доме. У наших друзей бабушка больна, — сказала Паола.

Ну вот, карты раскрыты. Понятно теперь, зачем они меня за стол посадили.

— Энрике заплатил мне аванс. Я должна отработать ещё неделю, — ответила я, хотя можно было не сопротивляться — всё уже решено.

— Кхе-кхе, — сказал Андреа. — Энрике сейчас очень плох.

— В больнице сказали, что за ним нужен уход.

— Да, это правда, — вдруг согласился Андреа. Как будто он раньше не знал! Тут Андреа повернулся к Паоле:

— Дорогая, давай подождём несколько дней! Это же мой отец, — он взял Паолу за руку. А она, между тем, мою руку не отпускала. Такова она, семейная идиллия по-итальянски.