Ключи от моего сердца

Татьяна Абалова, 2021

Алисия Виру живет в замке, от прежнего величия которого остались лишь воспоминания. Но мечтой ее братьев является превзойти былую роскошь, а для этого нужны деньги, и самый короткий путь – выдать сестру замуж за старика Хранителя, столь богатого, что представить размер его сокровищ невозможно. Лишь оказавшись во власти жениха, Алисия понимает, что их двоих связывает древняя тайна.

Глава 5. Кого ценит Хранитель

Провожали леди Виру в пансион всем семейством. По такому случаю съехались ее двоюродные сестры с мужьями и многочисленными детьми. Всем хотелось посмотреть на невесту Хранителя, а прежде всего, на него самого. Но в конце прощального вечера большинство разодетых дам испытало разочарование: хотя жениху заранее соколиной почтой отправили приглашение, он явиться не изволил.

К величайшему облегчению Алисии.

— Нет, ну в самом деле! — возмущалась тетушка, в последний раз перед отправкой инспектируя сундуки, в которые уложили Лисины обновки. — Негоже прятаться от тех, кто вскоре сделается родственниками. И потом, мне хотелось получить одобрение за свои труды. Снарядить девочку в двухнедельный срок сродни подвигу. Нет, я понимаю, если бы требовалось одеть ее кое-как, я же расстаралась, организовала все наилучшим образом. Столько сил, столько нервов!

— Милая, Хранитель знал, кому довериться.

— Ах, Пусик, только ты меня ценишь! Ханна! — Эдита нервно обернулась на служанку, возящуюся со шляпной картонкой — та никак не хотела закрываться: то перо вываливалось наружу, то лента. — Неужели никто не слышит, что в дверь стучат? Где все?

— Малгуся и Вада повели барышень с детьми в конюшни: туда сегодня пригнали аруйских жеребцов. Кавела и Сига вы еще с утра на ярмарку за провизией отправили. Данута возится с тестом, да и не ее это дело до двери ходить. А у садовника выходной, он, наверное, в своем сарайчике пьяный спит, — Ханна монотонно перечисляла, кто из слуг куда делся, не замечая, что Эдита ее прожигает взглядом.

— Что, мне самой теперь двери открывать, раз все такие занятые?

Ханна, наконец, заметила недовольство госпожи, бросила картонку, из которой тут же вывалилась шляпка, и скрылась за дверью.

— Пусик, распустил ты слуг, пока я была занята Алисией!

Дядя вытаращил глаза и густо покраснел, но предусмотрительно смолчал. Он попытался выбраться из подушек, коими обложился, сидя на диване, но ни с первого, ни со второго раза не справился. Он барахтался в шелковых думочках и еще больше багровел.

Лиса прикрыла рот ладошкой, чтобы не заметили ее улыбку. Настроение ей теперь ничто не испортит. Хватит того, что вчера издергалась в ожидании Хранителя, но слава Великому, жених не пришел. Остался от силы час, и она отправится в новую жизнь, где не будет пригорелых каш, тесного платья и сношенной обуви. Кузины за ужином рассказали про королевский пансион — сами провели в нем четыре года

— Да что за упорный дятел? Стучит и стучит! — Хенрич в сердцах расшвырял подушки.

— Велено вам передать, — в комнату влетела Ханна. В ее руке находилась небольшая коробка с вложенной под бант карточкой.

— Мне? — тетушка недоверчиво повертела протянутый сверток, похожий по размеру на шкатулку, обернутую серебряной бумагой.

— Посыльный так и сказал: «Велено передать леди Эдите Пилли».

— Кем велено? — тетушка, развязав бант, извлекла атласную карточку, на которой не было ни слова. — Что это? Шутка какая-то? — она в недоумении повертела визитку, но с той вдруг посыпались снежинки.

Дядя через плечо Эдиты заглянул в дрожащую в пальцах супруги записку. Снежинки, слетая одна за другой, обнажили витиеватую надпись, прячущуюся под ними.

«Благодарю за помощь. Хранитель», — вслух прочел дядя.

— Боже, как мило! — тетя глупо улыбалась, забыв о посылке, которую вытащил из ее рук Хенрич. — Я совсем запамятовала, что Хранитель маг.

Только Лиса открыла рот, чтобы расспросить, что за маг ее жених, поскольку о многих из владеющих магией ходили страшные истории, вмешался дядя Хенрич.

— Смотри, Эдита, — завороженно произнес он. В шкатулочке на бархатной подстилке лежали серьги из зеленых камней, которые как нельзя лучше подходили к огненным волосам миниатюрной женщины.

— О, Хенрич! Это же изумруды! Надо бы показать подарок Хранителя моим девочкам! — тетя взяла коробку и заторопилась к выходу. Уже у двери обернулась на Алисию: — Забудь все, что я тебе говорила. Никакого флирта, никакого пыла с безусыми юнцами! Для такого мужа стоит себя поберечь.

***

— Ну что ты, точно медведь-шатун, ходишь из одной комнаты в другую? — на меховом вороте Вайги висели бусины растаявших снежинок. Хранитель, только что затворивший за собой дверь, растерянно хлопал глазами, привыкая к яркому свету лампы в ее руках. — Совсем одичал!

— Память тревожит, — произнес он и, пряча ключи в карман, зашел за спину ведьмы, чтобы помочь снять шубу. — Ты почему не разделась внизу?

— Так нет никого, даже наружной охраны. Попрятались, должно быть. Да и какой дурак, кроме меня, высунет нос из дома в такой день? — Вайга тряхнула головой, расправляя примятые огромным воротом волосы. На них так же, как жемчуг, нанизанный на нити, блестели капельки воды. — Ты когда в последний раз спускался? На дворе такая вьюга! Чудо, что я вообще не сбилась с пути.

— Выходит, Винд вернулся? — Хранитель поспешил вниз, бросив шубу Вайги появившемуся слуге. Распахнув двери и шагнув за порог, загородил локтем лицо — сильный ветер бил мелкими снежинками, которые резали как стекло. Волосы взметнулись и стеганули по плечам, будто пойманная за крыло птица.

— Так вот в чем дело! — Вайга пряталась за широкой спиной Хранителя. Ей приходилось кричать, чтобы перебить вой ветра. — Я-то думаю, откуда вьюга? Еще час назад ничего не предвещало! А, оказывается, Винд нерастраченную силу сбрасывает! Надолго уходил-то?

— На полмесяца, — Свеярид развернулся и, подпихнув ведьму, переступил порог. Дверь с ревом захлопнулась. Огромный светильник, висящий по центру круглого холла, ответил перезвоном хрустальных подвесок.

— А! Ну, значит, пару дней еще пометет! А куда посылал-то? — Вайга семенила, подстраиваясь под широкий шаг Хранителя. Тот вошел в просторную кухню с добела выскобленным столом, снял с очага, предварительно обмотав руку полотенцем, большой котел.

— А ты сама посмотри, — бухнув его на стол, забрался на скамью, показывая тем, что ведьма должна сесть напротив.

— Так и знала, что ворожить заставишь, — она извлекла из кармана мешочек с сосновыми иголками и кусочками янтарной смолы, из другого еловую шишку. Бросив все в кипяток, понаблюдала, как распаренная шишка раскрывается, как меняются запахи на кухне: только что витал аромат жаренного с розмарином мяса, что сейчас «отдыхало» на огромном блюде, накрытое чистой тряпицей, и вдруг остро запахло лесом, морозной свежестью. Старуха проковыляла к окну, с трудом сняла огромный крюк и с еще большим напряжением распахнула створки — ветер тужился захлопнуть их назад. Собрав с подоконника снег, ведьма слепила плотный снежок и поспешила к котлу, оставив окно на волю вьюги — та застучала крюком, требуя ее впустить в дом, где прыгало в очаге ненавистное пламя. Снежок, сопровождаемый быстрым шепотом, в которым слова сливались в единый звук, не оставляя места паузе, в котле не растаял, а тонкой ледяной корочкой заволок всю поверхность только что исходящей паром воды.

Ведьма, вооружившись деревянной ложкой, разбила корочку и, помешивая, заставила лед встать дыбом. Вскоре в его очертаниях появились узнаваемые здания.

— Ух ты ж! Королевский дворец! — восхитилась ведьма.

— Верти, верти дальше!

Ложка разбила прозрачный дворец, и на его месте выросло другое здание: о два крыла полукругом, с веерной лестницей, с кованной оградой, опоясывающей застывшие корявыми льдинками деревья и пруд с лебедями.

— Никак твоя зазноба перебралась в королевский пансион? Проторенными дорожками ходишь? — Вайга пытливо посмотрела на Хранителя.

Тот оторвал довольный взгляд от ледяного строения, где остроконечные шпили уже начали подтаивать. Горящее в очаге пламя хоть и трепетало под напором пробующего пролезть в трубу ветра, со своим предназначением справлялось. На кухне среди высоких шкафов, где поблескивала чистотой посуда, а в горшках росли анис да розмарин, было тепло и уютно. Хранитель любил здесь засиживаться, думать о будущем и о былом, отхлебывая из чашки чай, размешанный для большей пахучести с каплей меда.

— Так всем проще: и мне, и ей. Я возвращаю ей все то, чего она была по вине братьев лишена: теплый дом, девичьи радости, подруг, — Хранитель поводил пальцем по лужице, растекшейся по столу. Ведьма почувствовала, что Ярид хочет что-то сказать, но не решается. Помолчала, давая ему возможность оборвать затянувшуюся паузу. — Вайга, знаешь, а я видел ее. Вот так же близко как тебя.

— Да ну! Все-таки не утерпел! Не напугал девчонку?

— Она и не догадывалась, что я был рядом. Кинула в меня огрызком яблока, — против воли его губы растянулись в улыбке. — Смышленая, подвижная.

— Красивая?

— Красивая. Но ты же знаешь, я за этим не гонюсь. Алисией зовут, — произнес и прислушался к звуку имени. Повторил еще раз. — Алисия.

— Так вот куда Винд мотался!

— Сейчас выпустит «пар» и придет для отчета.

— Если уж в замок Виру ездил, то не скоро «пар» выпустит. Считай, денька три бесноваться будет.

— Я подожду. Торопиться некуда, — Хранитель тряхнул головой, собрал волосы под черную ленту и закинул за спину.

Вайга в задумчивости рассматривала его.

— Я вижу, на твоих висках седины гораздо меньше стало. И суровая складка меж бровей разгладилась.

Хранитель сдержанно улыбнулся. Он и сам заметил, что с рук исчезла мелкая сеточка морщин.

— Хоть бы поделился своим умением, — с упреком произнесла Вайга. — Вот умру я по дряхлости, как тогда жену искать будешь?

— А ты влюбляйся каждый раз заново, — глаза у Свеярида блестели. — Любовь и не такое чудо сотворит.

— Сам знаешь, мы ведьмы такие: полюбивши раз, другой любви не ждем.

— Не того ты, Вайга, выбрала.

— Знаю, что не того, но сердцу не прикажешь, — вздохнула и глаза опустила. Совсем как в молодости. Но тогда на лице пылал румянец, а сейчас… сейчас там глубокие морщины и кожа цвета пригретой солнцем земли.

— Прости.

— Нет в том твоей вины, — ведьма засуетилась. Огляделась в поисках своей шубы. Слуга, будто почувствовал, вырос у двери.

— Останься. Боюсь, на самом деле заплутаешь.

— С тобой в одном доме? Ну уж нет. Еще здесь я слезами подушку не мочила, — последнее произнесла тихо, себе под нос.

Вот вроде и привыкла, что не смотрит на нее как на женщину, а всякий раз обидно. Ей бы уйти вместе с Фростом, ведь звал и не раз, а она уперлась. Молодая была, горячая. Все не верила, что не сможет в себя Хранителя влюбить. Не влюбила, как ни билась, но все равно не ушла. Сначала оправдания себе искала, мол, рядом с Хранителем старость нескоро наступит, а она как-то неожиданно нагрянула. Конечно, не через полсотни лет как у людей, а гораздо-гораздо позже. С вечера засыпала, чувствуя в себе женский огонек, а, проснувшись, поняла, что тот потух. К зеркалу подойти боялась. Возненавидела свое отражение, плакала. На глаза Свеяриду долго не показывалась, избегала встреч, а как случайно столкнулись, он и не заметил, что Вайга уже старуха. Видать, и прежде не особо в лицо смотрел. И что теперь? Ни красоты, ни сил, ни надежды.

— Рис, подай и мою шубу. Провожу. Заодно на обратном пути к Винду загляну.

Вайга усмехнулась. Не терпится Хранителю разузнать о своей Алисии. И боль острой иглой толкнулась в сердце. Ревность. Уж сколько раз душила ее в себе, а все живет.