Глава 4. Деятельная леди Эдита и ее команда
Ханна была права, тетушка Эдита оказалась весьма деятельной натурой. Едва проснувшаяся Алисия почувствовала, что дом изменился: наполнился голосами, звуками шагов, хлопаньем дверей.
— Нет, у меня больше нет сил ждать, когда ты проснешься! — она влетела в комнату, пахнув свежестью и изысканными духами. — Подъем! У нас сегодня много дел!
Тетушка Эдита раздвинула занавеси на окнах, чтобы впустить столь редкий в приближении зимы солнечный свет. За ночь снег запорошил все вокруг и теперь похрустывал под ногами прохожих.
Лиса зажмурилась и упустила момент, когда с нее сдернули одеяло.
— Это никуда не годится! — рыжеволосая небольшого роста женщина стояла у кровати, уперев изящные кулачки в бедра. — Разве такое белье предназначено для молоденькой девушки? Я понимаю, если бы ты была моего возраста и провела всю жизнь в монастыре…
— Но… — Лиса села и потянула на себя одеяло.
— Никаких «но»! Снять и немедленно!
— Я…
— Лучше вовсе остаться голой, чем сверкать бельем прошлого века.
— Оно не такое древнее, — возразила Алисия. — Это из приданого моей мамы.
Тетушка закатила глаза и удручающе покачала головой.
— Я всегда знала, что у семьи Пилли плохой вкус. Снарядить твою маму эдаким… — Алиса прямо чувствовала, что Эдита усилием воли заставила себя проглотить слово «убожество». — Ах, не хочу оскорблять память Иоланты, но судя по тому, что все вещи так и остались в сундуках, даже она не отважилась носить их.
Эдита прошла к шкафу, куда вчера Ханна вывесила наряды племянницы, повозилась, раздраженно стуча плечиками, и извлекла на свет стеганый халат.
— Вот, накинь на себя. Сейчас принесут завтрак, — тетушка достала из-за пояса часы на цепочке и глянула на циферблат. — У тебя пять минут, чтобы умыться, и пятнадцать, чтобы поесть. Ровно в восемь двадцать и ни минутой позже здесь появятся модистка мадам Зофия и ее помощницы. Через два часа из салона «Очаровательные ножки» принесут самую модную на сегодняшний день обувь.
— Я не знаю свой размер… — Лиса торопливо стаскивала рубашку, не понравившуюся тетушке. Лучше предстать голой перед ней, чем перед кучей служанок, которые вот-вот заполонят комнату.
— Пока ты спала, я померила твою ногу и отправила записочку Ружеру.
Спрятавшись за ширмой, Алисия невольно прислушивалась к командному голосу Эдиты, которая задергала служанок — те передвигались бегом. Но когда Лиса появилась в наглухо запахнутом халате, в комнате царил полный порядок, а на столе стояли блюдо с умопомрачительно пахнущим печеным, кувшин с молоком и вазочка с мармеладом — поистине царское угощение после постных каш Уршулы.
— Ты слишком долго возишься! — Эдита посмотрела на часы и постучала острым ноготком по стеклу. — Мадам Зофия уже здесь и только ждет приглашения подняться.
Хорошо, что булочки были на один укус, они пролетели одна за другой, и даже не пришлось тратить время на намазывание мармелада. Но не попробовать его Алисия не могла: сунув ложку рот, зажмурила от наслаждения глаза.
— Пош-ш-шественно… — произнесла она, чувствуя, как нежнейший мармелад обволакивает небо.
— Я позже дам тебе целую банку, — пообещала Эдита, открывая дверь и впуская в помещение служанок, которые расторопно собрали посуду. Молоко Алисия пила на ходу и отдала чашку только у двери.
— Салфетка! — Эдита сунула ей в руки тончайшее полотно, украшенное мережкой. — Промокни губы, — и тут же: — Здравствуйте, мадам Зофия! Чем вы нас порадуете?
В комнату вошла статная черноволосая женщина, за ней несколько прислужниц с коробками и рулонами ткани в руках
Алисию вертели как куклу. Сняли с нее халат и не позволили одеться даже тогда, когда она начала стучать зубами. После полного обмера ткани подносили к лицу, чтобы понять идет Лисе цвет или нет, и развернутые они холодили и без того покрытое мурашками тело.
Парадом командовала тетушка Эдита. Она короткими словами одобряла или просила убрать непонравившуюся ткань:
— Да. Нет. Нет. Да. Возможно.
Алисия не успевала присмотреться или даже пощупать материал, а ее укутывали уже в новое полотно.
— Бархат — определенно нет. Он взрослит. Шерсть только светлых оттенков.
И опять бесконечное «да, да, нет».
Щелкнула крышечка часов, тетушка Эдита посмотрела на отложенные ткани, получившие от нее одобрение, на затягивающую пояс халата племянницу и, кивнув головой замершей у двери служанки, скомандовала:
— Впустите моего дорогого Ружера!
Портнихам во главе с мадам Зофией пришлось поторопиться, чтобы расчистить поле для нового игрока: то, что заслужило строгого «нет» Эдиты, быстро упаковывалось и выносилось из помещения.
Появившийся человечек был настолько мал ростом, что Алисия уставилась на него с открытым ртом. Следом за ним занесли два огромных кофра.
Тетушка распростерла объятия и, наклонившись, расцеловалась с вновь прибывшим.
— Где объект? — деловито спросил он и безошибочно выделил Лису: никто, кроме нее, не таращился на низкорослого, но весьма модно одетого мужчину. Его черные усы были пострижены как по линеечке, а волосы блестели и были зачесаны так гладко, что Алисия не удивилась бы, если бы увидела в них свое отражение.
Коротыш обошел смущающуюся Лису по кругу, непонятно почему осматривая ее всю, а не только ноги, которые уже заледенели.
— Чтобы сшить великолепную обувь и примерить ее на ножку красивой женщины, вовсе не надо быть высокого роста, не правда ли, леди Виру?
Лиса не нашлась, что ответить, поэтому просто кивнула.
— А теперь, — коротышка повернулся на каблуках к сидящей на диване Зофии, — прошу показать, какую ткань вы выбрали для нашей прелестной клиентки.
Помощницы модистки сноровисто разложили на ковре образцы, а Ружер, повернувшись к своим кофрам, словно фокусник, взмахнул рукой и принялся открывать многочисленные замки. Распахнувшиеся, будто ставни на окнах, половинки объемных коробов, куда легко поместился бы сам хозяин, явили зрителям ряды женской обуви.
В задумчивости побродив у разложенных отрезов, коротыш вернулся к своим кофрам и, выбирая одну пару за другой, относил их к нужному куску. Туфли, сапожки, ботиночки — и все до того изящные, пошитые из тончайшей кожи, шелка или бархата, они как нельзя лучше подыгрывали цвету и фактуре ткани.
Алисия никак не могла поверить, что всю эту кутерьму затеяли только ради нее.
— Дядюшка очень добр, — произнесла она, когда последним дом покинули шляпник. — Мне неловко, что вы так сильно тратитесь.
— А разве я тебе не сказала, что одежду, туфли и всякие мелочи оплачивает твой жених?
— Хранитель? — переспросила Лиса и покраснела. Дурочка, будто у нее есть иной жених. Но тетушка, которая явно к концу дня растратила весь пыл, не стала закатывать глаза, а просто ответила:
— Да, и он весьма щедр.
— Тетушка, а что вы знаете о Хранителе? Встречались ли какие-нибудь ваши знакомые с ним? Что говорят? Какой он?
Эдита рухнула на диван и скинула с себя узкие туфельки.
— Ты же знаешь, я только что вернулась от дочерей. Как и всякие женщины, узнав, кто к тебе посватался, мы не могли не обсудить кандидатуру в мужья.
— И что вы услышали? — Алисия села рядом. Сердце пустилось вскачь: сейчас она узнает всю правду о Хранителе.
— Хоть что-то определенное о Хранителе смогла рассказать лишь свекровь Диты, — Алисия знала, что так зовут ее кузину — старшую дочь дяди. — Леди Рута встречала его на балу, когда ей было всего семнадцать лет. Он уже тогда был седой.
— А сколько лет свекрови Диты?
— Семьдесят.
Все впечатление о сегодняшнем дне после таких слов померкло. Древний старик, щедрый к своей молоденькой невесте — вот как это смотрелось со стороны.
— Старый и некрасивый…
— А вот этого леди Рута не сказала, — Эдита успокаивающе похлопала Алисию по руке, — поскольку лица его никто не видел.
— Как это? — Лиса нахмурилась, не понимая. Как можно быть на балу и не показать своего лица?
— Он пришел в маске и ушел в ней. Бал-карнавал, понимаешь?
— А как вообще узнали, что этот мужчина и есть Хранитель?
— Его так называл король. Но вот что поразительно, — тетушка наклонилась ближе и шепотом произнесла, — вальсировал Хранитель вполне умело. Леди Рута даже засомневалась, так ли он стар. Согласись, милочка, белые волосы — вовсе не обязательно признак старости. Особенно у северян.
— Но меня, тетушка, это мало утешает. Даже если Хранитель тогда был молод, сколько же ему теперь, спустя пятьдесят лет?
— М-да, — Эдита откинулась на спинку дивана и запустила руку в волосы, поправляя шпильки. — Теперь-то уж точно вальсировать не возьмется. А впрочем, кто их, магов, знает…
— У меня есть четыре года, — Лиса не заметила, что произнесла не раз повторяемую фразу вслух. В последнее время ее жизнь менялась с такой скоростью, что трудно угадать, на какой срок можно рассчитывать на самом деле.
— Сколько бы ни выпало, потрать их, милая, с толком. Живи, веселись, флиртуй. Познай пыл юных мальчиков. Еще успеешь завянуть рядом со стариком.
— Эдиточка, — в дверь сунул нос дядя Хенрич, — ты сегодня как пчелка, но совсем забыла обо мне.
— Иду, Пусик, иду!
Алисия отказалась выходить к ужину, сославшись на усталость. На самом деле она сидела, уставившись в окно, за которым опять кружил снег, и размышляла о севере, о Хранителе и о словах Стефана, предложившего выбор: потратить жизнь на старика или найти ключи от Белых врат и повернуть время вспять.
«Интересно, а я буду сожалеть о своем поступке? — Лиса поковыряла пальцем снежный узор, кружевом расползшийся по углам окна. — Лучше бы не помнить, чтобы не мучиться угрызениями совести».
Алисия представила, как крадется в ночи со связкой ключей, передает их братьям, а те открывают Белые врата.
— Хранитель, наверное, рассердится, — вздохнула она.
Ела в одиночестве, не чувствуя вкуса еды. Умывшись, забралась в постель и, натянув одеяло до носа, произнесла вслух самый веский аргумент, оправдывающий ее неблаговидный поступок по отношению к человеку, который так к ней добр и щедр:
— Юлек не ослепнет.
