Ключи от моего сердца

Татьяна Абалова, 2021

Алисия Виру живет в замке, от прежнего величия которого остались лишь воспоминания. Но мечтой ее братьев является превзойти былую роскошь, а для этого нужны деньги, и самый короткий путь – выдать сестру замуж за старика Хранителя, столь богатого, что представить размер его сокровищ невозможно. Лишь оказавшись во власти жениха, Алисия понимает, что их двоих связывает древняя тайна.

Глава 2. Заветы братьев

В помещении, бывшем когда-то кабинетом отца, где на стенах зияли светлыми прямоугольниками следы от проданных картин и чувствовалось отсутствие огромных книжных шкафов, место которых заняли разномастные стулья, собрались все обитатели замка Виру. Конечно, кроме конюха, который как раз сейчас выкатил во двор карету и, ругаясь, ходил вокруг нее, соображая, как вернуть забытой в хламе вещи подобающий вид.

Но именно загромождающий карету хлам не позволил три года назад продать ее, как ту же самую библиотеку, насчитывающую несколько тысяч ценных книг, и бюро с чернильным набором, помнящем, как прадед, обмакнув перо, дрожащей рукой подписывал отречение от престола.

— Для кого готовят карету? — Лиса почувствовала недоброе. Где обещанные годы жизни до совершеннолетия, за которые судьба может претерпеть изменения? Ведь одно дело узнать, что Хранитель пожелал взять заморыша в жены, что само по себе казалось если не насмешкой, то ошибкой, и совсем другое — вот прямо сейчас, несмотря на неполные пятнадцать лет, отправиться к старику в стылую постель. Именно таким Лиске виделся Хранитель — стариком, пережившим всех своих жен, а теперь вознамерившимся погубить и ее, совсем юную и не успевшую почувствовать томление любви. А с Хранителем какая любовь?

Если кухарка и не рассказывала ей, что происходит между мужчиной и женщиной после свадьбы, то этот пробел успешно заполнили любовные истории, которые Алисия читала запоем. Но там описывалось все красиво: ее, дрожащее как лепесток вишни на ветру, ресницы, его чувственный взгляд, предвещающий полный страсти поцелуй, ну и прочие глупости, которые сейчас виделись совсем по иному. Седые космы старика, его дряблая кожа, тянущиеся к поцелую обескровленные губы… Фу! Фу-фу-фу!

— Ты уезжаешь. Посланник Хранителя ждать не будет.

Только сейчас Алисия заметила постороннего. Он сидел в кресле у стола спиной к ней. Произнесенные братом слова заставили посланника встать и отвесить сдержанный поклон. Незнакомец как нельзя лучше соответствовал придуманному Лиской портрету Хранителя — высокий старик с собранными в хвост седыми волосами. Его холодные глаза изучающе скользнули по фигуре «невесты», из-за чего той захотелось сжаться.

— На сборы дан час, — произнес он бесцветным голосом.

— Да-да! — торопливо подтвердил Карол, сворачивая в рулон только что подписанный документ. И по тому, как уважительно он относился с испещренной чернилами бумаге, сделалось понятно, что она весьма ценна. Горящий восторгом взгляд Стефана и испуганный Юлека обожгли догадкой, что повернуть назад не удастся — Алисию только что продали. — Я сам прослежу, чтобы понапрасну не растратили и минуты вашего драгоценного времени.

Карол вытащил из стола связку ключей и, со значением кивнув Уршуле, ответившей ему таким же кивком, отдал ей один из них — большой, с искусно отлитой головкой.

— Леди Алисия, следуйте за мной, — каким-то чужим голосом произнесла Уршула и, повернувшись к двери так, будто она была не простой кухаркой, а как минимум хозяйкой замка, важно пошла впереди. На щеках «наставницы» играл румянец, а нос задирался так высоко, что Лиса поневоле осознала, что сейчас ей откроется что-то доселе неизвестное и таинственное.

Ключ подошел к двери, за которую Алисия ни разу не ступала. Не из-за того, что не пускали, а просто не появлялся интерес — большинство комнат в замке пребывали пустыми: без мебели и без занавесей. А кое где даже отсутствовали стекла: старые разбились, а на новые не нашлось средств, да и нужды, а потому в них гулял ветер, и жили голуби.

— Что это? — спросила Лиса, вытягивая руку с лампой. Та осветила сундуки стоящие вдоль стен небольшого помещения. — Сокровища?

Уж больно дорогими смотрелись сундуки — с затейливыми скобами, резными крышками, украшенные цветной эмалью и кованными ручками.

— Сокровища, — запыхавшаяся кухарка сняла со стену веревку с болтающимися на ней ключами. — Матери твоей приданое. Денег и драгоценностей тут, конечно, не сыщешь, но вот богатой одежды полно.

— А что же вы раньше молчали? — в голосе Алисии слышались слезы. Она ходила оборванкой, а тут, оказывается, чуть ли не королевские наряды!

— Чтобы ты их, лазая по разрушенной башне, трепала? Или весеннюю грязь в расшитых золотом сапожках месила?

Сундук открывался за сундуком, являя бархат и парчу, тончайшие шелка и легкие меха. Резко запахло лавандой — ее сухие веточки рассыпались, падая на пол, а наряды перетряхивались и вешались на спинку сундуков. По тому, как ловко и со знанием дела работала Уршула, она перебирала их не раз.

— Но храм…

— Ты видела, как бедно одеты наши прихожане? Хотела бы вызвать завистливые мысли?!

— А отчего же брат не продал их, ведь за добротную ткань можно и золотой выручить?

— Хвала Небесам, хоть тут у Карола разумения хватило!

— Он всегда помнил, что в нашей семье растет сокровище, которое можно дорого продать. А как обойтись без красивой обертки? — послышался от двери голос Стефана.

— И много вы сегодня выручили? — слезы исчезли, осталась злость, что ее, Лиски, душой расплачиваются за свои же ошибки.

— Пока оговорили только аванс, а вот как выполнишь все условия, получим остальное.

— Какие такие условия? — от страха заболел живот. Во что ее втравливают? По силам ли будут те условия?

— Ничего особенного. Что-то вроде блюсти себя только для мужа, не порочить свое и его имя, не позволять вольных речей, могущих быть использованными против него, не причинять зла своими деяниями…

— Спаси Великий! Что я такого могу рассказать о Хранителе? Я и не знаю его да и не видела ни разу!

Стефан повернулся к Уршуле, делающей вид, что выковыривает цветочки лаванды, запутавшиеся в кружевной накидке, а на самом деле чутко прислушивающейся к разговору.

— Оставь нас!

Кухарка обиженно сжала губы и посеменила к двери, которую Стефан тут же плотно притворил.

— Слушай меня внимательно, — Стефан навис над сестрой, которая невольно попятилась и едва не ухнула в открытый сундук — брат не позволил упасть, схватил пятерней за ворот. Встряхнув так, что клацнули зубы, поставил на ноги и, не отрывая злых глаз от лица, прошипел: — Оказавшись у Хранителя, отыщешь пять ключей от Белых врат. Пять! — он растопырил пятерню и помахал ею перед лицом сестры, чтобы та запомнила. — Как только справишься с этим делом, пришлешь нам весточку с сигнальным словом «Скучаю».

— И что будет после? — Алисия заглянула дальше, оставив на потом размышления, что этим требованием братья сами себе закрывают путь к полному расчету за нее, поскольку толкают на нарушение установленного Хранителем правила: «Не причинять зла своими деяниями». Заданным вопросом Лиса хотела высветить меру грозящего зла, а иного от Стефана она не ожидала, иначе тот не выгнал бы Уршулу прочь.

— Что ты знаешь о Белых вратах?

— Почти ничего. Знаю, что лучше бы им быть закрытыми, иначе миру грозит беда. И за этим как раз следит Хранитель.

— Так вот, я скажу тебе правду: нам очень провезло, что к тебе посватался именно он. Кто только ни предлагал Хранителю своих дочерей, лишь бы подобраться к Белым вратам! Даже король Свардии, проигравший в последней войне половину страны, присылал ему портреты дочерей. Бери, мол, на выбор! А если любы обе, обеих и отдам.

— Я не понимаю…

— Все просто: он желал изменить исход Шаденского сражения, когда конница Напрея обошла его с тыла!

— А при чем тут Хранитель?

— Очень даже при чем! Открыв Врата, можно изменить прошлое! Только представь, как хорошо бы мы жили, если бы Карол тогда не развесил уши, а прогнал шельмеца, вытянувшего наши деньги. У тебя шкафы ломились бы от платьев. Вокруг десятки слуг, а за тобой присматривала бы не полуграмотная Уршула, а донна, говорящая на семи языках. И главное, тебе не пришлось бы выходить замуж по принуждению. Все, сестричка, волшебным образом изменится, стоит только раздобыть ключи! Все!

— Не будет утонувших кораблей, у тебя прекратит болеть спина, а Юлек не ослепнет…

— Вот! Правильно мыслишь! — дыхание низко склонившегося брата щекотало ухо. Пальцы, удерживающие ворот, ослабли, позволяя вдохнуть полной грудью.

— Но правила Хранителя…

— Какое из них мы нарушим? Разве ты причинишь своими деяниями зло? Наоборот, ты позволишь избежать его! Кому сделается хуже от того, что мы изменим прошлое?

— Проходимцу? — Алисия действительно желала зла обманщику. Ему следовало получить по заслугам — отправил в дальний путь прогнившие суда, погубил столько людей!

— А потом, как только все изменится, не будет никаких правил и никакого Хранителя, — продолжал увещевать Стефан.

— Но как мне прожить то время, пока я не отыщу ключи? Мне же придется возлечь со своим мужем в постель…

— А ты успокаивай себя тем, что видишь просто сон, дурной сон, но не бесконечный, а после ничего такого уже не повторится. Ты будешь вольна выбирать жениха. Хочешь, по любви, хочешь по достатку.

— А вдруг у меня не получится? — лицо у Лисы горело. Хотелось прижать к щекам ледяные пальцы, чтобы хоть как-то унять жар, мешающий думать. — Вдруг я не найду ключи от Врат?

— Дурочка! Ты же будешь рядом с Хранителем — вот и проследи за ним. Куда ходит, какие с собой берет ключи. Прямого интереса не показывай, постарайся вызнавать все намеками. Покажи, что нуждаешься в доверии. Будь ласкова и податлива. Умная женщина через постель многое способна вызнать.

Алисия с силой оттолкнула брата. Тот, не ожидая, шагнул назад, выпустил из рук ткань платья.

— Не забывай, что я еще не женщина и далеко не самая умная. Иначе не слушала бы твои искушающие речи. Не толкай меня к страшному. Мне и без братских наставлений тяжело. Это не тебя, а меня отдают в руки старика. А знаешь ли ты, сколько у него до меня было жен?

— «Закряжских сказаний» начиталась? Так то сказки. Я напрямую у посланника Хранителя спросил. Знаешь, что он ответил?

— Что?

— Что жена у Хранителя всегда одна! И этого тебе должно быть достаточно!

Алисия в споре потеряла все силы, села на край сундука, закрыла лицо ладонями. Брат навис над ней черной тучей.

— Запомни, будешь делать, как велено.

— А иначе? — прошептала она, не разнимая рук.

— Иначе слепой Юлек на всю жизнь будет тебе укором.

В дверь постучали.

— Долго вы что-то, — младший брат с тревогой посмотрел на наскоро промокающую глаза сестру, на хмурого брата, смахивающего прилипшие к вспотевшему лбу волосы.

— Да вот, прощались. При посторонних неудобно сестру напутствовать.

— Я тоже поговорить пришел. Вернее, спросить: так ли уж надо Лисенка сейчас к Хранителю отправлять? Нельзя ли подождать? Почему Карол не противится, ведь она еще девочка? Какая из Лисы жена?

— Карол сам всего не знает. Дядя в письме вскользь упомянул, что все формальности улажены, беспокоиться не о чем. Наше дело сестру в дорогу снарядить.

— Лисонька, если тебе будет плохо, возвращайся, — Юлек взял ее руки в свои, погрел их дыханием. — Не слушай братьев, помни, что у тебя есть я.

— Я помню, — она порывисто обняла Юлека, долговязого и нескладного. Всего лишь полтора года разделяло их, и были младшие против Карола и Стефана, как два слепых котенка.

— Еще не наговорились? — в помещение ввалилась Уршула. — Посланник каблуком постукивает, намекает, что пора бы отправляться, а у нас ничего не меряно. А вдруг не подойдет вовсе? — она хлопнула ладонями, убивая взметнувшуюся ввысь серую бабочку. — Или побито молью? Но нет же! Все оставили на последний день! Говорила же, надо хоть одно новое платье справить!

— Уршула, а ты помнишь, какой была мама? — Лиса подошла к сундуку, вытянула нижнюю рубашку из тончайшего кружева, пожелтевшего от времени. — Я статью пошла в нее?

— Откуда мне помнить? Я в доме появилась гораздо позже. Дура, надо было сразу после смерти лорда Виру уходить, а я нет, осталась, прикипела тут к некоторым, — пришло время и Уршуле пустить слезу.